Акимуды - Виктор Ерофеев

– Вы уже скакали на ней?

– Очередь. Я записался поскакать на ней через пару сотен лет.

Сын Куроедова – красивый странный юноша в романтической накидке – угощает нас в наступающей темноте огнем зажигалки. Куроедов неожиданно широко открывает рот, высовывает язык и с размаху гасит об него горящий окурок. Это выглядит впечатляюще. Но эффект несколько портит какая-то тетка, которая начинает лаять на гасителя сигарет: он занял часть пляжа, которую она арендовала, массажным столом.

– Говнюк ты этакий, бесстыжие глаза! Позарился на чужое – срань мужская!

Куроедов смущен скандалом. Он обещает больше сюда не ходить или же делиться доходом. Тетка полаяла и ушла. Люди здесь тоже умеют ругаться, употребляя грубые слова.

156.0

<КОСА>

Если вы думаете, что рай ограничивается рестораном «Максим» и пляжем, на одной окраине которого стоят чешские аттракционы, а на другой – пара ночных клубов, то вы не правы. Северные Акимуды неожиданно распахиваются передо мной как предверье природного заповедника. Достаточно проехать несколько километров – начинается коса; нечто похожее на знаменитую Куршскую косу на Балтике. После многолюдного пляжа здесь неожиданно пусто. Песчаные дюны, кустарник, редкие машины. Перед косой стоит охранник и шлагбаум – но охранник меня пропускает. Едешь по косе – по вибрирующему грунтовому шоссе – слева море, справа лиман. В лимане стоят в камышах цапли. Лиман мелкий, а море здесь – смотрите-ка! – сразу можно плыть. Говорили, что здесь нудисты, но их нет. И торговцев нет. Мы сюда стали ездить купаться с Оксаной. Здесь в голову приходят светлые мысли… Если ехать дальше – то там, за колючкой, заповедник степной живности, дикие козлы и косули, не говоря о зайцах, а еще дальше – секретный, строго охраняемый особняк самого Акимуда (но он сюда редко ездит).

157.0

<ПРАЗДНИК ПЕДОФИЛИИ>

Выбор возраста клиентов рая на Акимудах проходит без участия самого кандидата. Чтобы не было засилия стариков и старух, обычно в таком случае ориентируются на пик лучшего возраста согласно фотографиям и самочувствию, но бывает множество исключений. Старики тоже нужны – для равновесия. И потом: есть много молодых, не доживших до лучшего возраста.

На Северные Акимуды девчонки попадают красивые и – бедные. Но мечтающие вечно жить красиво. При этом без комплексов. Судя по раю, это возможно. Там цветет ночная жизнь. Там – фестивали. Там – конкурсы боди-арта. На Северных Акимудах пока что все это в зачаточном состоянии. Даже в состоянии невинности.

И в самом деле! Невинная местность! После заката мы шли с Оксаной вдоль пляжа. Вдруг в каком-то захудалом кафе увидели странные танцы. Малолетки-акимудки, посланные сюда навечно на молодежную базу, решили оторваться и танцевали с такой страстью – слегка одетые, – что даже подолгу парили в воздухе без помощи крыльев. Взрослые посетители кафе время от времени ловили их за ноги и танцевали вместе с розовощекими акимудками, и те очень старались красиво выступить с захмелевшими мужиками. В отличие от земных Лолит, обреченных на зрелые годы, акимудки теряют девственность по тысячи раз и восстанавливают ее естественным способом, как лиственные деревья по весне свои листья. Правда, здешние Гумберты Гумберты в силу райской расслабленности вряд ли понимали, что они делают, да и у самих акимудок едва ли были наклонности Лолит. Однако все вместе это выглядело зажигательной педофилией, справедливо осужденной на грешной земле.

Когда в следующих кафе мы следили за танцами куда более пожилых девчонок, лет двадцати – двадцати двух, я был вынужден признать, что в их танцах не хватает неподдельной, невинно-порочной, обаятельной страсти. Те, тринадцатилетние, танцевали в вечном предвкушении, отдаваясь танцу, как любви, а эти – постарше – имели к танцу совсем другое отношение: в них была грузность открывшихся возможностей, обеспеченная близостью партнеров.

158.0

<СТРИПТИЗ ИЛИ ИСПОВЕДЬ?>

Так что же это за народный стриптиз на Северных Акимудах? В ночных клубах «Техас» и «Эльдорадо» он был обещан как хит вечера. Предполагалось, что разогретая молодежь начнет самораздевание и азарт приведет к ошеломительным результатам.

Чтобы подогреть публику, на сцену выпустили профессиональную стриптизерку. Она вышла в зал с болезненным надрывом, словно это не стриптиз, а самосожжение. Она, с голой красивой грудью, хорошо танцевала и владела шестом, но никого не заразила своим танцем. Молодежь продолжала бессодержательное перебирание ногами. Народного стриптиза так за все время моего пребывания на Северных Акимудах и не случилось.

Впоследствии, думая об этой поездке, я вдруг почувствовал, что стриптиз-то все-таки произошел. Народный стриптиз. Он случился в рассказах всех тех людей, которые приехали на Северные Акимуды, чтобы остаться навсегда и еще раз пережить в мыслях свою жизнь. Это был не телесный, а словесный стриптиз, когда человек затягивал тебя в свою жизнь, и ты поражался интимности своего проникновения. Исповедь как стриптиз – стриптиз как исповедь.

Ночь. Целое небо звезд. Млечный Путь навис над ночным клубом «Техас». В заповеднике спят дикие козлы и косули. В роскошной вилле не спит Акимуд – просто потому, что его там нет, зато свет горит у охраны. Баркасы перед рассветом стартуют в море. На ловлю запретной рыбы.

159.0

<ВСЕГДА ПО-РЫЦАРСКИ!>

На выборах победила самая гнусная партия – Братья и Сестры! Конечно, некоторые утверждали, что партия истребителей хуже, но партия истребителей была изначально теоретической партией с невыполнимой задачей; ее допустили к выборам в качестве балласта.

С другой стороны, Россия – не та страна, которая любит умеренные решения. Партия сохраны не могла победить по определению, какой бы разумной умеренности она ни придерживалась. Мы, конечно, смиренные люди, но к умеренности относимся с высоты своего юродства… Живые и мертвые братались между собой. В Кремлевском Дворце съездов торжественно состоялось мертво-живое соитие. Казалось бы, мне, как посреднику Акимуда по связям между обеими общинами, нужно было успокоиться. Но я был в шоке. Единый национальный дух оказался выше и сильнее смерти!

– Ну, как там Северные Акимуды? – спросил Акимуд после многочасового концерта, разглядывая с последнего этажа хрущевского детища ночные виды Москвы.

– Ника, – сказал я, – это все серьезно?

– Что – серьезно?

– Это не шутка?

– Что значит шутка?

– Там вкусные сливы…

– Я знал, что тебе понравится.

– Ника, как такое может понравиться?

– Перестань! Ты – интеллектуал! Ты ничего не понимаешь. Все, что ты говоришь, нужно читать наоборот. Все, чем ты наслаждаешься, говно. Все, что ты не любишь, нектар для людей. За исключением разве что слив… Разве ты не понял, что ты перевертыш? Вот в таком качестве я тебя и люблю… – Он помолчал. – Пока.