Проклятие короля - Василий Горъ

Я быстренько пересказал ей разговор с сотником королевской стражи, потом снова вспомнил недавний бой, один из пропущенных ударов и удивленно ощупал свою кольчугу.

Прореха была там, где ей и полагалось, — под правым подреберьем. Точно такая же дыра оказалась и в поддоспешнике. А под ним, на моей коже, не оказалось даже царапины. Хотя, судя по размерам дыры и количеству крови, начинающей уже засыхать, клинок стражника не мог не достать до печени! Да, кровь, конечно же, могла пропитать мою одежду и тогда, когда я валялся на полу. Но ведь дыра-то была? В общем, еще раз ощупав место, где должна была быть рана, я уставился на Меллину:

— Ничего не понимаю: удар прошел, а я — жив! Этого не может быть!

— Может… — натянув сапог, криво усмехнулась сестра. — Печать Чужой крови из трех очень сильных амулетов. Не чета той, которую я сделала перед вашим отъездом… Кстати, если бы я не разомкнула это плетение после того, как затащила тебя в спальню, оно бы выпило и меня, и эту троицу.

— Ясно… — выдохнул я. И, прикрыв глаза, снова погрузился в горячку только что закончившегося боя. Пытаясь вспомнить те странности, которые меня удивили.

…Нож, зажатый в руке тяжелораненого мечника, решившего подрезать мне сухожилие, тянется к моему сапогу… И вываливается из пальцев раненого еще до того, как я успеваю увидеть его движение и сместиться в сторону…

…Удар меча королевского стражника, направленный мне в левый бок, оказывается таким слабым, что толком не проминает кольчугу. Скручиваю корпус, смещаюсь в сторону, вгоняю спату в вырез барбюта. И с удивлением отмечаю, что воин, на бригантине которого пришито не что-нибудь, а самая настоящая Стальная Стена, не успевает среагировать на мою контратаку…

…Стихийник, плетущий очередную печать, бледен, как Темный Жнец. На его лбу блестят капельки пота, а в глазах — лихорадочный блеск. Еле заметное шевеление губ — и мечники, наседающие на меня, не слышат его голоса! А значит, и его команды! И оказываются на пути Огненного шара…

— Крегг! Думать будешь потом! — рванув меня за руку, зашипела Меллина. — Я готова… Пора уходить…

Я криво усмехнулся:

— Из королевского дворца, битком набитого стражниками и магами? Через дверь, за которой нас наверняка ждут Черные Соколы? Не обращая внимания на активированные защитные плетения? Ну, и как ты себе это представляешь?

— Очень просто… — задумчиво посмотрев на мага, лежащего рядом с ее кроватью, буркнула сестра. — Потайной ход видишь?

— Вижу. И почему-то уверен, что там — целый лабиринт. А еще — ловушки. Для тех, кто имел наглость вломиться в эти подземелья. И как только мы окажемся внутри…

— У нас целых два проводника, — перебила меня Мэл. И злобно усмехнулась: — Вернее, уже один. У эрра Урмаса только что остановилось сердце…

— Клади его на пол и тащи сюда второго, — приказала я. Потом закрыла глаза, наложила на себя печать Усвоения и постаралась как можно быстрее запомнить сложнейшую пространственную структуру, объединяющую в общую сеть печати бригантины, мантии, колец и ожерелья верховного мага его величества. Резонно рассудив, что второго шанса увидеть такую систему защиты у меня, скорее всего, уже не будет, а разбираться с принципом сопряжения отдельных элементов надо в более спокойной обстановке. А не тогда, когда королевская стража готовится к новому штурму моих покоев.

Времени на это ушло совсем немного. Приблизительно столько же, сколько понадобилось Креггу, чтобы втащить в потайной ход вторую жертву экспериментов эрра Урдена и положить ее рядом со спящим ритуалистом.

— Этого надо раздеть. На нем слишком много всякой дряни, — показав пальцем на ритуалиста, сказала я. И на всякий случай разорвала все каналы подпиток, ведущие от защитных плетений мага к Сердцу силы, спрятанному в его бригантине.

Молчун кивнул, присел на корточки и принялся за дело…

…В раздетом виде маг выглядел… как-то не очень: узкие плечи, тонкая и почти прозрачная кожа, сухие, перевитые жилами руки и кривые волосатые ноги. Впрочем, назвать его слабеньким у меня не повернулся бы язык: состоянию его здоровья мог позавидовать любой здоровяк, ведь полный комплект печатей Гармонизации, вытатуированных на его теле и запитанных на Сердце силы, поддерживали каналы его жизни и разума в идеальном состоянии.

Решив, что идеальное здоровье эрру Урдену уже не понадобится, я разорвала основную массу плетений, а два наиболее подходящих трансформировала в те, которые требовались для допроса. И залюбовалась на получившиеся печати Подчинения и Слова правды: плетения школы Разума сияли ярко-зеленым светом. А значит, должны были действовать именно так, как описывал в своем трактате эрр Гериельт.

Вспомнив рекомендации по работе с теми, кто находится под действием печати Подчинения, я сняла с ритуалиста Великий сон и приказала:

— Эрр Урден? Закройте проход в мои покои!

Верховный маг его величества тут же оказался на ногах и, подскочив к стене, прикоснулся рукой к одному из четырех стальных колец для факелов. А через мгновение массивная каменная плита справа от меня бесшумно сдвинулась с места. И наглухо перекрыла выход в мою спальню.

— Он что, уже сломался? А почему так быстро? — поморщился Крегг, презрительно посмотрев на эрра Урдена. — Я-то думал, что у верховного мага его величества должна быть железная воля…

— Воля, может быть, и железная, но когда в печатях школы Разума столько силы, уже не до сопротивления… — не глядя на брата, пояснила я. И задала вопрос, интересующий меня больше всего: — Вы можете вывести нас из королевского дворца по потайным ходам, эрр?

— Да… — глухо отозвался маг.

Я торжествующе улыбнулась, потом задумчиво посмотрела на ежащегося от холода эрра Урдена, представила себе реакцию стражников, патрулирующих ночной город, на появление на его улицах вот такого вот красавца. И подхватила с пола его мантию. Потом достала из ножен кинжал и понаделала в ней дыр. Там, где были вшиты амулеты.

— Надевайте и ведите. И постарайтесь вывести нас как можно ближе к Дворянской слободе…

Шагнув в проем, открытый эрром Урденом, я оказалась в здоровенном винном погребе, мало чем отличающимся от погреба в нашем родовом замке. Бесконечные ряды бочек, каменные стеллажи для бутылей, кусок пола, усыпанный мелким гравием[109], темнота, паутина и… запах. Тот самый, который всегда вызывал во мне одно-единственное желание — наложить печать Вечной трезвости на всех без исключения мужчин. Ибо подавляющее большинство из них, «слегка» перебрав, почему-то превращались в животных. И сразу же выпускали наружу свои низменные инстинкты. От которых не всегда спасало даже мое положение и возраст.

Загнав подальше всплывшие в памяти неприятные воспоминания, я быстрым шагом прошла мимо бочек и добралась до лестницы, упирающейся в дверь погреба. Где замерла, удивленно уставившись на засов, запирающий ее изнутри!