Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс

— Если ты наденешь все это сейчас, Рицпа, мы сможем, пройти пару миль до наступления темноты.

Все еще вздрагивая от плача, Рицпа встала и развязала кушак. Потом она надела через голову тяжелую шерстяную тунику. Одежда была ей велика и спадала огромными складками до самых пят. Завязав кушак, Рицпа села и стала обуваться. Она затянула кожаные ремни обуви так, чтобы ей было удобно, и загнула верхние края, чтобы они облегали ей икры. Потом она встала и поблагодарила Бога за то, что ей теперь не придется идти дальше в изношенных сандалиях.

— Спасибо, — произнесла Рицпа, стараясь при этом снова не заплакать. — Они мне как раз впору. Как ты это определил?

Атрет подошел и накинул ей на плечи шерстяной плащ.

— Я взял с собой одну твою сандалию, — сказал он, не убирая рук с ее плеч, и пристально посмотрел ей в глаза, чувствуя, как бьется его сердце. Его охватило жгучее чувство нежности, желание защитить ее, уберечь. Ему не понравилось то, что Рицпа заставила его почувствовать, и он ее отпустил.

— Когда доберемся до Германии, никому не рассказывай того, что сказала мне, — сказал Атрет, увязывая вещи, чтобы их было удобно нести. Не услышав никакого ответа, он поднял голову и повернулся к ней. — Обещай мне.

— Не могу. Ты же знаешь, что я не могу.

Атрет не мог поверить — даже сейчас она не соглашалась с ним.

— Я ведь сказал тебе, что там с тобой сделают. В моем народе не дают возможности исправиться. — Были времена, когда Атрет и сам поступал так же. Рицпа ставила его в трудное положение.

— Я не буду лгать.

Он уставился на нее.

— Но они убьют тебя, если узнают правду.

— Пускай.

«Чего бы мне это ни стоило», — сказала ему однажды Рицпа, и теперь она держала свое слово. Было видно, что на компромисс со своими убеждениями она не пойдет. Отчасти Атрет был этому рад. Он убедился, что Рицпа отвечает за свои слова и что ей можно верить. Но, с другой стороны, он боялся за нее. Эта женщина уже значила для него гораздо больше, чем он мог себе признаться, а хатты не знали милости.

— Хорошо, пусть все будет так, как ты говоришь. Не лги. Просто не говори ничего. — Атрет взвалил багаж себе на спину,

— Так, как я не говорила об этом тебе? Лучше бы я все рассказала тебе сразу, когда ты впервые расспрашивал меня.

Атрет прошел через комнату, наклонился и посмотрел ей прямо в глаза.

— Если бы ты рассказала мне все в самый первый день, тебя бы уже давно не было в живых! Я бы тебя убил, не моргнув глазом, и был бы этому рад. — Рицпа совершенно спокойно встала. Он выпрямился. — И мне бы не довелось провести столько времени с тобой, и я бы не узнал сейчас, что ты за женщина.

— Ну, и как я тебе, Атрет, нравлюсь? Я ведь только что швырнула в тебя куриной костью.

Он улыбнулся.

— И промахнулась.

— Я по–прежнему борюсь с плотью. Каждый день, иногда каждый час.

— А я, по–твоему, не борюсь? — сказал Атрет, медленно оглядывая ее.

Рицпа вздрогнула и почувствовала, как ее окатил жар.

— Я не это имела в виду.

— Возьми малыша и пошли. — Атрет хотел покинуть это место немедленно.

Рицпа сделала так, как он сказал. Они спустились к портику и через внутренний двор вышли в переднюю. Повсюду были воины, и многие из них с интересом смотрели на Рицпу. Не обращая на них внимания, Атрет взял ее за руку и направился прямо к широкой двери, ведущей на улицу.

— Мне больно, — сказала Рицпа и с трудом перевела дух, когда он ее отпустил. Он шел быстро, слишком быстро. Ей пришлось делать два шага там, где он делал один, и она стала быстро задыхаться. — Я не могу за тобой угнаться, Атрет, — сказала она, проклиная себя за то, что ей приходится жаловаться.

Он замедлил ход. «Сюда», — сказал он, направившись по главной улице, ведущей на север. Они прошли через ворота, по мосту и вышли на дорогу, когда уже темнело. Они миновали несколько каменных дорожных столбов. На небе стали появляться звезды. Они прошли еще один столб. Чувствуя, как начинают болеть от усталости руки, Рицпа прижала к себе Халева.

Когда они поравнялись с четвертым столбом, она остановилась.

— Уже почти стемнело.

— Мы можем дойти до еще одного столба.

— Я думала, что ты хочешь оставаться как можно дальше от Феофила, — сказала Рицпа и свернула с дороги. Устало опустившись на землю, она прислонилась спиной к стволу дерева. Халев по–прежнему спал. Он наверняка устал, проведя весь день с Атретом. Рицпа осторожно положила малыша на траву, а потом сама легла рядом с ним, прижав его к себе, чтобы ему было теплее.

Атрет снял с плеч поклажу, явно недовольный тем, что им пришлось остановиться раньше времени.

— Завтра у меня будет больше сил, Атрет, — сказала она.

Он ходил вокруг, не находя себе покоя, потом сел рядом, опустив руки на колени. Взглянув на небо, он сказал:

— Могли бы пройти еще одну милю.

* * *

В дальнейший путь они отправились, после того как взошло солнце и Рицпа покормила Халева. Когда они проходили через какую–то деревню, Атрет купил хлеба и яблок. Рицпа покормила малыша, уютно устроившегося у нее на руках, кусочками хлеба и яблок. Потом она напоила его из мехов разбавленным вином.

Ближе к полудню на дороге появилась сотня, которая двигалась им навстречу. Увидев среди воинов Феофила, Рицпа окликнула его. Остановившись, они подождали, пока римлянин слезет с коня и возьмет свой багаж. Взвалив вещи на плечо, Феофил что–то сказал воинам и направился к путникам. Один из воинов взял коня Феофила под уздцы, и сотня двинулась дальше своей дорогой.

Римлянин оглядел Рицпу, заметив на ней новое одеяние, тунику и обувь.

— Значит, вы отправились этой дорогой, — сказал он, повернувшись к Атрету.

Сердито взглянув на него, Атрет отвернулся и пошел дальше.

Феофил пошел рядом с Рицпой.

— Ну как у вас тут дела без меня, нормально? — спросил он Рицпу.

— Вполне нормально, — ответил вместо нее Атрет, не останавливаясь.

Феофил улыбнулся Рицпе.

— По крайней мере, ты рада меня видеть.

За последующие несколько дней они прошли большой путь, миновав Кампилию, Сесину, Ливорно, Пизу и Виареджио. Ночевали они возле дороги. В Ла Специи Феофил приобрел провизию и другие необходимые вещи. Атрет настаивал на том, чтобы идти вдоль берега, по более короткой дороге, а не по той, что вела внутрь полуострова.

Когда они достигли Генуи, Феофил снова организовал отдых в гостинице, но на этот раз в ней не было воинов, а в городе не было таких переполненных бань. На сей раз Атрет отправился в бани без возражений. Когда Рицпа попросила разрешения пойти в женскую половину, он отпустил ее, не сказав ни слова. Она взяла с собой Халева и пошла вместе с другими молодыми матерями, а Атрет с Феофилом пошли в главное помещение.