Месть богини - Юлия Фирсанова

— Мм… здорово, — не открывая глаз, мурлыкнула девушка. — А что у нас на ужин?

Зачарованно глядя на сестру, принц пытался понять смысл ее вопроса. После продолжительной паузы он доложил, пытаясь совладать с голосовыми связками:

— Запеченная оленина, куропатки, овощной и фруктовый салаты. Горячие пирожки, джем, фрукты, слабое розовое вино. Дешевенькое, кстати…

— М-р-р… сойдет. Сейчас вылезу, иди расставляй тарелки. — Элия шутливо брызнула водой на застывшего брата.

Эта на первый взгляд невинная шалость переполнила чашу терпения вспыльчивого Джея, и он, сходя с ума от желания, взорвался:

— Я знаю, тебя очень забавляет мой дурацкий вид, когда я, как идиот, стою столбом и пялюсь! Но нужно же знать меру!!!

— Тебя что-то беспокоит, дорогой? — невинно поинтересовалась девушка, приподняв голову.

— Да! Твой характер, сестра! — рявкнул принц. — Закругляйся. Жду пять минут и начинаю ужинать один. — Он вышел из ванной, демонстративно хлопнув дверью.

Минут через пятнадцать Элия появилась к ужину. Мокрые пряди волос рассыпались по плечам девушки. Она ухватила ножку куропатки и спокойно опустилась в кресло. Джей тяжело вздохнул и тоже плюхнулся за стол. За это время он успел поостыть и раскаивался в том, что вспылил и нагрубил сестре. Бог молча страдал в ожидании девушки, так и не съев ни кусочка. Полностью игнорируя моральные терзания брата, принцесса невозмутимо принялась за еду.

— Сестра, прости, — глядя в пол, пробормотал принц.

— За что? За мой характер, который тебя не устраивает? — холодно осведомилась девушка, кладя себе на тарелку салат.

— За то, что я тебе нахамил.

— Ладно, забыли. — Снисходительный тон прощения мог бы, пожалуй, подморозить и кипящую воду.

Погруженный в мрачные раздумья Джей механически жевал. Несмотря на это «ладно», он по-прежнему чувствовал себя виноватым.

Через некоторое время принц — моральные терзания моральными терзаниями, а дело делом — спросил:

— Что после ужина?

— Если король не послал за нами до сих пор, значит, и не пришлет — ногу лечит. Так что устроим себе экскурсию по дворцу. Есть возражения? — Принцесса заложила ногу на ногу и взяла из вазы сочный персик.

На очередной ее длинной узкой юбке разрез был до середины бедра…

— Нет, — поспешил заверить Джей, отводя глаза и с трудом собирая последние крохи терпения, прекрасно понимая, что теперь сестра уже намеренно провоцирует его в отместку за грубость. Лихорадочно дожевывая ужин, принц шутливо, пытаясь разрядить обстановку, спросил: — Если мы не торопимся, может, я сначала помоюсь? Всю дорогу мечтал о ванне! Эти грязные домогательства Отиса… У меня он него все тело чешется.

— Вшей да блох у советника точно нет, потерпишь, — хмыкнула принцесса. — Кто не успел, тот опоздал! Не со мной же тебе было купаться!

В Лоуленде совместное купание родственников было обычаем широко распространенным. Но принцесса придерживалась этой традиции только тогда, когда дело касалось крупных водоемов (озер, рек, океана), свою ванну богиня с конкурентами не делила, предпочитая плескаться в одиночестве.

— Ладно, потом помоюсь, — с жалобным вздохом заключил мужчина, жалея о нереализованных возможностях, и тоже утешился персиком…

Изгнанные со двора замка в свои покои принцы Альвиона едва успели помыться с дороги и переодеться, как появились пажи с сообщением, что их срочно желает видеть ее величество. Первым и очень сильным стремлением обоих наследников престола было послать драгоценную мамочку по известному всем адресу, но, подавив искушение, они все-таки решили поспешить и явиться на ее зов. В противном случае вздорная баба точно превратила бы их молодую жизнь в ад, жалуясь при каждом последующем визите на невнимание и черствость отпрысков, ни капельки не любящих ее. А деньги бывали нужны так часто…

В итоге принцы столкнулись у дверей апартаментов ее величества, переглянулись с некоторым сочувствием, в последний раз глубоко вздохнули и вошли.

Невзрачная служаночка проводила их в гостиную, где в окружении двух опахальщиц с веерами (госпожа постоянно жаловалась на жару) и чтицы (госпожа постоянно жаловалась на слабеющее зрение и скуку) на огромном диване с маленькой спинкой возлежала королева.

Когда-то, как свидетельствовали очевидцы и придворные портреты, это была очень красивая женщина, но постоянное недовольство своим положением и фантастическая неумеренность в еде наложили на лицо определенный отпечаток. Оно стало таким же брюзгливым и жалобным, как у страдающего явным ожирением мопса, которого поглаживала королева.

— Позвольте засвидетельствовать вам мое почтение, мама, — с элегантным поклоном обратился к ней Алентис.

— Здравствуй, матушка, — брякнул Кальм.

— Вам следовало бы сразу прийти поздороваться со мной, — обвиняюще заявила королева.

— Да, мама, — вздохнули принцы.

— Вы заставили меня волноваться и ждать. Мало ли что могло случиться с вами в дороге!

— Да, мама, — повторили принцы.

— Отцу не стоило отправлять вас в эту поездку.

— Да, мама, — автоматически ответили принцы.

— Вы совсем не любите свою мать! — возмутилась королева.

— Да, ма… э-э-э… нет, мама, любим, — поспешно поправились братья.

В конце концов душераздирающая сцена с упреками завершилась, мамаша соизволила растаять, допустила сыновей до целования руки, благословила их и дозволила уйти. Принцы облегченно вздохнули, выбравшись за дверь с приятно позвякивающими кошельками. Первая неприятная обязанность осталась позади, теперь следовало подумать о сказительнице… Об отце и вызове в его кабинет думать не хотелось вовсе. С «обожаемого» родителя станется промурыжить их день-другой, перед тем как вызвать и устроить разнос.

Кальтис усмехнулся в ответ на произнесенные Элией в ванной слова об «общей бане», но заклинание отключил, пусть и не сразу.

«Хм, никто не подглядывает!.. Ну-ну. А без одежды девочка лучше, чем в одежде. Такое бывает нечасто. Ох, проклятая нога!»

Затем его величество телепортировался в магическую комнату. Предстояло серьезно поработать. Опустившись в высокое кресло — чтобы не утруждать больную конечность, — он вызвал слуг. Явились трое сильных мужчин в красном и покорно опустились перед королем на колени. Заклинание абсолютного подчинения было у Кальтиса одним из самых любимых. Слуги должны повиноваться беспрекословно, тем более если дело касается магических ритуалов.

— Приведите мужчину. Он должен быть физически вынослив. Зельем не поить. — Состав трав, изобретенный королем, его гордость, не дурманил сознание жертвы, но подавлял любую тягу к сопротивлению, заставляя подчиняться приказам мага.

Поклонившись, слуги удалились. Кальтис дохромал, опираясь на найденную в гардеробе трость, до середины огромной комнаты и жестом переместил в ее центр стол из угла. На нем вполне мог бы поместиться человек, вольно раскинув руки и ноги. Для этой цели, впрочем, стол и предназначался. Недаром на всех четырех углах столешницы наличествовали цепи, наручники и желобки для стока крови. Его величество собирался заняться предсказаниями. А именно — антропомантией.