Путь к Дюне - Кевин Андерсон

(Орден Бене Гессерит отчетливо сознавал, что Гильдия никогда не пойдет на прямой саботаж добычи пряности, так как навигаторы Гильдии, имеющие дело с феноменами высших измерений, зависели от пряности целиком и полностью, ибо малейшая ошибка в определении маршрута могла обернуться непоправимой катастрофой. Известно было, что навигаторы Гильдии не могли контролировать добычу пряности без того, чтобы установить такую связь. Очевидный вывод: какая-то высшая сила контролирует деятельность источника пряности.)

Перед лицом таких фактов приходишь к неизбежному заключению, что поведение ордена Бене Гессерит в этих делах было производным высшего порядка, о котором они совершенно ничего не знали.

Таков итог, сумма, подготовленная агентами ордена в ответ на требования леди Джессики, выдвинутые ею сразу после событий на Арракисе. Беспристрастность этого доклада выводит его ценность за всякие рамки обыденного опыта.

Вот что я говорю тебе: последовательная природа реальной истории не может быть воспроизведена предзнанием. Мы схватываем лишь случайности, вырывая их из цепи событий. Вот почему я отрицаю свою сверхъестественную силу. Вечность находится в вечном же движении. Она огорчает меня и причиняет мне невыносимую боль. Пусть же мои подданные подвергают сомнению мое величие и мой пророческий дар. Но пусть они никогда не подвергают сомнению вечность.

Притчи Дюны.

Бесстрастно изучая гхола, находившегося в аудиенц-зале, Алия вдруг подумала, что он совершенно лишен религиозного чувства. Религиозность неведома этому человеку. То, как безмятежно переносил он творящийся вокруг хаос, наполнило ее печалью.

В распоряжении Алии была память женских предков Дункана по материнской линии, и она советовалась с ними, чтобы найти ключи к этому живому существу, плоть которого была плотью старого друга. Подозрительность нарастала, и Алия поняла, что подпадает под власть предрассудка.

Алия-Джессика всегда думала о Дункане как о человеке, которого стоило уважать за то, каков он сам — не за знаменитых предков и не за происхождение с определенной планеты, а за то, что он представляет собой: храбрец, самостоятельный человек, способный сам постоять за себя. Таковы, в массе своей, были люди, ставшие друзьями Дому Атрейдесов.

Теперь же она отбросила все предвзятые мнения. Это был не Дункан Айдахо. Это был гхола.

Стоя на ступенях алтаря, она обернулась и через голову гхола взглянула на Гильднавигатора и его сопровождающего. Посол, плававший в оранжевых парах меланжи внутри своего бака, казалось, был доволен ситуацией, которая, вообще говоря, совершенно не могла его устраивать.

— Вы правильно меня поняли, посол Эдрик? — резко спросила она. — Не стоит так легко относиться к моим подозрениям. Возможно, мне придется удержать вас в качестве заложника, пока я буду искать и уничтожать ваши фрегаты.

— Позвольте мне напомнить сестре Императора, что я — посол, — сказал член Гильдии. Он развернулся, удобно расположившись в баке, расплывчатая фигура уставилась на Алию заплывшими, почти закрытыми глазами. — Мне нельзя угрожать, избежав серьезных последствий. Любой цивилизованный человек в Империи осудит вас за такие действия.

— Ментат, — сказала Алия, — что означает этот лепет? Но она и сама, произнося эти слова, знала, что имеет в виду посол. Есть предел той силы, которую могут использовать даже самые могущественные люди, не навредив самим себе.

— Вы действительно нуждаетесь в моем ответе? — спросил Дункан.

Она отрицательно покачала головой. Доказательства были здесь, их было множество, и оставалось только удивляться, почему она не видела их до сих пор. В памяти словно рыба на поверхности бушующего водоворота всплыла одна из аксиом Бене Гессерит: «Сосредоточенность на одном ощущении в ущерб другим опасна. Избегай этого». Оракульское предвидение — это ощущение, поняла она. Оно ослепило ее, и она перестала замечать то, что видно невооруженным глазом. Примитивные формы окружали ее, кишели вокруг: в деньгах, в культуре, в общественных отношениях. А мобилизованное население ложилось под правительство.

Разве можно такое допускать?

Каждое злоупотребление власти должно обращаться против нее самой, злоупотребления накапливаются, чтобы взорваться в насильственном перевороте.

Алия взглянула на посла Гильдии и поняла, что смотрит на мученика. Он был готов — помазан на мученичество. Он был жертвой, которую Гильдия приносила на алтарь своей жажды власти.

— Да, это так, — сказала Алия. — В таком случае, властью, данной мне Императором, я объявляю о начале официального расследования и судебного процесса. Пусть в этом деле разберутся судьи Совета Земель. Выбирайте себе защитников, посол Гильдии.

Посол вдруг пришел в необычайное возбуждение. Он отвернулся. Ведьма, подумал он. Она всегда была намного опаснее, чем ее брат.

— Есть одна фрименская пословица, — сказала Алия. — «Не обязательно платить, чтобы добиться справедливости». К этому позвольте добавить, что не обязательно и молиться. Кого вы выбираете своим защитником?

Дункан заметил, что навигатор дал своему сопровождающему едва заметный знак рукой, и бросился в промежуток между группой в зале и Алией. Это было инстинктивное движение, удивившее его самого.

В прыжке Дункан увидел, что из свиты посла что-то швырнули в Алию. Повинуясь молниеносному рефлексу, Дункан подставил руку и ощутил, что какой-то металлический предмет ударил его в покрытую твердыми мозолями ладонь. Что-то лязгнуло, упав на каменный пол. Это что-то запрыгало по плитам, как выброшенная на берег рыба, и он понял: они осмелились бросить охотничий кинжал в сестру Императора! Эта мысль не мешала Дункану действовать. Он стремительно наступил на предмет и отшвырнул его ногой в сторону, пока смертоносное лезвие не впилось в чью-нибудь плоть и не пробуравило путь к жизненно важным органам.

В аудиенц-зале началась свалка.

Фрименская стража, как один человек, набросилась на свиту посла.

Началась потасовка, люди катались по полу, прыгали, наносили удары — оргия ножей, хрипов и вскриков.

Дункан охватил взглядом эту сцену, все еще находясь в прыжке. Он схватил Алию и повлек ее к спасительному проходу за помостом.

Но Алия вывернулась из его мощных объятий. В руке ее сверкнул нож, и в какой-то момент Дункан подумал, что сейчас она вонзит в него лезвие. Но она выдохнула:

— Возьми!

— Вы должны быть в безопасном месте! — крикнул он, стараясь оказаться между Алией и дерущимися.

Странная улыбка искривила ее губы, когда она произнесла:

— Я приказываю тебе отойти в сторону, Дункан Айдахо. Здесь достаточно безопасно. — Она сделала рукой повелительный жест, и он вдруг услышал, что в зале наступила почти Полная тишина. Дункан обернулся.

Окровавленные одежды и мертвые тела валялись на полу. Остались стоять только фрименские стражники. Они тяжело дышали после трудной схватки. Примечательно, что бак с послом остался невредимым среди всеобщей резни. Сам посол лежал в оранжевых облаках меланжевого газа, скрестив руки на груди и устремив взгляд на Алию.