Доза для тигра - Алексей Макеев

– Смотри-ка! – одновременно и удивился, и восхитился Гуров. – Очень интересно! Надо будет поставить вопрос о создании в нашем Главке отдела пранкеров.

– А еще Кондрахин парня спас от тюрьмы. Девчонка позвонила одному обвиняемому в преднамеренном убийстве. Плачет и рассказывает, что нашла она свидетеля, который может подтвердить его невиновность, но следователь на это – ноль внимания. Она уже не знает, что и делать. Кондрахин опять ко мне. Вышли на Следственный комитет. Оттуда прислали проверку, и обнаружилось, что настоящим убийцей был какой-то мажор. А «следаку» его папаша кинул несколько миллионов. Тот нашел ранее судимого и повесил на него это убийство. Ну, теперь сам в одной из здешних камер обретается. У него, оказывается, такая фабрикация была на потоке – он уже двоих отправил в тюрьму по ложному обвинению. Поэтому, хоть Кондрахину я и даю время от времени встряску, чтобы не увлекался, но и не запрещаю…

Взяв «маляву», Лев с огорчением понял, что прочесть ничего не сможет – текст был изложен одним из типов арабской вязи. Тем не менее, поблагодарив начальника охраны, он пошел в дознавательскую, где в этот момент Крячко должен был заниматься криминальным авторитетом Лекарем. Когда Лев уже взялся за ручку двери, его вдруг осенила неожиданная идея. Он набрал номер Орлова и, услышав генеральское «Да?!», быстро заговорил:

– Петро, есть вариант: надо отпустить Лекаря, как если бы за него походатайствовал какой-нибудь большой чин. Но при этом его сразу же нужно будет взять под негласный тотальный контроль. Как только он решит смыться, прихватив с собой раритет, мы его задерживаем, и – дело в шляпе. Как смотришь на такую «маленькую военную хитрость»?

Некоторое время в трубке царило молчание, после чего Орлов обалдело произнес:

– Лева, вы со Стасом – и авантюристы, и волюнтаристы. Ты понимаешь, сколько надо согласований, чтобы этого бандюгу выпустили? К тому же этот вопрос надо решать с руководством ФСБ. Улавливаешь?

– Улавливаю, улавливаю! Но я не вижу другого реального способа заставить Лекаря расстаться с артефактом. Зная его характер, могу сказать уверенно: он скорее сдохнет, чем пойдет с нами на сделку или какие-то уступки. Думай! На то ты и генерал, начальник Главка, чтобы решать нерешаемые вопросы. На моем и на Вольнова уровне такой вопрос не решить. Согласен?

– Согласен… – с нотками досады обронил Орлов. – Ну, и какой ты видишь реализацию своей затеи на практике?

– Слушай внимательно! – приглушив голос, начал излагать свою задумку Гуров.

А Станислав в это время вовсю вел допрос Бараби Ангирдо. Причем тот, будучи вызванным повторно, этим обстоятельством был весьма озадачен и поэтому держался крайне настороженно. Он вдруг почувствовал, что у этого опера почему-то резко изменилось настроение, словно открылось какое-то второе дыхание. Если во время первого допроса опер выглядел усталым и скучающим, то теперь в его взгляде было что-то пронзительно-ястребиное. Он был энергичен, напорист и уверен в себе. Это беспокоило и даже пугало. К тому же тема, затронутая опером, для Лекаря была весьма болезненной. Он вспоминал тот день, когда дал своим подручным распоряжение «угомонить» несговорчивого журналиста. В какой-то момент поняв опрометчивость этого решения, Ангирдо поспешил позвонить своим головорезам, но опоздал – с газетчиком к тому моменту было уже покончено. Потом пришлось за немалые «бабки» покупать и «следака», и судью, и прокурора. Благо, юга – есть юга, где на жизнь издавна принято смотреть проще, а идти на сделки с совестью – легче.

Войдя в дознавательскую, Гуров озарился оптимистичной улыбкой, еще больше повергнув Ангирдо в тревогу и кручину.

– Что, не хочет признаваться? – поинтересовался Лев с некоторым даже задором. – Он еще не знает, что на него откопалось. Скоро соловьем запоет и защебечет! Что, гражданин Ангирдо, надеешься на покровителей с большими чинами? Нет, голубчик, они уже не помогут.

При упоминании о покровителях Лекарь едва не заскрежетал зубами: почему эти алчные шакалы, на которых он столько потратил заработанного «непосильным трудом», до сих пор себя не явили?! Хотя… Может быть, они еще не знают, что он парится в СИЗО?! Неужели тот «чмошник» не доставил «маляву» адресату? Что, если ее перехватили? Прочесть-то ее менты сумеют вряд ли, а вот помощь тогда уж точно не придет…

Станислав тем временем, убедительно жестикулируя руками, вновь начал втолковывать Ангирдо, по каким статьям и какую именно тот будет нести ответственность. Тупо глядя перед собой, Лекарь выглядел быком, которого выпустили на арену к тореадору, предварительно влупив кувалдой по лбу. Незаметно подмигнув приятелю, Лев включился в разговор:

– Минут через пятнадцать здесь будет человек, который подтвердит, что именно ты отдал приказание убить Кираяна. Поэтому имей в виду: с того момента, когда начнет свидетельствовать он, никакие твои «чистухи» в расчет приниматься уже не будут. Ясно?

– Пасмурно! – фыркнул главарь. – Это старые ментовские штучки. Плавали – знаем!

– Что ты его уговариваешь? – пренебрежительно бросил Стас. – Пусть, пусть напрашивается на «четвертак» – меньше никак не дадут. К тому же – строгача. Он же думает, что к нему сейчас прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете. Пусть ждет! Как говорил Карлсон: вот тогда мы похохочем! Да?

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – едко процедил Ангирдо, хотя на его лице появилась гримаса полной безнадеги.

– А еще лучше смеется тот, кто смеется без последствий! – столь же едко парировал Стас.

В этот момент запиликал телефон Гурова. Голос генерала Орлова громыхнул из трубки:

– Это полковник Гуров из Главка угрозыска? Вы сейчас с Крячко допрашиваете гражданина Ангирдо? А на каком основании он был задержан? Какие ему вменены обвинения?

– Ну… Незаконное хранение оружия и наркотиков. А еще мы сейчас занимаемся убийством сочинского журналиста Александра Кираяна, к которому Ангирдо может быть причастен.

– Вот! – прорычал генерал. – «Может быть причастен»! То есть у вас нет ни одного реального доказательства его виновности. Ну, я так понимаю, оружие и наркотики при задержании ему подбросили, и теперь дожимают на чистосердечное признание?..

– А нам на него молиться, что ли? – довольно дерзко огрызнулся Лев. – Вор должен сидеть в тюрьме! – произнес он знаменитую сентенцию Жеглова.

– Прекратить демагогию! – в очередной раз рыкнул Орлов. – И освободить немедленно!

– Может, перед ним еще и извиниться? – откровенно съязвил Гуров.

– Кстати, да! Не забудь извиниться. Все! Выполнять! – напоследок гаркнул генерал, и в телефоне раздались короткие гудки.

Изобразив крайнюю досаду и огорчение, Лев вопросительно взглянул на Крячко. Тот, сокрушенно вздохнув, лишь развел руками. С донельзя разочарованным видом, не глядя на Лекаря, просиявшего торжествующей улыбочкой, Стас скомканно выдавил:

– Гражданин Ангирдо, как официальное лицо я приношу вам свои глубочайшие извинения. – Тут его голос неожиданно окреп и налился силой: – Но как человек, как мужик, скажу тебе прямо: я сделаю все возможное, чтобы ты в ближайшее время, может быть, даже завтра, снова оказался на нарах. Вот твой пропуск.