Доверие - Пенелопа Дуглас

– С тобой все будет в порядке? – интересуется Джейк.

Я едва не смеюсь. А потом вспоминаю последний раз, когда осталась наедине с обоими мальчиками без него.

– Наверное, нет, – поддразниваю я. – Ты должен взять меня с собой.

Его глаза пылко сияют и на мгновение скользят вниз по моему телу.

Мне не особо хочется знакомства с такими экстремальными условиями, однако я бы не отказалась составить Джейку компанию.

– Я буду занят лишь попытками тебя согреть, – бубнит он.

Да, скорее всего.

В мыслях возникают образы: мы на кровати, возле камина. Кому нужна еда?

Ухмыляюсь себе под нос.

– Что такое? – спрашивает Джейк.

– Ничего, – отвечаю, подавив улыбку.

Он подозрительно смотрит на меня, и я вновь улыбаюсь, не сдержавшись.

Закатив глаза, Джейк дергает завязки моей шапки, которая сползает до переносицы, после чего направляется к двери, сказав напоследок:

– Мне нравится шапка.

Я поправляю ее, наигранно нахмурившись, и мы оба выходим из амбара.

Перелистнув страницу своей электронной книги Kindle, я слышу вибрацию таймера сушильной машины и тянусь за корзиной для белья. Но прежде чем отложить девайс, быстро просматриваю оставшуюся часть абзаца.

Открыв дверцу сушилки, достаю свою одежду. Сравнительный анализ экономических систем в структуре различных типов государственного управления… Этот курс, похоже, следовало пройти очно. Не то чтобы он сложен для понимания, однако у меня есть вопросы, а обсуждать мировые проблемы с Ван дер Бергами – все равно что наблюдать за тем, как Йоде[27] делают маникюр.

Джейк не голосует, потому что «пока они держатся подальше от моего пика, я ничего против не имею». Можно подумать, налоговое законодательство, загрязнение окружающей среды и ядерные войны отнесутся с уважением к границам его собственности. Ной не голосует, потому что «это смахивает на работу». И я практически уверена, что Калебу политика просто безразлична.

Мираи будет более подходящим собеседником. Мне в любом случае давно пора ей позвонить.

Достав вещи, поднимаю корзину, захлопываю сушилку ногой, возвращаюсь в свою комнату и вываливаю все на кровать. Джинсы и то, что нужно будет повесить, откладываю в отдельную кучку. Перебирая остальное, ищу нижнее белье, выуживаю голубые кружевные трусики и черный лифчик, но больше ничего не вижу.

Я хмурюсь.

Здесь одежда, собранная за шесть дней. Куда делось еще пять пар трусиков?

Опять перепроверив, нахожу два скучных спортивных лифчика, а белья все равно нет. Должно быть, они застряли в брюках или рубашках, однако, продолжая рыться в вещах, я ничего не обнаруживаю.

Какого черта?

Остановившись, задумываюсь. Джейк порвал одни в пикапе несколько недель назад. И на этом все, больше я трусики не теряла. Осмотрев ящики, кровать, пол и ванную, возвращаюсь в прачечную, проверяю стиральную и сушильную машинки. Может, случайно забыла их тут?

Но опять ничего.

Единственный оставшийся вариант…

Я поднимаюсь на второй этаж, захожу в спальню Джейка и слышу, что он принимает душ, готовясь к походу на рыбалку. Встав на колени, заглядываю под кровать, столики, ищу под одеялом.

Кроме его и своей комнаты я нигде не раздевалась.

Куда…

Вдруг меня осеняет.

Я морщусь.

– Фу. Господи.

Ворвавшись в пустую спальню Ноя – они с Калебом до сих пор работают в мастерской, – начинаю искать на кровати, под подушкой, в наволочке.

Какая гадость. Пожалуйста, скажите мне, что он бы этого не сделал. Пять пар к тому же? Ему ведь не четырнадцать лет, ради всего святого.

Спустя несколько минут поиски по-прежнему не увенчиваются успехом.

Я швыряю подушку обратно на кровать, теряя терпение. У моего белья не могли просто вырасти ноги.

Подняв глаза, вспоминаю о последнем возможном месте.

Калеб.

Пульс начинает учащаться. Он бы их не взял.

Не правда ли?

От мысли о том, как парень оборачивает моими красными трусиками свой…

А потом трет его… я…

Внезапно между бедер становится тепло, но я качаю головой. Все равно это грубое вторжение в личное пространство. И, раз помимо его комнаты вариантов нет, я точно так же вторгнусь в его личное пространство.

Выйдя из спальни Ноя, закрываю за собой дверь и направляюсь к узкой темной лестнице. Душ в ванной все еще включен. После секундных колебаний, поднимаюсь наверх. Сердце колотится от мысли, что я иду туда, где пока ни разу не была.

И от мысли, что Калеб может меня застукать. Нужно действовать быстро, чтобы не испытать на себе его отвратительный нрав.

Я поворачиваю ручку, ожидая, что дверь окажется запертой, однако она открывается. Шагнув внутрь, сразу же замечаю солнечный свет, струящийся в дальнее окно. Слава богу. Не хочу включать освещение, иначе он увидит снаружи.

Тихо закрываю за собой дверь и оглядываю огромную комнату, внезапно забыв, зачем я сюда пришла.

Выдохнув, чувствую улыбку, играющую на моих губах. Большая кровать стоит между двумя окнами, которые, должно быть, выходят на западный фронтон дома. Мой балкон расположен с этой же стороны, прямо под ними.

Вдоль стен – встроенные стеллажи, полностью забитые книгами. Вертикально, горизонтально, друг на друге… Ни на одной книге нет суперобложки, и некоторые явно старые. Калеб ведь не прочитал все это, да? Никогда не видела его читающим.

Персидский ковер лежит на полу из темного дерева, неотполированного и пошарпанного. В нескольких метрах от двери, через которую я только что вошла – маленький камин. Подойдя ближе, рассматриваю обугленные дрова. Я делаю вдох, ощущая запах гари и еще какой-то аромат. Чем-то похоже на пачули. Или бергамот.

На столе у стены разложены ремни и инструменты для их обработки, а на полу возле кровати – еще больше книг. Стены практически голые, но по оттенку отличаются от более светлой древесины, использованной в других частях дома. Эта комната напоминает чердак старого английского паба. Удивительно, что на стенах не висят старинные картины.

Двинувшись к столу, поднимаю и рассматриваю кости каких-то животных, стараясь собрать больше информации. Эта комната говорит о многом.

И в то же время ни о чем.

Ему нравится создавать изделия из кожи. Он любит читать. Я не вижу телевизора, компьютера или любой другой электроники, хотя знаю, что у Калеба есть колонка или что-то вроде того, потому что порой слышу музыку.