Тень Альбиона - Андрэ Нортон

За время спуска по лестнице Сара сотни раз прощалась с жизнью — в темноте они с Луи двигались довольно неловко, а малейший шум казался тысячекратно усиленным. Когда же беглецы в конце концов добрались до второго этажа, Сара так вымоталась, что с трудом могла продолжать путь.

И куда же теперь? Комната, в которой проходила беседа с Талейраном, располагалась не в том старом каменном крыле, в котором содержали пленницу, а в противоположном конце замка, и этажом ниже. Замок стоял на склоне, и Сара подумала, что им, возможно, удастся выбраться через какое-нибудь из окон этой стороны; отсюда не видно было заросшего кувшинками рва, располагавшегося под окном ее камеры. Ну ведь не могут же chasseurs охранять каждое окно!

Как бы там ни было, попытаться стоило. До рассвета оставалось не так уж много времени, а к восходу солнца им лучше оказаться в нескольких милях от этого места.

На этом этаже, в противоположных концах коридора, обнаружились две лестницы; обе вели вверх. В просторном вестибюле с мраморным мозаичным полом еще одна лестница, наоборот, спускалась на первый этаж. Шириной она не уступала обеим боковым лестницам, вместе взятым, и, украшенная резьбой и позолотой, составляла разительный контраст с окружающими обветшалостью и запустением.

Сара взяла Луи за руку (на миг у нее возникло ощущение, будто они — двое детей, крадущихся по темному лесу) и повела к лестнице. Рука юноши была холодной, и Сара чувствовала, что он дрожит. Да ей и самой трудно было дышать, так теснило грудь яростное стремление к свободе. Выбраться отсюда — как можно дальше, — снова стать самой собой…

Они добрались до низа лестницы. Сара остановилась, пытаясь сориентироваться в темноте.

— Подождите! — выдохнул Луи, вцепившись в ее руку.

Но Сара и сама уже услышала шум. Шарканье сапог по каменному полу. Скрип потайного фонаря, с которого снимают колпак.

Сара невольно вскинула руку, защищая отвыкшие от света глаза.

— О, дорогая моя герцогиня! Как это волнующе — увидеть вас вновь, — грубо произнес Джеффри Хайклер. Он поставил фонарь и шагнул вперед.

Мистер Хайклер был одет в незнакомый Саре пышно разукрашенный мундир, отделанный серебряным шнуром и какими-то красными эмблемами. На поясе у него висела сабля. Белокурые волосы блестели в свете фонаря. В руке мистер Хайклер держал пистолет.

— И вы, ваше величество. Нежданный подарок.

— Мне никогда не нравилось общество предателей, — небрежно бросил Луи.

Сара удивленно уставилась на своего спутника. Все то время, что она провела в Англии, Французская революция продолжала оставаться излюбленной темой для бесед, и потому Сара слыхала, что Людовика Шестнадцатого казнили. А его сын давно уже считался мертвым. Неужели мистер Хайклер имел в виду?..

— Но, ваше величество, вас ведь наверняка не станут заставлять слишком долго терпеть подобное общество, — радушно произнес мистер Хайклер. — Как только Талейран вернется из Парижа, вас сразу же казнят. Но, боюсь, герцогиня покинет нас прямо сейчас.

Илья Костюшко и герцог Уэссекский покинули Амьен в тот же день и направились на запад, в сторону побережья. Уэссекс не стал отправлять через амьенского «епископа» сообщение в Англию и просить, чтобы за ними прислали корабль. На самом деле герцогом владела такая неистовая и необъяснимая буря чувств, что даже его напарник предпочитал обращаться с Уэссексом поосторожнее. Это было глупо — покидать город нынешним вечером; они уже заплатили за ночевку, а их документы, на которых еще не просохли чернила, не выдержали бы дотошной проверки и неизбежно вызвали подозрения.

Но еще глупее было то, что Уэссекс, похоже, даже не желал придерживаться удобных, проторенных путей. Он то и дело перемахивал через живые изгороди, сворачивал куда-то на узкие проселочные дороги, а пару раз даже вернулся обратно по собственным следам.

Он словно что-то разыскивал.

В конце концов Костюшко не выдержал.

— Послушайте, — сказал он, — мне не хотелось бы показаться любопытным, но куда, собственно, мы едем и что мы делаем? Принцессы Стефании здесь нет, и…

— Чихать я хотел на принцессу Стефанию, — самым любезным тоном отозвался Уэссекс.

Костюшко терпеливо ждал продолжения.

— Мне нужно получить обратно мою жену, — сказал Уэссекс. Эти слова как будто причинили ему боль. — И мне даже сказали, где ее искать: «за камнем и водой, но недалеко отсюда». И потому я должен следовать за заходящим солнцем, пока не приду к какому-то «старому режиму».

— И нам следует считать эту информацию надежной? — осторожно поинтересовался Костюшко. — Мне только хотелось бы указать на тот факт, что солнце уже зашло, а потому следовать за ним несколько затруднительно.

— Я считаю, что все это — полнейшая чушь, — без обиняков заявил Уэссекс — Какая-то цыганская белиберда. Сам не понимаю, зачем я к ней прислушиваюсь, — добавил он, и в голосе его прозвучало беспокойство.

Костюшко пожал плечами.

— За камнем и водой, недалеко от Амьена. Конечно, это может значить — за городом и рекой, но при чем тут старый режим?

— Более того, на этом пророчество не закончилось, — добавил Уэссекс — Мне сказали, что герцогиню Уэссекскую охраняет само Время и что она взяла под опеку Францию, и потому я должен срочно ее спасти.

— Легче сказать, чем сделать, — заметил Костюшко. — Что значит — она взяла под опеку Францию? Она что, ощипала одного из орлов Бонн? Другой Франции вроде бы нет.

— Есть, — странным тоном отозвался Уэссекс. — Если молодой король жив, как, похоже, кое-кто считает. Если это так, то король Людовик Семнадцатый и есть сама Франция.

— Ну, тогда дело проясняется, — насмешливо произнес Костюшко. — Джеффри Хайклер работает не на Наполеона, а на короля Людовика, к которому он и отвез герцогиню. Значит, нам остается лишь выяснить, что такое Время и старый режим.

Уэссекс привстал на стременах и задумчиво огляделся по сторонам, словно надеялся, что в окрестностях внезапно возникнет некая подсказка.

— Костюшко, — поинтересовался Уэссекс, — как по-вашему, кто настоящий хозяин Джеффри — и где он может находиться?

Серый пони, на котором ехала Мириэль, мчался быстрее любого смертного животного — словно стрела, сорвавшаяся с тетивы. Городок Труа-Вьерж остался позади за считанные секунды, а маленький скакун с одинаковой легкостью перемахивал через канавы, стены и живые изгороди. Топот его копыт походил на барабанную дробь, настолько быструю, что невозможно было различить в ней отдельные удары.

Леди Мириэль мертвой хваткой вцепилась в гриву пони. Ей некогда было размышлять, какую часть ее просьбы согласилась выполнить эльфийка — помочь Мириэль найти Луи или помочь спасти его, — или хотя бы задуматься, где может находиться конечный пункт ее путешествия. Девушка уткнулась лицом в шею пони; она чувствовала, как ее тугие косы постепенно расплетались под напором бьющего в лицо воздуха, и через некоторое время полураспущенные волосы взметнулись у нее за спиной. Башмаки она потеряла еще при первом прыжке пони, а ветер унес прочь ее шаль, так что теперь от ночного холода Мириэль защищало лишь тонкое ситцевое платье.