Лучезарный - Наталья Турчанинова

— Кто ты?

Старик вгляделся в нее внимательнее и промолвил негромко:

— Я? Зодчий. Долго же вы ехали, Арэлл… Некрос убит. Они все убиты. Остался один.

— Кто?

— Турвон. Хозяин Срединных земель. Так он себя назвал.

В синих глазах девушки вспыхнула ненависть, и Зодчий печально улыбнулся, увидев эти яростные огоньки.

— Я убью его! Я обещала Трисмесу и себе самой, что убью его! Раньше у меня не было на это сил, но теперь я готова.

— Тогда идем. — Старик поднялся. — Я покажу вам Никополис. Нам всем будет нужна ваша помощь.

— Подожди. — Арэлл жестом остановила его. — С нами был еще один человек. Это он указал, где тебя искать, но сам попал в плен к Золтону.

— Если он угодил в лапы Хозяина, то, вероятно, еще жив, — Зодчий посмотрел на вершину пирамиды. — Великий кайман предпочитал обрекать людей на долгую, мучительную смерть и часто сбрасывал неугодных в катакомбы под своим дворцом.

Элланка взволнованно заглянула в ясные молодые глаза на старом лице:

— Значит теперь, когда демон мертв, у нас есть шанс вытащить Атэра оттуда. Если нам укажут дорогу…

— Нет, Арэлл, — твердо сказал Зодчий. — Ты не сможешь найти его в подземельях. Я сделаю это сам. Идемте.

Старик провел их через площадь. Затем вверх, по широким пологим ступеням. Потом по каменным плитам…

Впереди поднимались широкие врата, вырубленные в скале. Вход в них охраняли два гигантских колосса в царских одеждах. Статуи — мужчина и женщина — пристально смотрели на приближающихся странников и едва заметно улыбались. Два ряда высоких пальм по сторонам дороги казались карликами рядом с изваяниями. От плит поднимался жар, и над землей плыл горячий воздух. В полной тишине слышался лишь стук подков и взволнованное дыхание рэймлян, впервые увидевших величественный памятник Нита.

— Это Северные ворота, — сказал Зодчий. — Здесь начинается караванный путь, ведущий в Эбиссинию. В Мен-Нофер со стороны гор можно попасть лишь через них.

Мощные створки, окованные железом, были распахнуты. Их гигантские петли и скобы затворов вызывали воспоминания о древних титанах. Только те могли выковать нечто подобное. Выход светлел далеко впереди. Казалось, до него не менее пяти сотен статий.

Зодчий подошел к арке первым. Арэлл заметила, что он снял с шеи амулет, очень напоминающий те, что носили остальные демоноборцы, покрутил одну из его сторон вокруг своей оси и шепнул несколько слов. Потом обернулся:

— Это самый короткий путь. Идите прямо, не останавливаясь.

Внутри, после яркого солнца, было очень сумрачно, а потом вдруг снова вспыхнул дневной свет. Спутники оказались на холме.

Дорога, сложенная из бледно-зеленых плит, обводила круг размером чуть меньше Мен-Нофера, замыкаясь в кольцо. Внутри него белели дома, серебрились нити каналов и зеленели клочки полей. Туда-сюда непрерывно сновали люди.

Толпа была пестрой: нитяне, элланы, рэймляне, эбиссинцы… Многие — в военной одежде и при оружии. Рядом с реальными пирамидами виднелись их туманные двойники и несколько пальм, похожих на расплывающийся мираж. Присмотревшись, друзья заметили в толпе странные тени — полупрозрачные человеческие силуэты, сквозь которые можно было видеть песок и зеленые плиты.

— Что это? — спросил Критобул у Зодчего, с ошалелым видом оглядываясь по сторонам.

— Настоящий срединный мир просвечивает сквозь созданную мной реальность.

— А где храм? — пискнула Гермия.

— Остался в демоническом Мен-Нофере, — ответил архитектор, с улыбкой глядя на изумленных друзей.

— В демоническом? — переспросил Рамир, которого, похоже, больше удивило не волшебное перемещение, а слова Зодчего. — То есть, ты хочешь сказать, что темных здесь нет?

— Они не могут сюда проникнуть. Эта земля закрыта для них, они ее не чувствуют. Здесь мы можем жить в безопасности.

— Невероятно! — Рамир, еще раз окинул взглядом огромный полис. — Я никогда не смогу понять, как ты это сделал. Спрятал от демонов целый город. Ты, действительно, великий архитектор.

— Сколько же лет тебе на это понадобилось? — Гай шагнул в сторону, наблюдая, как мимо него проходит прозрачная нитская женщина.

— Шестнадцать десятилетий с помощью Духа срединного мира…

По меркам срединного мира, Зодчий был очень стар. Во всех остальных — считалось бы, что не прожил и сотой части отпущенного времени.

Он держал в своей памяти восемнадцать десятков лет. День за днем. И помнил очень многое…

Боль первого вдоха, резкий белый свет, красный шар заходящего солнца, зацепившийся за переплет крошечного окна. Лицо матери… Лицо матери он не помнил. Ее, как будто, и не было. Ни она, ни отец, не смогли принять и понять своего сына. Странного ребенка с недетским, пронизывающим взглядом. Он остался для них чужим. Как и они для него. Просто хорошие люди, приютившие на короткие шестнадцать лет одинокого скитальца…

Но еще задолго до шестнадцатилетия Форкий осознал, что он слеп и глух, и намертво привязан к земле, на которой родился. От былой силы ничего не осталось. Он стал беспомощен, так же, как и остальные смертные, толкущиеся на жалком клочке мира. Не знающие законов, не понимающие их и даже не пытающиеся понять — они не могли услышать…

В тот день юный эллан сидел, прислонившись спиной к теплому стволу оливы, и смотрел на алую закатную полосу в небе. Земля молчала. Всего лишь четверть часа полной тишины, когда кузнечики уже перестали стрекотать, а цикады еще не начали. Дневные птицы уснули, а ночные еще не вылетели на охоту.

Не день, не ночь. Не утро, не вечер… Короткое мгновение перехода от одного состояния к другому, когда границы мира раздвигаются.

Воздух стал прозрачным. Повеяло прохладой. Тишина достигла апогея… И тут подросток заметил человека, выходящего из легкой сумеречной дымки. Высокая фигура была закутана в длинный серый плащ. Капюшон низко опущен, руки спрятаны в рукавах. Бесшумно ступая по траве, незнакомец приблизился. Юный эллан поднял голову и разглядел, что на лице его, скрытом в тени, вместо глаз поблескивают две искры.

Человек остановился, некоторое время молча рассматривал полудетскую фигурку у своих ног. Потом произнес тихо:

— Беспомощный… маленький, слабый… Что ты сможешь сделать?

Казалось, низкий голос идет откуда-то издалека, но временами в нем звучали неожиданно гулкие звуки, наполненные вибрирующей силой.

— Кто ты? — без страха спросил эллан в ответ.

— Уже несколько тысячелетий я зову. Голос мой ослабел, силы уходят. Надежды почти не осталось. И вот, наконец, я получил ответ на свой зов — насмешку, ребенка. Человека, который зависит от моей прихоти. Тебя может сжечь солнце, разорвать зверь, задушить мороз. Что ты можешь, Форкий?