Где-то есть ты… - Елена Сокол

– Я всё знаю, дочь, держись. – Сказал он и взял меня за руку. – Этого мужика уже поймали, он понесёт наказание. Я тебе обещаю.

– Спасибо, папа, – произнесла я еле слышно.

Они сидели и молча разглядывали мои раны и синяки, а я из последних сил улыбалась, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд.

Это был Митя. Он сильно похудел и выглядел измождённым. В его глазах стояли слёзы, а руки дрожали. Он стоял на пороге палаты, не решаясь войти, и словно не верил своему счастью. На меня вмиг обрушились все воспоминания о том, как мы были близки, какими нежными были наши отношения. Даже не верилось, что с нашей последней встречи прошло меньше недели. Казалось, минула целая вечность. Он выглядел потрясающе красивым даже в этой мятой одежде, с напряжёнными от усталости глазами. С одной стороны, мне хотелось увидеть его, а с другой – я ещё не подобрала слов, которые должна сказать ему в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

Бабушка уступила ему место, после чего Митя медленно подошёл ко мне и сел рядом, взяв мою ладонь в свою.

– Как ты? – спросил он севшим голосом.

– Теперь – хорошо, – тихо ответила я.

– Слава богу, ты жива…

– Я тоже очень этому рада.

– Доктор сказал, что тебе придётся провести здесь две недели, не меньше.

– Знаю…

– Я очень счастлив, что ты нашлась.

Я опустила глаза, не зная, что ответить. Меня вдруг охватило беспокойство. А что же будет дальше? Чего я на самом деле хочу? Мысли путались, я сильно нервничала, пока Митя смотрел в мои глаза, пытаясь отыскать там хоть каплю взаимности. Мне захотелось, чтобы они все ушли и дали мне время подумать. Молчание затянулось.

– Его нашли. Геннадий Котов, – сказал Митя и встал. – Он олигофрен. Или что-то вроде того, больной, короче. Его мать работала в УВД, но после нескольких его выходок ей пришлось уволиться и переехать в деревню. Ей стало жалко отдавать сына врачам, она думала, что уединение спасёт от беды. Видимо, позже бедной женщине пришлось даже посадить его на цепь. Следователь не знает, как он вырвался. Сейчас они выкапывают тело старушки в саду. Ты лишила его глаза, Ева. Не знаю, как у тебя хватило духа, но именно это тебя и спасло: когда наряд приехал на место, то он как раз дополз из леса до своей избушки. Попался бы он мне!

Все находившиеся в палате уставились на меня в изумлении. Я, опустив глаза вниз на одеяло, не проронила ни звука и убрала свою руку из Митиной.

– Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, – продолжил Митя, обиженный моей холодностью, – тебе нужен покой.

– Ладно, – спокойно согласилась я с ним, проводив взглядом.

В течение нескольких секунд все молчали, а потом Мила воскликнула:

– И что это было?

– Не знаю! – нервно бросила я, повернувшись к ней. – Я не знаю, как вообще реагировать на вещи! Случилось кое-что, что меняет всё, и я не знаю, как теперь жить с этим!

Мама оторвалась от платка и посмотрела на меня сердито:

– Тебе нужен этот человек или нет?

– Не знаю! – Я закрыла лицо руками.

– А что изменилось? Он так переживал, когда ты исчезла! Ездил к нам каждый день. Мы вместе объезжали окрестности в поисках тебя. Это похищение и всё, что вы пережили, наоборот, должно было сплотить вас. – Мама прикрыла мои ноги одеялом. – А ты сидишь тут, как ледяная глыба!

– Вы не все знаете! – Я сорвалась на крик. – Сегодня появилось ещё одно обстоятельство! И я совсем запуталась, блин! Всё так сложно! Помолчите!

Заскрипев зубами, я натянула на лицо одеяло. Папа погладил меня по голове, бабушка запричитала, а мама опять заревела. Высунув один глаз, я увидела, как Мила укоризненно качает головой. Стены палаты, казалось, сужались, а потолок над моей головой падал, угрожая раздавить.

Думай, думай, думай.

Мой мозг лихорадочно работал. Я откинула одеяло и приподняла верх пижамы. Родственнички посмотрели на меня в страстной попытке догадаться, что бы означал этот жест. Я медленно и нежно провела рукой по своему оцарапанному животу.

Нет, я никогда не смогу сделать это со своим ребёнком, чтобы не говорила раньше. Этот плод зародился в любви и так отчаянно пытался выжить! Всё, что было пережито, должно стать хорошим уроком на будущее. Митя должен знать, что станет отцом. Должен знать, что я его люблю. Ну зачем же я опять такое натворила?! Нужно попросить у него прощенья.

Резко сев на постели, я почувствовала головокружение.

– Ты чего? – удивилась мама.

– Дай тапочки, мама! – решительно заявила я.

– Куда ты собралась? Тебе нельзя! – запричитала она.

– Тапочки! – повторила я и спустила ноги с кровати.

– Свят-свят, это что же такое происходит? – закудахтала бабуля.

Вопреки их причитаниям, я надела обувь, встала и, несмотря на боль во всём теле и жжение в ступнях, заковыляла к выходу.

– Ложись обратно, Ева! – папа бросился меня догонять. – Кому сказано – ложись!

– Стоять! – Я обернулась, сжав руку в кулак и вытянув вперёд указательный палец. – Ждите меня здесь!

– Дела… – поразилась с усмешкой Мила.

За несколько секунд бега по коридору ко мне вернулись боль и усталость. Я слышала, как шумят и пытаются догнать меня родственники, зовущие на помощь санитаров. Но они меня недооценивали! Толкая людей, я вытягивала шею, пытаясь увидеть Митю. Моя пижама развевалась от бешеной скорости, которую я развила.

В висках стучала кровь, а тело покрылось холодным потом. Больные, прогуливающиеся по коридору, прижимались к стене, чтобы не попасться мне на пути, и испуганно глядели вслед. Споткнувшись о чей-то пакет, я упала, сильно ударившись, вытерла пот со лба и, собрав всю силу в кулак, снова встала. В дальнем конце коридора наконец-то. показался знакомый силуэт.

Видя, как он исчезает за поворотом, я бросилась за ним, скользя по кафелю, и, задыхаясь, что было силы крикнула: «Мить!» Сзади чьи-то руки схватили меня за плечи и попытались остановить. Это был папа в окружении медсестёр и двух санитаров.

– Отпусти! – заорала я, вырываясь. – Ми-тя!

И тут я увидела, как Митя растерянно выглянул из-за угла, убедился, что зовут именно его, и быстро побежал ко мне. Понимая, что миссия выполнена, я расслабилась и упала в объятия папы. Ноги стали ватными, а тело – невесомым. Отец потрогал мой лоб губами и громко объявил, что у меня жар. Слышно было, как истерят подбежавшие мама и бабушка. Шум стоял на всё отделение.

Через несколько секунд я почувствовала, как папа передает меня в руки Мити. Стараясь не потерять сознание, я уткнулась в его грудь со словами:

– Прости меня… Не уходи…

– Я никуда больше не уйду… Пойдём, тебе нужно отдохнуть. Я буду рядом, – прошептал он мне, улыбнувшись, на ушко и понёс на руках обратно в палату.