Удавка из прошлого - Борис Бабкин

– Прошу. – Мужчина распахнул дверь.

– И что тут думать? – усмехнулся Пушкин. – Вперед и с песней. Где Командор?

– Заперся в кабинете, – ответил Ариец. – Как ему сказать?…

– А может, самим? – азартно предложил Южанин. – И сделаем ему подарок.

– Мы сможем только убить нескольких человек, – возразил Пушкин. – Муллу, вполне возможно, я сделаю, а ее не спасем. Надо что-то другое придумать.

– Но ты только что сам говорил, – напомнил Южанин, – что…

– Так правильно, – перебил его Пушкин. – Вперед и с песней. То есть я согласен, но вот как…

– Вот что, совет полководцев, – из кабинета вышел Командор, – не суйтесь вы в это. Я сам прекрасно понимаю, что шансов ноль. Но она моя дочь, и последние годы я жил только потому, что она у меня есть. Я должен пойти, и я пойду. А вам…

– Слушай, Аркадий Валентинович, – с усмешкой сказал Ариец, – вот что я тебе скажу. Я пойду в любом случае. Ты меня спас, и я живу и здравствую только потому, что ты единственный, кто нашел нас и сделал снова людьми. На меня и на него, – он кивнул на Южанина, – всем было плевать. Пока служили, жили, а как попали в плен, на нас все наплевали. Ты нас и оттуда вытащил и потом не дал спиться. Так что жили вместе, и если подохнуть придется, то тоже вместе. Ты Южанину можешь говорить – ты молод, чтоб подыхать, а мне уже под пятьдесят, силы на исходе, да и кому я нужен? И один ничего не смогу. Так что если не хочешь, чтоб я туда сунулся, пристрели. А даже раненный, я все равно тебя одного не пущу. В конце концов, в ментовку позвоню. Мулла и тебя, и Стеллу наверняка убьет. Так хоть мы там кое-кого к их Аллаху отправим. Так что делай что хочешь, я иду.

– Я тоже, – сказал Поэт. – Правда, вероятность того, что я сумею добраться до Муллы, почти равна нулю, но что поделать. Я иду.

– А меня ты чего это, за пацана держишь? – обиделся Южанин. – Я все-таки три войны прошел и тоже кое-что умею.

– Ну что ж, – помолчав, кивнул Командор, – это ваш выбор. Тогда сделаем так…

– Вот это сюрприз, – удивленно пробормотал генерал-майор ФСБ. Он снял очки и посмотрел на сидевшего перед ним Грознова. – Это серьезно?

– Слышь, начальник, – вздохнул Грознов, – я что, похож на придурка из психушки? Если копнешь удачно, то много дряни повяжешь. Я жил и грешил ради сына. Мечтал внуков понянчить и всячески пытался отгородить сына Ваньку от той жизни, которой жил сам. Я ж и бабки себе сделал, ты читал как. И убил его из-за этого. И похоронить не могу. Ты вот что сделай для меня, если, конечно, можешь, на похороны допусти. Где тело Ванькино, я указал. И единственное, чего хочу, – увидеть, как в гроб его положат и в землю опустят.

– А это, значит, все, – сказал генерал, – вы отдаете…

– В детские дома, – кивнул Грознов. – Это все по закону нажито. Поверь, генерал, не стану я сирот кровью мазать. А остальное, что остается… ваше дело, как с этим решать.

– Названы все? – спросил генерал.

– Этих вполне хватит. Копнете поглубже, спасибо мысленно скажете. А там, может, и про остальных узнаете. Но верх этой кучи дерьма тут весь указан. И я участие принимал. А сейчас понял, что нет оправдания этому. Ведь не юнцы малолетние были, а зрелые мужики и головы на плечах имели, а вот…

– Скажите, Степан Андреевич, – с молчаливого согласия генерала спросила женщина средних лет, – как вы думаете, кто мог сейчас вешать в Красноярске?

– Так я написал, что послал туда людей разобраться. Сгинули они. Правда, жена и маленький сын одного под машину попали, может, думает он, что это я их под колеса приказал столкнуть. Нет в этом моей вины. А кто вешает… – Подняв голову, Грознов посмотрел на женщину. – А вы, извините, кто будете-то?

– Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации, – представилась она. – Людмила Ивановна Майкова. Значит, по этому делу вы ничего сказать не можете?

– Кто-то, видать, живой остался, – глухо проговорил Грознов. – Или, может, кто-то из родственников убитых напомнил таким способом. Так я думаю.

– А почему ты на вечер Командора пригласил? – спросил Ираклий.

– Днем здесь народу много, – ответил Мулла. – И малейший шум услышали бы. Также не исключено, что знакомые могли бы увидеть его входящим сюда. А мне не нужны неприятности. Мне от тебя и твоих орлов их хватает. Вы живы только потому, что у меня есть конкретная возможность остаться чистым в довольно грязном деле. Вас должны были убить на даче под Зеленоградом, но я передумал. Ты так замазан в моих делах, что станешь поступать так, как нужно мне. И вот что ты должен сделать – поедешь в Питер. Адрес я тебе дам. Надо убрать одного типа и еще бабу. Возможно, я ошибаюсь, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Отправляйся сегодня же. Своих орлов возьми с собой. Работа будет оплачена по тройному тарифу. И заметь, без уплаты налогов. – Мулла засмеялся.

«У него настроение хорошее, – подумал грузин. – Что-то срослось, значит. И про Поэта молчит, и про Командора. А меня, выходит, хотел на небеса отправить. Оплати работу, а там посмотрим, как и что».

– Ты что-то не понял? – с усмешкой спросил Мулла.

– Все ясно. – Ираклий направился к двери. Навстречу ему вошел невысокий усатый грузин.

– Гиви нашли, – сказал он.

– Давай его сюда, – приподнявшись, процедил Мулла. Двое крепких молодых людей ввели в кабинет коротко стриженного парня. – Почему ты не выполнил приказ? – зло спросил Мулла. – И убил своего напарника?

– Там был ребенок, – сплюнув кровь, прохрипел парень, – а мы с детьми не воюем. Если твоему Аллаху угодна смерть детей, я не нанимался воевать со слабыми, я просто хотел отомстить за брата.

– Перережьте ему горло, – процедил Мулла, – и выбросьте на свалку за городом. Собаке собачья смерть! – Он плюнул парню в лицо. Тот, рванувшись вперед, получил удар ногой в живот и упал. Двое, подхватив, вытащили его.

– Мухаммед, – заглянула в кабинет женщина, – она хочет говорить с тобой.

– Нам не о чем говорить, – усмехнулся он. – Она предала своего отца за деньги, а значит…

– Она говорит, что ей обещали жизнь, – перебила женщина.

– Тебе вредно жить в Европе, Асия, – усмехнулся Мулла. – Ты уже не первый раз перебиваешь меня. Готовься к отъезду, скоро мы покинем эту страну.

– И что дальше? – посмотрел на Поэта Ариец. – Куда…

– Видите калитку? – Поэт указал вперед. – Она не заперта, и обычно там никого не бывает. Запирают ее на ночь, когда выпускают собаку. Кстати, псину привозят вечером и увозят рано утром. Почему-то ее не держат постоянно.

– Мухаммед не переносит собачьего лая, – сказал Командор.

– Нам такие привычки на руку, – усмехнулся Ариец.

– Так, – кивнул Командор. – Я первым, а когда улягусь, ты, – кивнул он Поэту. – Затем…