Неотразимая - Вера Кауи

— И что Луис ответил? — глаза у Дэва сверкнули.

— Что когда кто-то болен, то ты не ждешь разрешения, а делаешь то, что необходимо. Что его пригласили на остров в качестве врача и в этом качестве он нуждался в консультации специалиста. И что он описал этот случай в научном журнале… разумеется, без имени.

— И новое лечение помогло?

— Произошло чудо. Уже на следующий день госпожа стала совсем другой. Ни приступов раздражения, ни хождений во сне, ни прочих причуд. Она никогда не была сумасшедшей, сказал доктор Бастедо. Никогда.

Это было гормональное нарушение. Он сказал, что эту болезнь открыли совсем недавно, что доктор Уолтерз мог об этом не знать.

— Она по-прежнему проходит лечение?

— Да. Но гораздо реже, из-за возраста. Теперь она ложится в больницу раз в полгода для имплантации гормонов.

— Понятно, — сказал Дэв, который и впрямь многое понял. — Луис Бастедо знает о ребенке?

— Да.

По ее лицу, ее глазам он догадался:

— Но мистер Ричард не знал, что Луис знает?

— Этот вопрос никогда не обсуждался.

«Честь и слава Луису Бастедо, — подумал Дэв, — человеку, который всегда знал, когда держать язык за зубами».

— Ты совершенно ничего не знаешь, даже сейчас, где была мисс Хелен все эти годы?

Серафина покачала головой.

— Нет. Она не могла мне сказать. В ее памяти остался только ребенок… всегда ребенок, потому что она любила его.

Они молча глядели друг на друга, думая о страшном зле, причиненном женщине, которую они оба любили.

— Она по-прежнему ходит во сне?

— Нет. Это кончилось, когда она вылечилась. И она больше не видит снов. — Серафина вздохнула. — Она убеждена, что это вызвано ее болезнью… Доктор Бастедо объяснил ей, что у нее было не в порядке, но мне кажется, что в глубине души она убеждена, что она была сумасшедшей. Сегодня она испытала огромное потрясение. Оно воскресило в ее памяти те ужасы, о которых она забыла.

— Ей промывали мозги, — сказал Дэв тихо, но Серафина услышала.

— И я так думаю. Она сказала мне, что ей на голову надевали разные штуки… с проводами.

— Лечение шоком.

— Верно. Но не для того, чтобы восстановить ее память, а чтобы уничтожить ее.

— Но зачем? Зачем ему проделывать такое с собственной сестрой?

— Потому что он ненавидел ее.

— Ненавидел?

— Он завидовал.

И снова Дэв мог только повторить за ней:

— Завидовал?

С чего было такому человеку, как Ричард Темпест, завидовать своей робкой, нежной, мечтательной сестре?

— Из-за ребенка, — сказала Серафина спокойно.

Дэв ошарашенно на нее глядел.

— У него не было своих детей, — мягко напомнила Серафина. Ее тяжелый, умный взгляд не отпускал Дэва.

— Господи, — сказал Дэв. Ему нужно было встать, двигаться. — Он хотел ребенка? — Дэв поглядел на Серафину. — Наследника! А у него были только пасынки! — Он прошелся вперед, потом вернулся. — Сходится! Все сходится! Он всегда знал о ребенке, но ничего не говорил, потому что надеялся иметь своего.

Его завещанию всего три года. Похоже, что он составил его лишь тогда, когда понял, что у него никогда не будет детей. — Дэв глубоко вздохнул. — А чтобы удочерить ребенка Хелен, нужно было, чтобы у нее не осталось о нем ни малейшего воспоминания. — Дэв тряхнул головой. — Все так, да не так. Чего-то не хватает. — Он продолжал ход своих размышлений. — Зачем ему понадобилось все это городить, если он хотел…

Глядя ему в глаза, Серафина кивнула.

— У него не могло быть детей, — сказала она.

Дэв прекратил ходить взад и вперед по комнате и снова сел.

— Мне сказала леди Элеонора. Когда она в последний раз болела и знала, что умирает. Ей было тяжело лежать, и я растирала ее особым маслом, которое готовила сама. Однажды, когда я уложила ее в постель, она взяла меня за руки и заставила торжественно поклясться, что после ее смерти я буду заботиться о мисс Хелен.

«Обещай мне, Серафина, — сказала она. — Поклянись на моей Библии». Она не отпускала меня, пока я не поклялась, хотя я знала, что буду делать то же, что делала всегда. А потом она мне объяснила причину. Давно, когда мисс Хелен была совсем маленькой, к мисс Элеоноре приехала погостить английская кузина с детьми.

Они уже были совсем взрослыми, но через неделю один за другим заболели свинкой. А когда они уже выздоровели, заболела мисс Хелен. Никто из них не болел тяжело. Кроме мистера Ричарда. Ему тогда было четырнадцать., он только становился мужчиной. Мистер Ричард поправился, но остался бесплодным.

— Как они узнали об этом?

— Лишь через несколько лет. В Оксфорде мистер Ричард познакомился с девушкой. Она забеременела и обвинила в этом мистера Ричарда. Он утверждал, что, кроме него, у нее были другие мужчины. Девушка была из богатой, влиятельной семьи, поэтому были сделаны пробы крови и другие анализы. И тогда это выяснилось.

Он не мог быть отцом не только этого, но и любого ребенка. Все, разумеется, замяли, мистер Ричард принял на себя ответственность, но у девушки случился выкидыш, поэтому никакого ребенка не было. А после этого — после того, как он побывал у множества докторов и никто не сумел ему помочь — мистер Ричард начал меняться. Это сказала леди Элеонора. Она сказала, что он обвинил свою сестру. Он сказал, что заразился от нее, поэтому во всем виновата она… из-за нее он стал неполноценным. И у семьи не будет наследника, потому что мистер Ричард был последним по мужской линии. — Серафина замолчала. — Леди Элеонора сказала мне, что, наверно, ее сын на этом помешался. Он никогда не обвинял ее, но леди Элеонора знала своего сына… потому что любила. Вот почему она заставила меня поклясться хранить тайну и защищать мисс Хелен.

«Поклянись, что она не узнает… она не должна этого знать… Но береги ее, Серафина, защищай от него… никогда не оставляй на его милость, никогда! Я знаю, он стал чудовищем». Она заплакала, о, как горько она плакала. Ни от кого я не слышала такого плача.

Они долго молчали. Наконец Дэв сказал:

— Значит, когда появилась мисс Элизабет, ты знала, что она не может быть дочерью мистера Ричарда?

А тебе не приходило в голову, что она, быть может, дочь мисс Хелен?

— Я знала это, — невозмутимо ответила Серафина. — Но как я могла сказать об этом госпоже? После всех этих страшных лет она наконец обрела покой… забыла о том, что у нее был ребенок. И я ничего не сказала. Я решила подождать. И посмотреть.

Дэв изумленно на нее глядел.

— А мистер Ричард знал, что ты знаешь?

— Нет. Об этом знали только врачи, а они были в Европе. Никто не знал, — повторила Серафина. — Он не вынес бы этого.