Неверный - Тала Тоцка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как будто мне мало собственной совести.
Как будто я и так об этом не думаю. Двадцать четыре на семь.
Но с совестью оказалось намного легче договариваться, она хотя бы не умеет смотреть так, будто видит меня насквозь. И говорить не умеет таким тоном, от которого я в прямом смысле сгораю от стыда.
И это злит, потому что…
Потому что я ничего им не должна. Потому что мой ребенок для Рустама умер еще тогда, больше двух лет назад. Потому что меня до сих пор бросает в дрожь когда я вспоминаю нашу встречу с Лизой в больнице.
Потому что… Потому что это все чушь собачья.
На самом деле у меня нет ни единого аргумента, который дотягивал бы до настоящего оправдания. Все они меркнут, съеживаются и исчезают, стоит представить на месте Амира мою девочку. Мою Майюшу.
Если бы они еще не были так похожи!..
Все эти мысли вихрем проносятся в голове, иссушивая мою и без того истерзанную душу. Я разливаю чай, сажусь за стол. Демид откладывает телефон и начинает говорить.
Он не просит. Не уговаривает. Не убеждает. Он просто рассказывает, без эмоций и подробностей, но мое воспаленное воображение прекрасно справляется без этих деталей.
Ольшанский замолкает, и я тоже молчу, уставившись на чашку с остывающим чаем. Никогда еще на моей кухне не зависала такая гнетущая, оглушающая тишина. И никогда еще на меня не смотрели с таким ожиданием.
— Что ты хочешь от меня, Демид? — не выдерживаю первая, выдавливаю из себя через силу и опускаю глаза.
— Я? Ничего, — он уверенно качает головой, — абсолютно.
— Тогда зачем ты прилетел? И зачем мне все это рассказываешь?
— Я не летел. Я приехал на машине. И ты слишком умная девочка, чтобы задавать такие идиотские вопросы, Соня, — он поднимается, и я поднимаюсь следом.
— Что ты называешь идиотскими вопросами, Демид? — вспыхиваю как спичка. — Да что ты вообще понимаешь…
— Мы все сдали кровь на совместимость, — перебивает он меня довольно бесцеремонно. — Каждый из нас для Амира неполностью совместимый донор, но все эти несовпадения являются критично значительными.
— Что это значит? — мой перевозбужденный мозг отказывается воспринимать информацию.
— Это значит, вероятность того, что костный мозг успешно приживется, ниже критичного. Мы не можем позволить себе рисковать.
— А ты…ты тоже? — пересиливаю себя и поднимаю глаза. Встречаюсь глазами с Демидом и отшатываюсь, глядя как по-айдаровски они сейчас полыхают. — Ты тоже сдавал кровь?
— Конечно, — он смотрит на меня не мигая.
— Не смотря на то, что ненавидишь Айдаровых?
— Я не воюю с детьми, Соня, — отвечает Демид, и я проваливаюсь ниже пробитого только что на его глазах дна. А я, получается, воюю…
— А как же Дамир?
— Он не подходит, — ответ звучит достаточно резко, я удивленно моргаю.
— Странно. Почему? Они же с Амиром практически родные братья, только матери разные? — переспрашиваю неверяще, и добавляю: — Точно так как и моя Майя.
Демид ничего не отвечает, продолжает сверлить взглядом. А для меня эта игра в молчанку становится просто невыносимой.
— Значит, ты приехал за Майей? — зеркалю его сверлящий взгляд, но Ольшанского таким пробить сложно.
— Я приехал, чтобы рассказать тебе о том, что есть один смертельно больной ребенок, которому ты можешь спасти жизнь. И все. Дальше решай сама, — он разворачивается и идет в прихожую. Тащусь за ним, с трудом переставляя ноги.
Уже в дверях Демид оборачивается и говорит, глядя мимо меня:
— Я завтра утром выезжаю. Если хочешь, поехали со мной. Нет, значит нет.
Понимаю, что не могу его отпустить, и лихорадочно ищу компромисс.
— Давай я здесь сделаю анализ, и если Майя подойдет, я сама ее привезу, — заглядываю в глаза Демиду, но он отрицательно качает головой.
— Это все время, Соня. Там все готово для экспресс-анализа, который будет готов через несколько часов. Но ты конечно же делай, как считаешь нужным.
— Подожди, — хватаю его за локоть, и когда он оборачивается, мучительно шепчу, прикрывая глаза: — Я не представляю, как снова ее увижу, Демид…
— Кого, Лизу? — уточняет он, отнимает мою руку и на миг задерживает в ладони. — Она сбежала, Соня. Бросила ребенка, чтобы не возиться с ним по больницам. Разве я стал бы просить у тебя невозможного?
Так что, значит, он все-таки просит?..
Демид выходит на площадку и говорит как будто в никуда:
— Завтра в восемь сорок пять я буду ждать у подъезда. Жду пятнадцать минут и ровно в девять уезжаю. Решение за тобой, Соня.
И идет на лестницу, не дожидаясь лифта.
Глава 38
СоняА я еще считала его нормальным!