Москва слезам не верит - Валентин Черных

И вдруг Катерина догадалась.

– У Еровшина умерла жена?

– Еще год назад.

– И ты ничего об этом не говорила?

– Ты же не спрашивала.

– И что же теперь?

– Все то же самое. Ничего не меняется. Он живет со взрослой дочерью, которая разведена.

– Но у дочери, наверное, есть своя квартира. Может быть, есть смысл объединять твою и ее, а дочери останется хорошая генеральская.

– Этот вопрос в стадии обсуждения. – Людмила перевела разговор: – Ты лучше расскажи о своем новом претенденте.

Катерина поняла по реакции Людмилы, что предложения о замужестве не было, и поэтому квартирный вопрос обсуждаться не мог.

Они еще выпили водки. Катерина решила, что переночует здесь, на тахте, позвонит Александре и предупредит ее. А свежую блузку на завтра возьмет у Людмилы.

– В подробностях! – попросила Людмила. – С самого начала знакомства. Что он сказал, что ты ему ответила?

Катерина рассказывала не торопясь, ей самой хотелось осмыслить происходящее.

– Не пьет ли? – насторожилась Людмила, когда Катерина закончила рассказ о пикнике.

– Вряд ли… Но под хорошую закуску и в хорошей компании не отказывается.

– Кто ж отказывается под хорошую закуску и в хорошей компании! Но все-таки не теряй бдительности в этом вопросе! – предупредила Людмила. – А сколько раз в день ты про него думаешь?

– Не считала… Но когда вижу нового мужика, всегда сравниваю с ним, или на похожих сразу обращаю внимание. На таких мосластых, вроде бы худых, но крепких, ты сама знаешь каких.

– Большая редкость нынче, – заметила Людмила. – Мужик пошел пухлый и жирный, даже молодежь.

– А у тебя кто-то из молодых появился?

– Не появился. Но интерес ко мне испытывают.

– Это понятно. Как старшеклассники к учительницам.

– Чего-чего, а научить я могу. Лучшую школу пройдут, но не обо мне речь. Когда ты засыпаешь, тебе хочется, чтобы он рядом лежал?

– Хочется, – призналась Катерина.

– А он чистоплотный?

– Да. Очень.

– А когда он небритый, как ты реагируешь?

– Он всегда бритый.

– А рубашки каждый день меняет?

– Я его всего четыре раза видела, и все в разных рубашках.

– А тебе хочется к нему прижаться, погладить?

– Хочется.

– Знаешь, это похоже на любовь.

– Такое у меня было только один раз, с Рудольфом. Мне все в нем нравилось.

– Нашла кого вспомнить! Это вычеркнуто и забыто.

– Меня это новое знакомство вначале забавляло, а теперь я каждый день жду его звонка.

– Мне аж завидно стало, – вздохнула Людмила. – За последние годы ничего такого со мной не случалось. Все повтор. Как по кругу. Этот на того похож, а этот на другого. Лучше Еровшина никого у меня не было. Он просто угадывает, чего я хочу.

– Он тебя знает, – предположила Катерина.

– Он угадывает. Сидим мы вечером в Таллинне. Я ему говорю: «Поставь какую-нибудь музыку». Он берет кассеты, откладывает одну, вторую, третью, ставит четвертую, а это «Манчестер – Ливерпуль», ну, та музыка, что на погоде по телевизору. А я именно ее и хотела, очень мне нравится. Клянусь! Я аж обмерла. И всегда так: я думаю, а он уже об этом говорит.

– А ты угадываешь, что он думает?

– Я его понимаю. Когда он недоволен, когда ему приятно, когда у него что-нибудь болит. Но мысли угадать не могу. Ладно обо мне! Что с этим Гошей делать будем?

– Расскажу ему все, и пусть решает.

– Не торопись! Он в тебя влюбился. Это главное. Кто ты, неважно вроде бы. Но мужики не любят, когда женщина выше их стоит. Ведь он не захотел тебе поверить, когда ты ему пыталась рассказать правду про себя. Значит, это ему неприятно даже в шутку. Значит, он очень самолюбивый, будет хозяином положения.

– Всегда ведь кто-то выше, – возразила Катерина.

– То, что ты выше по работе, с этим он, может быть, смирится, но дома мужик хочет быть хозяином.

– А я что, возражаю? Да на здоровье! Будь хозяином, мне только легче.

– Ой, не отпугнуть бы, – засомневалась Людмила. – Давай подобьем бабки. Ясно, что он в тебя влюблен.

– Я думаю, что если и не влюблен, то я ему очень нравлюсь.

– Он холостяк. Живет один. Пусть делает предложение. Из Моссовета позвонят, и вас завтра же зарегистрируют. А потом признаешься, как я с Гуриным. Он ни разу не вспоминал, что познакомился со мною как с профессорской дочкой.

– Не хочу обманывать с самого начала. Не хочу оправдываться с самого начала.

– А какие оправдания? – возразила Людмила. – Только напор. Ты что, скрывала от него что-то? Ты ему сказала все про себя, когда вы были на пикнике? В чем ты виновата? У нас все равны – и рабочие, и министры, и слесари. Хочет, чтобы ты работу бросила, – бросишь!

– Я не брошу, – отрезала Катерина.

– И не бросай! Скажешь, что написала заявление об уходе, и будешь ходить грустная, понурая. Мужики отходчивы. Увидит, что ты сникла, и скажет, ладно, черт с тобой, будь директором!

Катерина рассмеялась. Она позвонила Александре, что не приедет домой и заночует у Людмилы.

– Что-нибудь случилось? – забеспокоилась Александра.

– Ничего не случилось. Выпили с Людкой. Не могу же я садиться за руль в таком состоянии.

– Оставь машину и приезжай! – предложила Александра.

– Устала, – призналась Катерина. – Не доеду. Хочу спать.

– А если Гога позвонит?

– Дай ему телефон Людмилы. Пусть перезвонит сюда.

Они уже ложились спать, когда зазвонил телефон. Людмила сняла трубку.

– Доброй ночи, Георгий Иванович, – почти пропела она. – Хотя какая ночь, просто вечер.

Людмила прикрыла трубку ладонью:

– Тебя. Приглашай. Пусть приезжает.

Катерина взяла трубку и сказала:

– Приезжай. Я сейчас тебе продиктую адрес. Познакомишься с моей школьной подругой.

Людмила прошептала:

– Очень хочу послушать, – и бросилась на кухню, где стоял параллельный телефон.

– Поздно уже, – признался Гога. – Пока приеду, надо будет уезжать, а то на метро не успею.

– Я тебе дам денег на такси.

– Я как в том анекдоте: румынские офицеры денег с женщин не берут.

– Я тебе одолжу до получки. Приезжай. У нас еще выпить осталось.

– Спасибо. Я не в форме. Устал. А я должен понравиться твоей подруге, чтобы она ничего против меня не имела. Я рад был услышать твой голос.