Изнанка судьбы - Алина Лис

— Не могу его найти, — жалобно говорю я.

— Кого «его»?

Я осекаюсь.

— Неважно.

Ни за что не скажу ему, что искала ошейник.

Он берет меня за руку:

— Фран, что ты потеряла?

Я не зря избегаю его прикосновений.

Как всегда, когда Элвин дотрагивается до меня, между нами словно пробегает маленькая молния. Стук сердца отдается в ушах, и сразу становится нечем дышать, и снова чувства, как соленые морские волны, захлестывают меня с головой.

Гнев, обида, вожделение, нежность, страх, тоска — все сразу и одновременно. Как будто в голове заиграла сотня скрипок разом, и каждая — свою мелодию. Какофония, шквал, девятый вал шторма…

— Пусти, — прошу я звенящим от слез голосом, а какая-то часть меня умоляет: «Не отпускай! Не слушай меня!»

Он мрачнеет и покорно разжимает пальцы.

— Что вы искали, сеньорита Рино?

Я отвожу взгляд:

— Неважно. Мы охотились на козу.

— Что? Ах да! Точно, коза. Как думаешь, где она может быть?

— На кухне. Или в подвале.

Единственные помещения, которые мы не осмотрели.

— Там же брауни… А, ладно, пошли.

Мы идем вниз, все так же переговариваясь, но что-то изменилось. И я не знаю, как вернуть утраченную легкость.

На кухне темно и тихо. Огонь в очаге уже погас. Свет отражается в начищенных до блеска котлах и сковородках.

В подвале, где живут смешные малыши-брауни, я еще не была ни разу.

Или была, но не помню?

Лестница вниз крутая и узенькая, можно спускаться только поодиночке. Каменный свод в дюйме над макушкой невольно заставляет втягивать голову в плечи.

Скрипучая хлипкая дверца. Даже мне, чтобы войти в нее, приходится пригнуться.

Здесь нет светильников, как в остальной башне, а небольшого огонька на ладони мага недостаточно, чтобы разогнать тьму. Глубины подвала теряются в тенях. Но и такого света достаточно, чтобы я могла убедиться — внутри настоящая свалка.

Поломанная мебель, пыльные поеденные молью гардины, обломки облупившихся картинных рам, сундуки — десятки сундуков. Больших и маленьких, старинных и не очень, с резной крышкой и самых простых, неброских. Бочки, огромные стеклянные бутыли, статуэтки и вазы, торшеры и медные тазы.

Из большой кучи хлама в центре подвала, словно пародируя жилище мага, торчит слегка покосившаяся башня напольных часов.

Я, открыв рот, оглядываю этот беспорядок, а в воздухе стоит шепоток и тревожное попискивание. Крышки сундуков приоткрываются, и я чувствую, как из темноты на нас глядят десятки любопытных глаз.

Дрожа от ярости, я поворачиваюсь к магу:

— Как вам не стыдно?!

Он озадаченно приподнимает бровь:

— Я вообще довольно бесстыжий парень. А за что конкретно мне должно быть стыдно в данный момент?

— За это! — я возмущенно киваю в сторону свалки. — Считаете, это нормально?! Совесть не мучает, сеньор?! Хотя о чем это я? Какая совесть, когда у вас хватило наглости привести меня сюда.

Моя обличительная речь его только забавляет:

— Скажете тоже, «совесть». Как известно, это сеньорита — средоточие добродетелей, я же — вместилище пороков.

— Прекрати!

— Франческа, ну что опять не так?

— Они готовят тебе, убирают, обстирывают! А ты держишь их в таких условиях?!

Он сначала изумленно приподнимает брови, а потом смеется. Искренне и заразительно.

— Кто бы мог заподозрить дочь герцога Рино в приверженности модным идеям равенства?

— Слуги — тоже люди!

— Они не люди, — напоминает Элвин. — И честное слово, Франческа, это их подвал. Они сами все притащили. Можешь не верить, но я не спускался сюда лет тридцать, если не сорок.

— Сами? — я еще раз оглядываю ужасную свалку. Невозможно поверить, чтобы кто-нибудь добровольно пожелал жить в таких условиях.

— Сами. У брауни оригинальные представления о домашнем уюте.

— Они просто не знают, как надо, — неуверенно говорю я.

Если я действительно была хозяйкой в этом доме, почему ничего не сделала с этим безобразием?

— Ну, попробуй объяснить им. Глядишь, и правда выкинут барахло, заведут крохотные кроватки и тумбочки, как в кукольном домике.

— Скриблекс?! — неуверенно обращаюсь я к куче хлама.

Крышка ближайшего сундука поднимается, чтобы выпустить моего старого знакомца.

— Лорд? Леди? — пищит мохнатое чудо и кланяется.

— Скриблекс, почему вы так живете?

— Как? — он моргает огромными ярко-синими глазами и смотрит доверчиво, словно ребенок.

Элвин с интересом прислушивается к нашему разговору. На его самодовольном лице снова появляется так раздражающая меня ухмылка.

— Так, — я обвожу рукой сундуки и мусорные кучи. — Давайте я закажу для вас нормальные кровати, мебель.

Брауни озадаченно кусает себя за хвост:

— Так хорошо! — объявляет он, и со стороны прочих сундуков летит одобрительный писк.

— Но будет еще лучше, — снова пытаюсь я объяснить очевидное. — Ты помнишь, как живем мы с лордом? Вы можете так же… то есть не так же, но почти…

— Леди хочет забрать мой сундук? — он спрашивает это таким несчастным голосом, что я чувствую себя злой ведьмой из сказок, поедающей маленьких деток.

— Но… — я беспомощно поворачиваюсь к Элвину, который наблюдает за всем этим с благодушной улыбкой.

— Брауни — плохой объект для благотворительности, Фран. Не трать зря время, у тебя на попечении и так два сиротских приюта, — и слегка повысив голос: — Леди пошутила. Никто не заберет ваши сундуки, обещаю.

Одобрительный шепот и облегченное попискивание становятся ему ответом.

Ну вот опять! Опять он прав, а я чувствую себя дурой.

Ненавижу!

— Мы здесь по делу, — сквозь зубы напоминаю я.

— И то верно. Надо все осмотреть, — соглашается маг и отправляет огонек в полет — вверх, под низкий потолок. Всполох зависает в воздухе маленьким солнышком, освещая мусорные барханы. Он горит ярко, но света все равно не хватает.

— Скриблекс, ты не видел козу?

Брауни недоуменно моргает.

— Не видел?

— Мохнатую, — пытаюсь жестами объяснить, что такое коза. — С рогами и выменем.

Со стороны Элвина доносится звук, подозрительно похожий на хрюканье, и я оборачиваюсь в ярости:

— Вы что-то сказали, сеньор?