Шальные деньги - Йенс Лапидус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорхе успел раз двадцать набрать бордельной мамке. Чтобы «записаться на прием» к Наде. Пересечься снова. На этот раз обойдемся без прогулок. Управимся минут за десять — несколько дополнительных вопросов. Ну и минет не помешал бы. Хотя ну его, и в первый раз какой-то неудобняк вышел. Не за тем хотел свидеться с ней.
Наконец пробился к мамке. Назвался погремухой, которую ему дали при первом посещении. Мамка вспомнила его. Дала добро. Сказала, приходи хоть сегодня вечером.
На метро добрался до Халлонберген.
Накрапывал дождь. Потеплело. Пахло грилем. В первый раз Хорхе приехал сюда на машине, теперь же, прежде чем пуститься в путь, король картографии Хорхиус сверился с адресной книгой Стокгольма. Запомнил. Мог отыскать место с закрытыми глазами.
Красный дом, проходные балконы коричневатого оттенка в розовых лучах заката.
Набрал код. Поднялся на лифте. Прошел по балкону. Позвонил в дверь. В глазке темно — кто-то изучал чилийца с той стороны. Хорхе громко назвался.
Дверь открылась. За ней тот же гориллыч, с которым в прошлый раз бакланил Фахди. Тот же прикид. Толстовка, поверх толстовки — пиджак.
Хорхе еще раз назвал имя. Вошел.
Спросил Надю.
Тот же галимый музон в холле. Да, с фантазией у них голяк.
Гориллыч кивнул и повел Хорхе к номеру. Открыл дверь. Впустил.
Тот же траходром. Так же неряшливо заправлен, как и в прошлый раз. Кресло — то же. Так же опущены жалюзи.
Только шлюха — другая!
Хорхе замялся в дверях, обернулся. Гориллыч уже удалился.
Он еще раз глянул на девицу. Тоже симпатичная. Сиськи поувесистей, чем у Нади. Микромини-юбка. Облегающий топик, невероятный вырез. Чулочки в сеточку.
— Я хотел другую. Надя?
Девка ответила на жутком английском:
— Я не понимай.
Хорхе переспросил по-английски:
— Я хочу видеть Надю.
Сработал инстинкт. Хорхе вам не пентюх какой: пассажир в бегах — ушки на макушке. Очко играет не только на копов. На Радована тоже.
Повернулся к порогу. Выбежал в предбанник. За спиной оклик — гориллыч назвал его кодовым именем. Хорхе не оглянулся. Уже в дверях. Рысью по балкону. Кубарем по ступенькам. Наружу. Вон.
Никогда прежде не доводилось ему видеть такого испуганного лица — как перекосило девицу, когда она врубилась, о ком спрашивают. Точно он не Надю, самого дьявола к ночи помянул.
Не к добру это.
Ох не к добру!
На другой день. Хорхе сидит на очке, тужится. Вдруг звонок на мобильный — высветился какой-то левый номер. Непривычно уже то, что высветился, — обычно клиенты шифровались.
Решил, а, ладно, отвечу, хотя звонок застал его в довольно деликатной позе.
— Здравствуйте, меня зовут Софи. Я встречаюсь с ЮВе.
У Хорхе глаза на лоб. ЮВе не раз рассказывал о Софи. Но я-то ей на кой? Где номер надыбала, Абдул ведь запретил давать номера посторонним?
— Ага, привет! Слыхал, слыхал от него про тебя.
— И что он про меня рассказывал? — засмеялась она.
— Что спит и видит, как женится на тебе.
На том конце повисла короткая пауза. Хохма мимо кассы.
— Знаете, ЮВе сейчас в отъезде, в Лондоне. Наверное, это звучит странно, но, если вы не против, я бы хотела познакомиться с вами. Попить вместе кофе, что скажете?
— Без ЮВе?
— Ну да. Хочу получше узнать, с кем он дружит. Он ведь такой рачок. Слова не вытянешь, сами небось знаете.
Хорхе понимал, о чем она. ЮВе ведет двойную игру.
— Лады, можно и пересечься, до того как ЮВе вернется. Ничего тут такого.
Внутреннее чувство подсказывало: откажись. Но разбирало любопытство: а пуркуа бы и не па? Ему ведь тоже охота узнать, что за птица этот ЮВе. А то и затесаться в тот, другой мир, если пофартит.
— Кажется, он дня через четыре вернется. Может, сегодня вечером встретимся?
На том и порешили. Софи радостно попрощалась.
Он потужился еще, сделал свое черное дело.
Задумался. Надо бы поостеречься. Какая-то мутная эта история с подменой Нади. И тот тип в толстовке тоже мутный какой-то.
Знали ведь, кто именно ему нужен. Зачем не сказали, что Нади нет? А главное: куда девалась? А тут еще Юханова чикса вдруг нарисовалась: с чего бы? Совпадение?
Решил: с Софи не рисковать. Вдруг подстава.
Вечером добрался электричкой до Центрального вокзала. Пока ходил безлошадным. Вот когда разделается с Радо, сразу и тачку прикупит.
Шел на встречу с Софи или с кем-то, кто выдал себя за Софи. Вышел с вокзала. В центре снег уже растаял.
Хорхе вспомнил свой выход под конвоем, когда еще чалился на Эстерокере: как раз тут гуляли. Август был, теплынь. С тремя конвоирами под белы ручки. Знали бы вы, зачем я тогда коры «Эйсикс» брал. Лошары!
Свернул направо, на Биргер-Ярлсгатан. На «Стурегаллериан» помигивали неоновые огни. Растиражированная реклама «Нокии».
За десять метров до кафе «Альберте» поймал какого-то шкета. Кепка набок. Босяк, походу, попутал «раён». Хорхе предложил ему срубить стольник влегкую.
Тот нырнул в кафе.
Вынырнул через минуту.
Прошла еще минута.
Из кафе вышла Софи.
Хорхе подобрал с пола челюсть. Софи — ломовая зажигалка, он таких и не встречал-то. Воплощенная сексапильность. Черный вязаный шарфик небрежно повязан вокруг точеной шейки. Приталенная мотокурточка из черной кожи, без защитных вставок на локтях и плечах. Джинсы в обтяжку.
Чилиец, конечно, знал, что такое Стуреплан. Но Софи — очуметь, что за фифа!
Софи вопросительно посмотрела на него.
Сомнения отпали — одна пришла. Отлично. Хорхе расслабился. Улыбнулся.
Поздоровались. Она предложила пойти в «Стурехоф». Точка для белых. Впрочем, пустили без вопросов. Почему? Софи пускали всегда и всюду.
Миновав ресторан, сели в баре.
Хорхе взял себе пива, а Софи — красного.
— Ну что, Софи, за знакомство. Там, у «Альбертса», я, наверное, чудно себя вел, извини. У меня бывают заскоки.
Она склонила головку набок. Интересно, гадал Хорхе, просекла, что я застремался из-за того, что она кабак выбирала?
— Тебе так «Альберте» не нравится?
— Да не, почему? Нравится. Только музыка больно громкая.
— А здесь типа тихая?
— Шучу. — Хорхе тщательно выговаривал шведские слова, чтоб невзначай не вылез его иммигрантский говорок.