Разделенные - Анна Пляка

— Да, — мягко улыбнулась ему Таари. — А это значит, что мы в любом случае многое увидим.

Сразу отправиться в путь не получилось — под землей было холодней, чем наверху, идти в мокром означало рисковать заболеть. Они сидели в минимуме, который позволяли приличия, развесив остальное на перилах реки, перебирали взятый с собой небольшой запас продуктов. Рис разбух и нуждался или в сушке, или в приготовлении, но по крайней мере не рассыпался ровным слоем по дну Ши. С техникой дела обстояли хуже.

— Связи нет, — сидящая на полу Таари вытянула руку с передатчиком к истоку реки, но это ничего не изменило. — Или мы слишком глубоко, или антенна все-таки утонула. Что бы мы здесь ни нашли, об этом никто не узнает. По крайней мере, пока не поднимемся на поверхность.

Однако вместо того, чтобы встать и велеть искать выход, расслабленно вытянула ноги. Сказала:

— Уже поздняя ночь, в любом случае пора устраивать привал и рассказывать о себе. Джиро, ты же остался последним?

Тот опустил голову, позволяя принять это движение за кивок. Нахмурился, изучая свои сцепленные руки, замер под направленными на него взглядами, с каждым мигом каменея все сильней.

Вспомнилось наказание в армии, когда виновного ставили перед строем, во всеуслышанье объявляя его вину. Это редко длилось долго, но даже нескольких тягучих минут в тишине хватало, чтобы некоторые после этого предпочитали смыть позор кровью. Акайо встал, отвлекая внимание на себя, проверил одежду, конечно, еще мокрую. Напряжение ослабло, вскочила Тэкэра:

— Давайте лучше разомнемся! Холодно же, а разговоры не...

— Спасибо, — перебил ее наигранную веселость Джиро. — Но мне не сложно рассказать, кем я был. Я просто вспоминал.

Это было явной ложью, но никто не стал обличать его. Сели обратно, стараясь не уставиться в ожидании на снова замолчавшего рассказчика. Наконец, тот начал:

— Я не называл своей фамилии в Эндаалоре. Не назвал бы и имени, но меня выдал товарищ, с которой мы лежали на соседних койках, — помолчал, решаясь. Вскинул голову, как перед поединком. — Меня зовут Имамото Джиро. Род, в котором я родился, не был ни богат, ни велик, но всегда был горд и связан с армией Ясного Императора. Я был вторым сыном, меня с детства готовили к жизни солдата. Я гордился своими успехами, и это было единственной моей слабостью.

Дернул плечом, отвернулся. Такая боль сквозила в нем, что хотелось взять за руку, спросить, объяснить — он ни в чем не виноват.

Первой успела Тэкэра, но Джиро только отодвинулся от нее. Продолжил:

— Я был старшиной, когда нас всех перевели под новое командование. Я увидел самого молодого генерала империи, услышал его речь и решил, что буду стремиться стать таким, как он, — усмехнулся через силу. — Наверное, тогда многие так решили.

Акайо отвел взгляд, смущенный. Он помнил, как вручили ему знаки отличия и генерал Сато предложил сказать пару слов стоящей на плацу армии, переданной в его распоряжение. Сама речь забылась, но тенью чувств воскресали в памяти радость заслуженной награды, восхищение солдатами, что смотрели на него, предвкушение будущих побед. И как отражалось все это в глазах тех, кто стоял в первых рядах.

— Ты сделал меня капитаном, — уже прямо обратился Джиро. — Ты поверил в меня и всегда давал задачи, немного превосходящие то, на что, как мне казалось, я был способен. Я…

Запнулся, замолчал, снова глядя на свои руки. Закончил быстро:

— Я был пленен во время осады. Очнулся в больнице. Учиться отказался. Остальное вы знаете.

Задумчиво кивнула Таари, спросила:

— Где-то есть твои родичи. Нам нужно их опасаться? Или у тебя остались незаконченные дела?

— Нет.

Разговор умер смертью тяжелобольного, оставив облегчение и смутное чувство вины — одновременно за то, что не нашел спасения, и за то, что не посмел облегчить чужие муки последним ударом.

— Поговори с ним, — шепнула Тэкэра, когда они ложились спать, впервые со времен лаборатории настолько близко друг к другу, стараясь сохранить тепло.

Акайо обреченно кивнул. Она была права, как раньше была права Таари, говорившая то же самое. Но он до сих пор не знал, как начать разговор и не понимал, куда тот может завести. Он все еще не был готов к неизвестности.

Это неожиданно показалось трусостью и разозлило, подстегнуло. Акайо приподнялся на локте, нашел в голубом свете спину Джиро, съежившегося на полу чуть в стороне от общего ряда.

Замер.

Что бы он сейчас ни сказал, это услышат все. Ответит ли в таком случае Джиро? Или начнет стыдиться своих чувств так же, как когда Тэкэра предложила не рассказывать о себе?

Ответ был очевиден и Акайо лег обратно. Справа в поисках тепла прижался Тетсуи, слева обняла Таари. Акайо накрыл ее ладонь своей, повернулся, вдохнул запах волос — речная вода и въевшийся дым костров. Раньше она пахла цветами и кожей, но все равно всегда в основе было что-то еще, то, что превращало ее в море, а его — в неумелого пловца.

Подумалось вдруг — он никогда чувствовал одиночества, не только из-за любви, но и потому что был частью целого — ее гарема, экспедиции.

А Джиро? Был ли он частью целого?

***

Утром они нашли единственную дорогу, ведущую от реки: круглый коридор чуть выше роста Акайо начинался под странным причалом, на котором они спали. По дну струился едва заметный ручей, такой мелкий, что даже высоты сандалий хватало, чтобы не замочить ног, наверху висели бледные светильники в частых клетках. От одного до другого было почти двадцать шагов, на середине промежутка темнота сгущалась так, что тяжело было различить, куда ступаешь.

Голоса гулко отдавались от стен, и разговоры, начатые утром, постепенно угасли, задавленные темнотой. Акайо шел первым, вглядываясь вперед до рези в глазах. Он точно знал, что коридор ни разу не разветвлялся, но никто не мог предсказать, сколько придется идти и куда они попадут в итоге.

— Смотри!

Тэкера вытянула руку над его плечом, Акайо прищурился. Возле следующей лампы что-то виднелось на стене, и он невольно ускорил шаг, придерживая самого себя, чтобы не побежать. Остановил торопящуюся вперед Таари.

— Лучше быть осторожными.

Она фыркнула, но осталась за спиной. Когда подошли, спросила сердито:

— Ну? Лестница не кусается?

Акайо как раз чуть налег на нижнюю скобу и та отломилась с оглушительным треском.

— Кусается, — сказал, когда эхо, отразившееся от стен, улеглось. — Иола, дай веревку. Джиро, можно твой меч?

Тот отцепил от пояса младшую сестру катаны, передал вместе с ножнами. Акайо обнажил собственное оружие, поднял руку, провел острием по стене уходящего вверх колодца. Нащупав не то невидимый шов между камнями, не то простую трещину старости, вогнал в нее лезвие. Подтянулся на рукояти, нашел следующую трещину.