Три рэкетира - Ярослав Зуев

«Потому что я, гуроны вы чертовы, есть самая настоящая частная собственность Виктора Ивановича Ледового. Нечто среднее между джипом и яхтой, – со злостью думала Анька. – Ну или между «Бимером» и новым «Сони» с экраном на пол стены. А за посягательство на личную вещицу он любого из вас заставит зубы на пол выплюнуть».

Временами Анне начинало казаться, что ей было бы легче вновь очутиться в роли девчонки по вызову. И даже обслужить всю кодлу. Каждого по очереди или всех скопом. И не такое на окружной случалось. «По крайней мере – честно. Мне платят, я терплю. Честнее, чем сидеть за этим гребаным столом, корчить из себя хозяйку дома, на самом деле являясь имуществом этого козла».

Анька пила на ровне с мужиками, злость закипала внутри, будто магма, готовая вот-вот вырваться из пробудившегося вулкана.

Развязка наступила часа в четыре утра. Большинство охотников уже накачалось до состояния риз и разбрелось по углам особняка. Ледовой, слегка пошатываясь, ухватил Аньку за руку и грубо повлек за собой.

– Пойдем – подышим…

«Началось», – подумала Анька, за несколько лет совместной жизни досконально изучившая степени опьянения, случающиеся у супруга. На начальных стадиях ему обыкновенно хотелось произвести пластическую операцию на каком-нибудь не приглянувшемся ему лице. Без разницы, чьем. Затем, по мере поступления алкоголя в кровь, следовала сексуальная активность. Тем более опасная, что водка почти начисто лишала Виктора Ивановича способности достигнуть оргазма. Тут следует уточнить – водка не сказывалась не эрекции, эрекция то была, хоть куда, а вот с оргазмом начинались проблемы. А проблемы стесняющие Виктора Ивановича, обыкновенно оборачивались такими неприятностями для окружающих, что и говорить не стоит. Далее могло происходить все что угодно. От приступа животной ярости и желания кого-то убить, до жалких пьяных завываний, под аккомпанемент которых Ледовой бывал готов временами и в петлю залезть. На последнее Анна, по правде говоря, очень горячо надеялась.

– Пойдем…

– Виктор, уже поздно…

– Пойдем.

Он вытащил ее на улицу и повлек в сторону пляжа. Вокруг стрекотали цикады. Небо начинало светлеть. Луна заметно потускнела. Словно недавно вошедшие в моду ночники, обладающие плавной регулировкой мощности пропускаемого через спираль тока.

Как только муж с женой оказались на пустынной набережной, Ледовой грубо сдернул Анькины спортивные брюки до колен и нагнул ее головой вперед. Секунду провозился с собственной ширинкой.

– Виктор, отпусти! – захрипела Анна.

Вообще говоря, умнее было позволить ему сделать это. В конце концов, не в первый раз Аньке случалось терпеть унижения от пьяного супруга. Бывало и хуже.

«Дура, он же бухой в стельку. Ты же ему все равно ничего не докажешь…».

Но то ли алкоголь придал Анне храбрости, то ли совсем невтерпеж стали его грубые руки, схватившие ее так бесцеремонно, словно она была не живой женщиной, а резиновой куклой из ближайшего секс-шопа.

– Пусти! – взвизгнула Анна, вырываясь. – Я не хочу…

Она на секунду обернулась и увидела темный силуэт Ледового на фоне блекнущих звезд. Ширинка мужа была расстегнута, член выпирал вперед, подобно стреле башенного крана. Довольно комичное зрелище. Только Анне смешно не было.

Ледовой казался ошарашенным. Естественно, бунт на корабле. Анька напряглась, зная прекрасно, что ее супруг не принадлежит к числу тех славных парней, которые, получив от ворот поворот, убегают куда подальше, глотая слезы и шмыгая носом.

«Зря я это, – успела подумать Анька, – Ох, зря».

– Ах ты, сука, – выдохнул, наконец, Ледовой и вцепился в бедра жены мертвой хваткой. Его пальцы продавили белую кожу, оставляя места для будущих багровых кровоподтеков.

– Пусти! – заорала Анька, не в силах разогнуться. Как курица, насаженая на безжалостный вертел. Бешенство охватило ее. Почувствовав член Ледового глубоко внутри себя, она подогнула колени и всем телом нырнула вниз. Ледовой закричал от боли и неожиданности. Его руки разжались. Анька оказалась на свободе. Но только на короткое мгновение. В следующую секунду колено Виктора Ивановича настигло ее спину. Анна полетела вперед, как кегля, опрокинутая в кегельбане.

– Сука! – взревел Ледовой.

Анна зарылась лицом в песок. Попыталась приподняться, но болтающиеся на коленях брюки затрудняли движения. Ледовой сделал шаг вперед и наступил ей на спину. Тяжелая каучуковая подошва пригвоздила ее к земле, как жука. Дыхание вышло из Анны с шумом порванной на ходу автомобильной камеры.

Анька почувствовала во рту отвратительный вкус песка. Но не успела опомниться, как Ледовой очутился сверху. Спикировал на плечи, как коршун, вцепился в затылок и принялся осатаненно макать лицом в песок, в песок, в песок. Раз за разом.

– Жри, шалава дешевая! Жри, давалка! Я тебе покажу – не дам…

Ледовой вскочил с Аньки и ударом носка легко перевернул ее на спину. Остановился над поверженной женой, тяжело дыша и судорожно сжимая кулаки. Может, полагал, что Анна получила достаточно. А может, переводил дух. И тут Анна сама подлила масла в огонь.

– Животное! – завизжала она, яростно сплевывая песок. – Грязная скотина! Импотент хулев!!

Пока смысл оскорбительных слов доходил до затуманенного рассудка Виктора Ивановича, Аньке удалось кое-как усесться на песке. Ненадолго. Охотничий сапог попал ей в живот. Сбив дыхание и начисто лишив Анну возможности осыпать мужа сочными эпитетами.

– Сука! – взревел Ледовой как раненый буйвол. Он нагнулся к жене и залепил ей затрещину, немедленно уложившую Анну на обе лопатки.

– Шлюха. Шлюха долбаная! Забыла, сука, кем была?!

Анна неподвижно лежала на песке. Она зажмурилась, мечтая только о том, чтобы все скорее закончилось.

Но не тот парень был Виктор Ледовой, чтобы останавливаться на половине пути. Он с силой раздвинул Анькины колени и вошел в нее так, что их лобки столкнулись с глухим стуком. Следующие несколько минут Анна, сотрясаемая мощными толчками, просто лежала, тяжело дыша.

«Он не кончит. Не кончит. Вконец озвереет и тогда убьетменя», – думала она с отчаяньем.

Кто-то из несколько протрезвевших дружков Ледового, привлеченный криками и шумом борьбы, попробовал выйти из дому, но его втянули обратно.

– Тихо ты, дурень. Виктор Иванович жену ублажает. Куда прешься? Пулю захотел?…

И все-таки Ледовой кончил. Поднялся молча и, пошатываясь, побрел в сторону дома. Анька осталась лежать навзничь, перепачканная песком и спермой, с брюками на лодыжке правой ноги и кровью, капающей из разбитого носа. Просто лежала и смотрела, как со ставшего фиолетовым неба постепенно исчезают звезды.

«Будто в планетарии… – думала она, – Как в старом планетарии на Владимирской горке, куда наш класс ездил из села на специально заказанном автобусе. Во время весенних каникул». В том, что тогда на улице стояла весна, Анька почему-то не сомневалась. Там, в планетарии, был круглый зал. С потолком в виде выгнутой кверху сферы. По краям сферы тянулись вырезанные из картона или жести силуэты маленьких зданий. Сначала была лекция, содержание которой Анна напрочь забыла. «Очевидно, о звездах. О чем еще?». А потом в зале погас свет. Включились какие-то лампочки, и потолок, как по волшебству, усеялся мириадами звезд, на глазах превратившись в настоящее звездное небо. А затем начался рассвет. Заиграла чудесная музыка Грига.[73]Ни автора, ни названия Анна, как тогда, так и сейчас, не знала, но ей казалось, что мелодия еще звучит временами в голове. И наконец, взошло солнце. Эта удивительная картина рукотворного рассвета запомнилась ей на всю жизнь.