От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров

Остается добавить, что средством обнаружения ОВ в полевых условиях служила в те дни сумка химика-разведчика СХР-3. Ее способность выполнять реальные измерения была по достоинству «оценена» начальником химической службы СЗФ после того, как в штаб 7-й (ударной) армии было доложено с переднего края о применении противником синильной кислоты. Проверка показала, однако, что индикаторная бумажка на синильную кислоту (средство обнаружения из той самой сумки СХР-3) на самом деле изменяет цвет не только от действия самой синильной кислоты, но и от таких веществ, как кислород, жидкий дегазатор, а также диметиланилин и пара-диметиламинобензальдегид.

В общем, если учесть, что в индикаторных бумажках на другие ОВ в той сумке СХР-З уже содержались такие пропитки, как диметиланилин и пара-диметиламинобензальдегид, то доклад с фронта об «обнаружении» 24 декабря 1939 г. синильной кислоты финского происхождения вовсе не удивителен. Впрочем, даже если отказаться от высказанного подозрения, то и в этом случае индикаторная бумажка могла изменить свой цвет просто от кислорода, а его в морозную зиму 1939–1940 гг. было на переднем крае очень много.

Успехов на фронте меж тем не было никаких. 14 декабря 1939 г. за развязывание войны с Финляндией Советский Союз был дружно исключен из Лиги Наций (против исключения не проголосовал никто), а через неделю в Советском Союзе столь же дружно был отмечен юбилей товарища И. В. Сталина-Джугашвили. А поверженного противника так и не появилось — поневоле ухватишься за мысль о применении финнами синильной кислоты.

Впрочем, реальная жизнь в верхах Красной армии развивалась по иному сценарию. После того как было решено считать армию Финляндии источником химической угрозы, руководство Советского Союза в обоснование применения против нее химоружия мобилизовало свои оговорки, сделанные при ратификации Женевского протокола 1925 г. [55] и придуманные специально для того, чтобы всегда иметь под рукой возможность пренебречь этим самым протоколом [686]. Таким образом, война с Финляндией оказалась, по существу, полигоном для отработки начала химической войны без нарушения Женевского протокола. В общем, дальше работала система подготовки к химическому нападению.

Сразу же после «обнаружения» в 8-й армии синильной кислоты финского происхождения на фронт выехали начальник и комиссар ХИМУ РККА. За время с 29 декабря 1939 г. по 7 января 1940 г. они проверили подготовленность «частей Красной армии в химическом отношении». Соответственно, появились цели для химической атаки [357]. Их в специальном документе определил начальник ХИМУ РККА П. Г. Мельников, в том числе 18 населенных пунктов «противника».

На фронте 8-й армии, как оказалось, «химоружие в данной обстановке весьма эффективно использовать». Было признано целесообразным применение НОВ авиационными средствами — бомбометанием и выливанием, а цели были для плановиков очевидны: поражение ж/с и выведение из строя конского состава. Силами двух авиаполков за один вылет предполагалось расходовать по 60 т ОВ. Кроме того, за вылет бомбардировочного полка предполагалось использовать по 30 т химавиабомб (120 шт.) [357]

На фронте 13-й армии, чей правый фланг наступал на Кексгольм (ныне Приозерск), а левый — на Антреа (Каменогорск), по условиям местности было сочтено эффективным применять ЯД-волну на изнурение. Расчет — израсходовать 50 тыс. шашек ЯМ-11 в течение 10 час. на фронте до 5 км. Были определены и участки для применения НОВ (расход — 30 т силами одного авиаполка), а также СОВ (участок размером 1,5 км2, расход — 150 т) путем выливания с самолетов.

Были также определены «выгодные крупные цели» для использования СОВ и НОВ на фронте 7-й армии [357], которая под командованием К. А. Мерецкова шла на прорыв в общем направлении на Выборг.

А вот на фронте 9-й и 14-й армий, которые действовали вдали от прорыва, применение химоружия было нецелесообразным: «отсутствие выгодных целей», трудность доставки больших количеств ОВ, большие морозы и полярная ночь.

Что касается практической подготовки к химической войне, то особо следует рассмотреть активность 8-й армии СЗФ — той, на чей штаб будто бы упала финская бомба с синильной кислотой (напомним, что после войны именно она докладывала Москве: «противник средства химического нападения не применял»).

1 января 1940 г. был издан приказ командующего ВВС 8-й армии о подготовке к операциям с использованием химоружия. В частности, были выделены химические эскадрильи в 72-м и 18-м СБ авиационных полках. Вскоре химические эскадрильи были выделены во всех бомбардировочных и истребительных полках 8-й армии.

Аналогичным образом шла химическая подготовка и в сухопутных частях. В 8-ю армию поступили два химических танковых батальона — 219-й и 201-й ОТБ. На их вооружении по состоянию на 18 февраля 1940 г. находилось около 100 химических танков ХТ-26 (БХМ-3). 13-я армия тоже имела свой 204-й ОТБ, в котором по окончании войны на 1.4.1940 г., то есть после военных потерь, имелось 32 химических танка (14 танков типа ХТ-26, 14 ХТ-130 и 4 ХТ-133). Еще 18 химических танков находилось на вооружении других частей 13-й армии. На 1 февраля 1940 г. 10 химических танков имелось также в 9-й армии.

Помимо специальных танков, в рамках подготовки к химическому нападению из внутренних складов фронт затребовал химоружие (ОВ, ВАПы, химавиабомбы, машины АРС) и средства дегазации. При этом и ОВ, и БХМ поступали не на головные химические склады армий, а прямо в войска.

За январь-февраль только для авиации 8-й армии был завезен запас авиахимбомб, достаточный для осуществления 474 самолето-вылетов самолетов СБ. С 20 января по получении партии ВАПов в бомбардировочной авиации 8-й армии начались тренировки по прицельному выливанию ОВ с высот от 500 до 3000 м, в истребительной авиации — с высот 25–50 м. К 29 февраля были подготовлены к выливанию ОВ две эскадрильи СБ и одна эскадрилья И-15.

Для выявления эффективности применения СОВ в лесных условиях было проведено два опытных выливания по хвойному лесу. Сделан вывод, что лес не может служить «противнику» (финну-«елочнику») укрытием от поливки СОВ.

К 1 марта авиация 8-й армии была готова к широкому применению химоружия против войск Финляндии на своем фронте, в том числе против «елочников». Подготовились и химические танковые батальоны этой армии. Всего же на складах ЛВО по состоянию на 10 января 1940 г. имелся немалый запас химических авиабомб для обеспечения всех армий СЗФ: 2672 бомбы ХАБ-200, 21 124 бомбы ХАБ-25, а также 7760 осколочно-химических бомб (АОХ-8, АОХ-10 и АОХ-25). А к 20 января планировалось подать на склады ЛВО еще 800 бомб ХАБ-200 и 10 тыс. бомб ХАБ-25.

В целом Красная армия не справилась с задачей, которая была в эзоповой форме выражена в новогоднем стихотворном пожелании советскому народу в обо всем знающей «Правде»: «И может быть, к шестнадцати гербам еще гербы прибавятся другие». Как оказалось, герб Финляндии не захотел присоединяться к 16 советским, и с войной пришлось кончать. Причину через много лет после той зимней войны был вынужден формулировать Г. К. Жуков: «сравнительно небольшая война с Финляндией показала нашу слабую боевую готовность» [767].