Эйнштейн - Максим Чертанов

Бор в следующем номере «Физикл ревью» ответил не совсем по сути: мол, в квантовой механике «мы имеем дело не с произвольным отказом от детального анализа атомных явлений, но с признанием того, что такой анализ принципиально исключается» — и всё. Большинство физиков вдумываться не стали. Принцип неопределенности работал, и этого было достаточно. Но Эйнштейн этого пережить никак не мог. Максу Борну, март 1948 года: «Я просто хочу объяснить, что я имею в виду, когда я говорю, что мы должны придерживаться физической реальности. То, что мы считаем существующим („реальным“), должно где-то находиться во времени и пространстве. То есть вещь, реальная в одной части пространства, А, должна (в теории) так или иначе „существовать“ независимо от того, что о ней думают в части пространства В… Измерения, производимые в А, никаким образом не должны влиять на то, что реально существует в В. Если придерживаться этой программы, то вряд ли можно считать квантовую теорию полным описанием физической реальности. Если же счесть ее таковым, то получается, что физически реальное в В претерпевает резкое изменение из-за измерения, сделанного в А. Мои физические инстинкты ощетиниваются от этого предположения. Однако если отказаться от предположения, что вещи, находящиеся в разных частях пространства, имеют независимое, реальное существование, то я вообще не вижу, чем тут заниматься физике».

А потом статья Эйнштейна о частицах-близнецах сыграла большую роль в квантовой теории: она вызвала интерес к близнецам и их предполагаемой телепатической связи, которую Эйнштейн считал невозможной. Так вот, в 1980 году Алан Аспект экспериментально показал, что пара близнецов не просто связана общим прошлым, но частица В мгновенно «узнает» о том, как была измерена частица А, и тоже меняется. То есть получается мгновенная телепатическая пересылка состояния одной частицы на ее сестру на неограниченном расстоянии. В 1993-м Чарлз Беннет, возглавлявший исследовательский центр IBM, придумал, как можно технически перенести квантовое состояние одного объекта на другой с помощью такой пары частиц, и назвал это квантовой телепортацией. (Хотя правильнее было бы назвать телепатией, ведь сама частица никуда не переносится, а лишь сообщает сестре свои свойства: вот я! вот так они меня измерили! и теперь я уже вот какая! и ты такая же!) А в 1997-м группа Антона Цейлингера впервые проделала это на практике. В 2012 году физики из Венского университета и Австрийской академии наук успешно осуществили квантовую «телепортацию», то бишь телепатию, на расстояние в 143 километра; физики полагают, что таким образом можно создать сеть спутниковой квантовой связи. Интересно, что бы на это сказал Эйнштейн…

С Розеном они выдвинули еще одну смелую идею. Мы говорили о «черных дырах» — затягивают все в себя. Эйнштейн и Розен представили черную дыру в виде вазы с длинным горлом. Затем они (мысленно) отрезали «горло» и соединили его с другой такой же «вазой», перевернутой вверх дном. Получилась штука вроде гантелей. При определенных условиях, считали они, черная дыра может соединяться с другой дырой посредством «горлышка», и через него могут быть связаны находящиеся на любом расстоянии друг от друга участки пространства-времени. Проскочив по такому горлышку (его называют мостом Эйнштейна — Розена), можно, например, из одной Вселенной мигом попасть в другую — как Алиса через зеркало. Правда, мост Эйнштейна — Розена — такая штука, что после проникновения в него выходы сжимаются и уже не узнать, что там происходит; кроме того, по уравнениям Эйнштейна — Розена никакие частицы пройти через портал вообще не могут, так что он бесполезен. Но позже были высказаны предположения о существовании таких порталов («кротовых нор»), через которые можно пройти и вернуться, — они заполнены неким веществом, препятствующим сжатию. В общем, неплохо поработалось с Розеном, но Эйнштейн надеялся, что они сумеют построить теорию поля… Не вышло.

В апреле Леон Уотерс пригласил Эйнштейна позировать скульптору Сергею Конёнкову. Тот был с Эйнштейном немного знаком и раньше — через Марго, знакомую с женой Конёнкова Маргаритой. Из России Конёнковы в 1923 году выехали для участия в выставке советского искусства в Америке и не вернулись. Маргарита Ивановна Воронцова-Конёнкова родилась в 1896 году в Сарапуле в семье присяжного поверенного, окончила женскую гимназию, потом юридические курсы в Москве, за Конёнкова вышла в 1922 году. Красивая, блистательная женщина, в свое время флиртовала с Шаляпиным и другими знаменитостями, отлично говорила по-английски, очень бойкая, абсолютно светская дама. Из ее воспоминаний об Эйнштейне: «Он был удивительно скромным человеком, не любил официальных собраний, в шутку говорил, что известен своими пышными волосами. Когда Сергей Тимофеевич работал над портретом Эйнштейна, тот был очень оживлен, увлеченно рассказывал о теории относительности. Я очень внимательно слушала, но много понять не могла. Мое внимание поощряло его, он брал лист бумаги и, стараясь объяснить свою мысль, делал рисунки и схемы. Иногда объяснения меняли свой характер, приобретали шутливую форму — в такую минуту был исполнен наш совместный рисунок — портрет Эйнштейна, — и он тут же придумал ему имя: Альма, то есть Альберт и Маргарита». По этим словам можно судить, что «Альберт и Маргарита» сразу стали друг к другу неравнодушны, но о развитии их связи нам ничего не известно, так как доступна лишь часть их переписки, относящаяся к более позднему периоду. Исходя из опыта с Милевой и Эльзой, ему нужно было какое-то время на «раскачку»; возможно, и в данном случае было так.

На Пасху он выступал в оперном театре на Манхэттене, призывая евреев дружить с арабами: поводом стало то, что Союз сионистов-ревизионистов Жаботинского откололся от Всемирной сионистской организации. В 1932 году Эйнштейн писал Эдварду Фриду: «Еврейская иммиграция в Палестину в определенных пределах не может никому причинить вреда». Но Жаботинский по-прежнему не хотел признавать пределов, считая, что евреи должны селиться по всей Палестине, а не только к западу от Иордана. Был он крайне правым в экономике и политике; Эйнштейн, всегда его не любивший, теперь называл его фашистом. Из письма сионисту Бенишу Эпштейну: «Ревизионисты заимствовали от фашистов методы, которые мне глубоко претят, и используют их, чтобы служить интересам тех, кто, владея средствами производства, делает бесправными бедных». И теперь Эйнштейн заявил, что ревизионизм — «наш злейший враг», «воплощение злых сил, которые Моисей пророчески отверг, когда создавал свои законы».

В начале мая с женой, Марго и Марьяновым отправился на Бермудские острова, там подали заявку на постоянную визу и по возвращении получили ее. 15 мая Эйнштейн получил медаль Франклина — награду за научные и технические достижения, вручаемую Институтом Франклина в Филадельфии; его приглашали с женой, но Эльза уже почти никуда ездить не могла: отказывали почки. На лето перебрались в коттедж в местечке Олд-Лайм в устье реки Коннектикут. Соседка, миссис Копп, рассказывала, что видела Эйнштейна каждый день: играл на скрипке, плавал на «Барахле», оно постоянно садилось на мель, и его вытаскивали. «Его жена была очаровательна, но я не могла понять их отношений. Она была скорее прислугой, охранником, следившим, чтобы он ел, чтобы не замерз. Он же с ума сходил по своей лодке».

Тем летом он писал Майе в Италию: «…здесь, на даче, я наслаждаюсь завидной свободой. Самое прекрасное — это ходить на яхте… Но скоро окончится лето, и на смену ему придет утонченный Принстон с его тепличной ученостью. Однако в этом тоже есть своя прелесть, тем более что теперь у нас там будет собственный домик…» Жаловался, что работа идет тяжело: «В принципиальных вопросах физики мы находимся сейчас в той стадии, когда идут ощупью, когда один не верит в то, на что другой возлагает главные надежды». 17 июня, Шрёдингеру: «Вы, конечно, улыбаетесь и думаете, что когдатошний молодой еретик превратился в старого фанатика…» 20 июня получил почетную докторскую степень в Гарварде — Эльза опять не смогла с ним ехать. А 29 июня Геббельс заявил, что Германии евреи не нужны и что высказывания некоторых немцев типа «еврей — тоже человек» нелепы.