Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

Эти слова подействовали на Анжелину как холодный душ. Смущенная суровым тоном, покрасневшая от пережитого унижения, Анжелина бросилась прочь. Едва сдерживая слезы, она не осмелилась укрыться на кухне, где хлопотала Розетта, и поспешно выбежала на улицу.

— Я все испортила! — приговаривала Анжелина, поднимаясь по улице Мобек, выходившей на узкую дорогу, вдоль которой тянулась северная стена укреплений. — Мы были друзьями, мы были счастливы… Мы вместе переживали прекрасные моменты! Мне надо было довольствоваться этим. После смерти мамы я еще никогда не была такой радостной, такой беззаботной!

Запыхавшись, Анжелина остановилась. Пышные кроны дубов дарили ей столь желанную тень. Справа вилась тропинка, по которой можно было подойти к террасе старинного Дворца епископов. А справа открывались бескрайние просторы — небольшие возделанные холмы, леса и заросли кустарников, среди которых возвышались башни мануария Лезажей.

— А вдруг Луиджи прав? — в отчаянии спросила саму себя Анжелина. — Почему я так быстро уступила Гильему, будучи юной, в возрасте Розетты? И мне принесло это только горе, раскаяние и одиночество. Другая девушка сумела бы дать отпор Гильему, отвергнуть его. Да, Луиджи прав. Он видит меня насквозь. Я слишком быстро загораюсь, не думая о последствиях. Теперь он будет судить меня еще строже.

Анжелине казалось, что теперь она не сможет смотреть акробату в глаза. Как же она сожалела о своем поступке! Рыдая, она вновь быстрым шагом пошла вперед и дошла до кладбища, чтобы спрятаться рядом с тем местом, где навеки упокоилась ее верная наперсница и утешительница во всех горестях, Адриена Лубе, урожденная Бонзон.

Анжелина опустилась на колени перед могилой, на которой лежал букет ярко-красных роз.

— Мама, — прошептала молодая женщина, — кто принес тебе цветы? Папа? Или одна из твоих пациенток, преисполненная благодарности? Мама, если бы ты была жива! Если бы ты была среди нас! Умоляю, помоги мне! Я не знаю, почему я такая. Я безумная девица. Луиджи понял меня, он так мне и сказал. Таких безумных девиц ты жалела, никогда не осуждала их, поскольку была воплощением самой доброты. Мама, сжалься надо мной, укажи мне во сне дорогу, по которой я должна пойти! Возможно, я обречена жить без любви, без мужчины, который мог бы обнимать меня и днем и ночью на протяжении многих лет.

Анжелина смотрела на крест, на котором было вырезано имя ее матери, а также даты рождения и смерти. Огюстен сам сколотил этот крест из бруса, а затем покрасил его белой краской.

— Мама, почему ты ушла так рано, бросив меня? — стонала Анжелина.

Несмотря на отчаяние, Анжелина вдруг ощутила, что рядом кто-то есть. И тут же за спиной Анжелины под чьими-то ногами захрустели камешки. Дрожа нервной дрожью, желая и одновременно опасаясь увидеть Луиджи, Анжелина обернулась.

— Здравствуйте, мадемуазель Лубе! — воскликнула миловидная женщина в костюме амазонки.

Это была Клеманс Лезаж, невестка Гильема, которая так любезно обращалась с Анжелиной, когда та принимала роды у Леоноры.

— Здравствуйте, мадам, — ответила Анжелина, смутившись, что Клеманс застала ее в слезах.

— Боже мой, да вы плачете! Я, отправляясь на конную прогулку, решила положить цветы на могилу моей свекрови и тут услышала ваши стенания.

Смущенная, Анжелина встала, вытирая слезы. Поскольку она наводила порядок в мастерской отца, на ней была длинная серая блузка, а голова повязана старым синим платком.

— Я не такая элегантная, как вы, — заметила Анжелина, словно извиняясь.

— Но в городе все расхваливают ваши туалеты. Я прислушиваюсь к разговорам, когда хожу на мессу. На паперти кумушки дают волю своим языкам, — призналась Клеманс.

— Странно, я редко вижу вас в городе по воскресеньям, — сказала Анжелина. — Правда, я вхожу в собор в числе последних и ухожу до причастия.

— Почему? Что тогда вы делаете в церкви, если не причащаетесь?

— Я предпочитаю не отвечать, чтобы не обидеть вас. Как поживает малыш Эжен?

— Честно говоря, он совсем не растет. Я нахожу его чахлым, тщедушным. Гильем и Леонора сменили кормилицу. Они поселили у нас молодую женщину из Комона, но результат тот же. Вчера деверь даже послал за доктором Бюффардо, сказав, что от доктора Рюффье нет никакого толку.

Анжелина ничего на это не сказала. Клеманс посмотрела на нее с сочувствием.

— Здесь покоится ваша мать, Адриена Лубе?

— Как видите!

— Какая я глупая! Простите за вопрос. Действительно, я прочитала надпись. Мадемуазель, мне очень жаль, что я вынуждена побеспокоить вас, но после рождения Эжена мне хотелось вновь встретиться с вами, однако я не решалась постучать в ворота вашего дома. Мой визит, безусловно, показался бы вам странным. Однако случай свел нас здесь. К счастью, на кладбище больше никого нет. Давайте пройдемся, если вы не против выслушать меня…

Ошеломленная и заинтригованная Анжелина пошла за Клеманс, тут же забыв обо всех своих переживаниях.

— Я привязала лошадь к решетке, — сказала Клеманс. — При малейшей возможности я отправляюсь на прогулку. Атмосфера в мануарии становится все более тягостной. Мой муж и Гильем отсутствуют с утра до вечера, так что мне в одиночку приходится терпеть капризы свекра и жалобы Леоноры. И чаще всего я сбегаю от них. Сегодня утром я срезала георгины для своей свекрови, которую так мало знала. Для Эжени…

Клеманс вздохнула. Анжелина вновь мысленно увидела маленькую крепкую женщину с суровым лицом и пронзительным взглядом.

— Я не желаю говорить о покойной мадам Лезаж, — прошептала она.

— Понимаю. Когда-то у нее с вашей матерью вышел спор. Нет, прошу вас, я вовсе не намерена обижать вас! Я хочу поговорить с вами о Леоноре. Разумеется, жена моего деверя не вызывает симпатии, порой она становится очень капризной, но мне искренне ее жаль.

— Почему? — сухо спросила Анжелина.

— Я доверяю вам. То, что я расскажу вам, должно остаться в тайне.

— Хорошо. Мое ремесло приучило меня хранить тайны.

— Гильем больше не любит ее, и она от этого ужасно страдает.

— Вы ошибаетесь. Я видела, как беспокоился Гильем в тот вечер, когда она рожала. Он умолял меня спасти его супругу. Да он был объят животным страхом, как многие мужья, приезжавшие за мной. Так ведут себя мужчины, которые очень любят своих жен, уверяю вас!

Женщины вышли за кладбищенскую ограду. Конь Клеманс, великолепный вороной жеребец, фыркал от нетерпения. Анжелина холодно взглянула на роскошное кожаное женское седло, которое изготовили два года назад Блез Сеген и его отец.

— Я не стану утверждать, что мой деверь обрадовался бы, если бы Леонора умерла. До рождения Эжена он проявлял к ней интерес, относился с уважением. Но теперь все кончено. У меня сложилось впечатление, что он ее бьет. Да, мадемуазель, он ее бьет! И такое насилие вызывает у меня отвращение. Но я не вижу способа защитить эту несчастную женщину.