Победа ускользает - Кирилл Мошков

- Нет. Но я не исключал, что вся история с переносом и с дикарями имеет другое объяснение. Для чистоты эксперимента стоило бы подождать темноты.

Ким глянул в вечереющее небо и понимающе кивнул.

- Не так долго ждать. Жарко только. И от этих ребяток пованивает. Легин, а канал не закроется?

- Как закроется, так и откроется, -- пожал плечами Легин. -- Мы -- у входа в стационарный переход. Даже если вход не там же, где выход, Ёсио его найдет. Да и я найду, наверное. Странно, что ты с такой психосилой его не чуешь.

- Я тебе уже говорил, -- терпеливо объяснил Ким, -- сам я не ощущаю своей психосилы и не умею ей управлять.

Лех Гонта недоверчиво покачал головой, искоса взглянув на Волошина.

Тут стоявшая перед ними на коленях юная шаманша тихонько завыла, словно бы от отчаяния или страха.

- Эй, красотка! -- сказал ей Ким. -- Не рыдай, подруга! Мы не станем тебя есть! Ты грязная и невкусная!

Вместо ответа раздались подобные же завывания и со стороны тех, кто лежал ниже по склону. Через несколько секунд весь склон тихонько, вполголоса рыдал. Под пламенеющим закатным небом это слушалось страшновато.

- Знать бы, что все это означает, -- пробормотал Ким. -- Сюда бы опытного контактолога.

- Ну, я изучал основы контактологии, -- отозвался Легин. -- Могу предположить, что нас с Ёсио и Йоном узнали и решили, что мы явились наказать их за попытку шаманочки покрошить нас по пьяному делу. И вот нам отдают ее с потрохами и теперь недоумевают, почему мы не спешим открутить ей башку.

- А, -- сказал Ким. -- Тогда я сейчас с ними договорюсь.

И он, подпрыгнув, сильно топнул обеими ногами в тяжелых космофлотовских ботинках.

Юная шаманша издала короткий писк, оборвавший ее подвывания, и, испуганно приподнявшись, взглянула Киму в лицо.

Ким слегка наклонил голову, глядя в ее абсолютно круглые от страха глаза.

Потом сделал шаг вперед и махнул рукой от себя, как бы отгоняя кого-то.

И опять наклонил голову, теперь к другому плечу, не отрывая взгляда от лица мохнатоголовой девицы.

Ёсио, а за ним и Лорд торопливо отвернулись, чтобы избежать дурманяще тяжелого давления со стороны Кима. Только Таук и Гонта, прикрывая глаза ладонями, продолжали сквозь пальцы следить за происходящим.

Шаманша вдруг вскочила, подхватила с земли свои шкуры и опрометью кинулась бежать, сверкая крепкими круглыми ягодицами.

Как только она, прыгая между распростертыми телами, миновала первые ряды лежащих на склоне, мохнатые начали подниматься. Не глядя на стоящих над ними пришельцев, они молча устремлялись вслед за бегущей, ряд за рядом, сотня за сотней.

Их была не одна тысяча. Подвывание стихло, слышалось только тяжелое дыхание и сокрушительный топот бегущей толпы. Склон заволокло пылью. Ветер с моря заметно окрасился ароматами пота, лукового перегара и грязных шкур. Слышно было, как бегущие спотыкаются, невольно вскрикивая, но все тем не менее целеустремленно спускались вниз, не оглядываясь и нетерпеливо подталкивая друг друга.

Через пару минут склон очистился до самой скалы, и в темнеющем воздухе виднелись последние мохнатые головы, исчезающие в зарослях позади башни древнего корабля. Пыхтение и вскрики, топот, шорох камней и гравия затихали вдали. Пыль начала оседать.

Заметно темнело.

- Что ты им внушил? -- спросил Ёсио.

Ким повернулся, пряча глаза.

- Так, ничего особенного.

- Нет, серьезно.

Ким усмехнулся.

- Я вспомнил, как вы говорили, что они пили какую-то брагу или самогон. Я дал им понять, что, если они сейчас же не оставят это место, у них больше никогда не будет самогона.

Йон, Легин и даже спокойный Гонта захохотали, и даже Ёсио широко заулыбался.

Ким повернулся и посмотрел в небо.

На густо-синем, почти черном уже небосклоне на севере низко над горизонтом ярким белым кружком горела соседняя звезда -- Амбер.

- Ну вот, подполковник, гляди, -- сказал Йон, указывая вправо, на запад, на последние гаснущие багровые мазки заката. -- Убеждает?

В небе над уходящей зарей проступила странная двойная белая бабочка -- далекий Центр Галактики.

Несколько секунд Лех Гонта смотрел на призрачно-яркое пятно в небе, привыкая к его очертаниям.

- Да, -- сказал он наконец совершенно спокойным тоном, -- это далекий Галактический Запад. Все точно. Нам пора. Спасибо за сотрудничество. Пора искать выходной канал.

Йон, запрокинув голову, смотрел в небо.

- Красивое тут небо. Я это им еще тогда сказал. Месяц назад.

- Кому -- им? -- вполголоса спросил его Ким.

- Реми и Клю.

Ёсио тоже стоял, закинув голову.

- Амбер здесь намного ниже, чем у нас, на севере, -- сказал он наконец и опустил голову. -- Не думал, что опять увижу это небо. Жаль, что так ненадолго. Я привык к Акаи, -- объяснил он Киму. -- Мне нравилось тут.

Ким тоже опустил голову.

- Действительно, красиво, -- пробормотал он с грустью.

Подполковник Лех Гонта посмотрел на Легина. Тот тоже глядел в небо, потом повернул голову к своему имперскому коллеге.

- Не нравится? -- спросил он, кивая на созвездия необычных очертаний, проступающие в небе.

- Нравится, -- буднично кивнул Гонта. -- Никогда не думал, что доведется увидеть Галактику с этой стороны. Но времени у нас очень мало.

- Ты прав, -- вздохнул Легин. -- Пошли.

* * *

Двадцать седьмого апреля, в полдень по абсолютному времени, Пантократор связался со своим министром Имперской Безопасности и сообщил ему, что завершил разговор по прямому каналу с исполняющим обязанности Президента Галактического Совета Конфедерации Человечеств, государственным секретарем Конфедерации Франклином Юкинагой.

Суверен вызвал министра в то самое помещение, где двадцать часов назад фон Гёссер выслушал доклад подполковника Гонты: министр только что заступил на очередную вахту в кризисном центре и, конечно, не должен был разговаривать с повелителем Империи прямо в оперативном зале. Маленький голографический бюст Пантократора устойчиво висел над блокнотом министра, иногда подергиваясь легкой рябью системных наводок.

Выслушав краткий рассказ суверена и параллельно проглядев через цефалопад присланную с Главного Терминала запись разговора, министр спросил:

- Каково мнение Вашего Величества об этом человеке? Не одного ли это поля ягода с прохвостом Норманом?

- Он был убедителен, -- задумчиво сказал Роберт XII. Видимо, он был в своем кабинете в Резиденции: иногда позади его поясного изображения можно было разглядеть бархатное полотнище бело-синего стяга Империи, кистей которого Пантократор любил касаться, вставая из-за своего рабочего стола. -- Он был очень убедителен и заверил меня, что не знал о двуличности Нормана, хотя и предполагал в нем какие-то скрытые страсти. Видите ли, mein adlige Freund, он даже чисто теоретически вряд ли мог быть на одной стороне с Норманом: вы же знаете, у конфедератов госсекретарь всегда назначается из партии, оппозиционной победившему на президентских выборах. Юкинага -- твердый унионист и был до назначения на нынешний пост секретарем постоянного комитета унионистской партии. Норман же шел на выборы от Независимой партии, а они давние противники федерального унионизма.