Псевдоним(б). В поисках Шекспира - Даниэль де Труа

Итак, пока все сходилось. «Концы и начала, прошлое и будущее, он и я», – не столько подумал, сколько нутром почувствовал Александр. Прошлое и будущее теперь у него и подлинного Шекспира станет общим. Или их не будет вообще…

Прошлое и будущее у него и у этого таинственного автора трагедий и комедий, которые ему приходится выдавать за свои, станет общим. Или будущего не будет вообще… Это Шакспер теперь понимал отчетливо. Хоть и без подробностей. А они-то как раз сейчас и были нужны. Особенно с прошлым он хотел разобраться. И не только из природной подозрительности. Раз у него с кем-то общее будущее, то нужно, по крайней мере, знать с кем. Вдруг этот кто-то, например, уже одной ногой в могиле, а они с ним связаны чуть ли не одной пуповиной. Хоть он и невидимка, но его смерть вполне может предполагать и смерть Шакспера. И Уилл нужен, пока пишет тот человек. А потом? Одно дело, если он изрядно написал в запас, так что еще на несколько десятилетий вперед хватит. А если все пьесы в театре идут, что называется, с колес и нет никаких заделов, тогда что?

Да, хоть деньгами Уилла и обеспечили, и жизнь его вроде бы сплошной сахар, но всё это на самом деле чертовски опасно. Маска зависит от своего хозяина не меньше, чем хозяин от маски. Маску, которую некому носить, в лучшем случае бросают пылиться в чулане (в его варианте в Стратфорде), а в худшем? Сжигают как карнавальную куклу? Неизвестно. Но проверять не хочется. То есть хочется, но не практическим путем. Сидеть и ждать, прикидывать: нужен ты им или уже не нужен, полезен или уже вреден? Нет, нет и нет! Разбираться и разбираться. Только очень аккуратно. Не так, как у меня получилось с Марло. Это мне еще повезло… Меня раскрыли, а я даже не понял как. Теперь нужно аккуратнее. Второго раза мне могут не простить. Знание опасно, впрочем, как и неизвестность. Сила в знании, о котором никто не знает.

Шакспер был доволен своими размышлениями. Как он сформулировал! «Может, мне и самому трагедии начать писать?» – запальчиво сказал он сам себе… И сам себя испугался. Нет, вот этого не надо, вот этого как раз никто не потерпит: пальцы отрубят для верности – и всё тут!

И тут в дверь его дома постучали. Шакспер аж вздрогнул от неожиданности, словно его поймали за каким-то недостойным делом. Ой, не к добру это!

– Сейчас иду! – крикнул Уилл.

– Да, господин, спасибо. Не торопитесь, я подожду.

– Кто там пришел?

– Я, сэр, от хозяина.

– Кто ты такой? Я тебя не знаю. А раз не знаю, открывать не буду. Я чужих не пускаю.

– Сэр, можете не открывать. Хозяин просил передать, что всё получилось, как он и предполагал.

– О чем ты?

– О контракте. Хозяин просил сказать, что контракт разрывается. По причинам, о которых он вам говорил.

Шакспер помолчал. Хотел было открыть дверь, но передумал.

– Как мы сможем закончить наше дело?

– Хозяин будет ждать вас на том же месте, что в прошлый раз.

– Завтра ровно в полдень.

– Хорошо, я передам.

– Иди с Богом. – Шакспер помялся, приоткрыл дверь, бросил за порог полпенни и быстро дверь захлопнул.

– Спаси вас Бог, господин мой.

Так, теперь кое-что прояснилось. Прояснилось, что дело гораздо более темное, чем он мог надеяться. Правда, он не очень надеялся. Он же с пятнадцати лет знал, что имеет дело с каким-то графом. И никто не знал, что он знает. Но граф, разумеется, графу рознь. Не за всяким графом откажутся следить профессионалы, а только за таким, у которого есть своя собственная служба… «Контрслежка», – придумал Уилл новое слово. Значит, этот граф был тот, что надо граф, а не абы какой. Все усложняется.

Но, с другой стороны, круг подозреваемых сужается. Здесь, в Лондоне, такие шпионы есть только у самых высокопоставленных, близких ко двору людей. Самых влиятельных или самых знатных людей королевства! Не нужно быть принятым при дворе, не нужно даже водить знакомства с придворными, чтобы знать эти имена. Достаточно молвы. Уж до «Глобуса» молва докатывалась с самого верха довольно быстро, потому что в театр ходили и весьма высокопоставленные особы!

Шаксперу стало ясно, что можно всех подозреваемых (или претендентов) внести в общий список.

Он взял бумагу, чернила и написал: «С(аутгемптон), Э(ссекс), Л(естер), Р(оберт) Б(ерли), Б(экон), О(ксфорд), Р(атленд), П(эмбрук)».

Потом надо вспомнить – кто еще?

Список состоял из одних лишь заглавных букв. Полные имена Уилл, конечно, не писал, он и так их помнил. Не хватало такие вещи бумаге доверять! Ему еще жить не надоело. Некоторые имена он даже и первой буквой обозначить не решился, так лишь про себя имел их в виду.

Итак, надо все это просеять. Сначала сквозь крупное сито. Граф Саутгемптон. Ну его теперь Уилл знал лично, через его людей он получил деньги, его человек принес ему на подпись какой-то договор и векселя два года назад. А точно ли это был человек Саутгемптона? Во всяком случае, все произошло сразу после разговора с ним. Тут Шакспер вспомнил латинскую пословицу «post hoc non est propter hoc» («после этого – не вследствие этого»). Но в данном случае временное и логическое следование, скорее всего, все-таки совпадали. Еще бы! За десять лет его странной службы таинственному незнакомцу никто ему по тысяче фунтов не приносил. А тут и суток не прошло – и нате вам! Нет, таких совпадений не бывает. Саутгемптон замешан, это точно.

Но Саутгемптон не автор, это тоже почти точно. Во-первых, молод слишком. «Сколько ему в 1579 было, когда мой граф уже был вполне зрелым? Да нисколько». Шакспер достал из сундука изрядно потертую колоду карт, сдвинул ее и открыл сверху червового валета с гривой рыжих волос. «Он, пожалуй, вообще моложе меня», – заключил Уилл, глядя на двусмысленно улыбающегося валета.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон, родился 6 октября 1573 года в Каудрей, графство Суссекс. Второй сын Генри Ризли, 2-го графа Саутгемптона и Мэри Браун, дочери 1-го виконта Монтегю. Отец Генри Ризли, католик, находился в заключении в Тауэре. Умер в 1581 году. После этого опекуном мальчика был назначен Уильям Сесил, лорд Берли.

Саутгемптону покровительствует сама королева. В 1585 году он поступил в Кембридже в колледж Святого Иоанна.

В 1589 году Саутгемптону присвоена степень магистра искусств. Он продолжил обучение в юридической школе «Грейз-Инн». В семнадцать лет был представлен ко двору. Его близким другом стал граф Эссекс, который тоже пользовался благосклонностью Елизаветы I.

В 1596 и 1597 годах Саутгемптон участвовал в экспедициях Эссекса в Кадис и на Азорские острова. В 1598 году он сопровождал секретаря королевы, сэра Роберта Сесила, с посольской миссией в Париж. В Париже тайно женился на своей любовнице – фрейлине королевы и кузине Эссекса Элизабет Вернон. По возвращении супругов в Лондон разгневанная королева заключила их на некоторое время в тюрьму. Граф Саутгемптон всегда покровительствовал людям искусства. Ему посвящены «Венера и Адонис» и «Лукреция», на которых стоит имя Шекспир!