Душа зла - Максим Шаттам

Слова были произнесены с явным оттенком отчаяния.

— Мы только что получили еще одно письмо.

— Что?! Оно точно от нашей парочки?

— Содержание не оставляет сомнений. Идемте.

В кабинете капитана висел в воздухе тошнотворный запах табака. За столом уже сидел Бентли Котленд, а вскоре после Бролена появился и Салиндро.

— Оно пришло к нам час назад, обычной почтой, — сказал Чемберлен. — Фред Швимски проверил его при помощи «Полилайта» и люминола — безрезультатно. Очевидно, в отличие от предыдущего письма, это не содержит никакого скрытого послания. Но для того, чтобы при чтении почувствовать, как по спине бежит холодок, подобные изыски не нужны.

Капитан протянул письмо Бролену. Как и первые два, оно было напечатано на принтере.

Дорогие следаки.

На сей раз никаких рифм, никакой поэзии, никаких намеков.

Вы сжульничали. Маленькая западня оказалась просто смешной, она свидетельствует о том, насколько вы некомпетентны. Если вы думаете, что сможете помешать мне исполнить мой долг, я могу лишь пожелать вам удачи. Однако я задет тем, что вы считаете меня глупым животным, которое можно затравить и загнать в капкан. Вы меня недооцениваете. И за это я совсем скоро вас накажу.

Меня глубоко шокировало высокомерие вашего шефа, мистера Чемберлена, его самоуверенность и столь ничтожный результат вызывают у меня лишь презрение, и должен признаться, что испытал настоящую радость, когда ваш пафосный маленький план ни к чему не привел. Если бы, я мог предположить, что вы постараетесь меня поймать, я бы заснял сцену на камеру, телезрителям это очень понравилось бы.

Ну что же, возвращаюсь к своему Шедевру. Как только наказание свершится, я, быть может, вновь выйду на связь с вами, чтобы держать вас в курсе по поводу продолжения моей работы.

С некоторым отвращением к вам, Я.

Бролен положил письмо обратно в пластиковый пакет, пока Чемберлен нервно поглаживал усы.

— Никто, кроме нас, не знает о письмах этого сумасшедшего, поэтому, думаю, оно достаточно оригинально, и его авторство не вызывает сомнений. Джошуа, что вы можете сказать по этому поводу?

— Все совпадает. Упоминание о намеках, рифмах и поэзии — все это ведь было в предыдущих письмах. Это не розыгрыш. И кое-что совершенно понятно. Он считает, что выполняет своеобразную миссию, которую принимает очень близко к сердцу, он называет ее «шедевром», рассуждает о своем «долге» и так далее. Никакого намека на напарника, того, кого мы считаем его орудием. Он говорит исключительно от первого лица, ни разу не пишет «мы», словно этого другого не существует, он — простой инструмент в его руках. Равно как и жертвы, к которым он не питал ни малейшего уважения, — они для него не живые существа, а обыкновенные объекты, способствующие удовлетворению его фантазий, вещи, над которыми он беспредельно властвует. Доказательством этого я вижу его злость, возникшую от соображений, будто его травят, как «животное», именно так он написал, хотя в точности то же самое он думает по поводу собственных жертв. Они для него ничто, но, когда это возвращается к нему, он приходит в бешенство.

Бролен коротко взглянул на Бентли Котленда и удивился, заметив, что тот не собирался возражать. Инспектор продолжил:

— Но, несмотря на весь этот гнев в наш адрес, он снова написал нам и намекает, что будет продолжение. Ему нужно признание. Его словарный запас свидетельствует о том, что он достаточно культурный человек, чего сложно ожидать от серийного убийцы, обычно это недалекие типы. Здесь же мы имеем дело с очень умной личностью, он хитер и умен. Он использует тщательно подобранные выражения, отметьте один оборот, который сейчас уже почти не употребляется нигде, кроме как в книгах: «с некоторым отвращением к вам». Возможно, он учился по книгам. Его интеллектуальный багаж составлен из когда-либо прочитанного, это одновременно объясняет используемые им литературные обороты и необходимость быть понятым. Вероятно, он живет один или вместе со своим подручным, над которым издевается, поскольку тот не может оценить его гениальность. Возможно даже, он чувствует себя непонятым, это он-то, который исполнен знаний, но никогда не имел подходящего случая продемонстрировать их. Он застенчив или даже асоциален, общается с небольшим числом людей, очень зажат и не удовлетворен, поскольку никто не может распознать в нем умного человека. Это его раздражает, и он должен по-своему ненавидеть весь мир и держаться от него на некотором расстоянии. Поэтому-то он и решил поиграть с нами. У него есть работа, занимаясь которой он конечно же считает себя суперпрофессионалом, а ею коллеги полагают, что он просто честолюбив и сошел с ума, но при этом не опасен. Полагаю, он преуспел в искусстве манипулирования людьми. И наконец — и это сочетается с тем, что я уже сказал, — он подвержен крайнему нарциссизму. Он подписывается «Я» и уверен, что мы не должны были расставлять для него столь смешную ловушку, мы как будто недостойны того, чтобы его поймать.

— Вы меня впечатляете, — заметил Котленд. — И все это в одном письме!

Он утратил все свое высокомерие и вызывающий тон в тот момент, когда увидел пустую могилу, захлестываемую ночным потопом; вероятно, это сильно его отрезвило. Однако Бролен больше не питал иллюзий на счет Бентли. Он помнил, как после вскрытия Бентли тоже замкнулся и избавился от своей агрессивности, но вскоре снова стал прежним Котлендом, единственным и неповторимым. Гордецом. Невозможно изменить сущность человека.

— Это всего лишь общие замечания, но благодаря уликам мы сможем достроить его психологический портрет, тщательнее разобравшись в том, кто он такой и как думает.

Решив, что Котленд сейчас скажет Бролену что-нибудь язвительное, капитан Чемберлен поспешил взять слово:

— Джентльмены, он ясно дает нам понять, что нанесет удар снова. Но где, как и против кого этот удар будет направлен? Этого он не говорит.

— Но, если он совершит еще одно убийство, оно будет отличаться от предыдущих. На сей раз он убьет для нас, чтобы заставить нас мучиться угрызениями совести. Чтобы побольнее нас уколоть, отступив от воплощения собственных намерений. Это убийство не будет вписываться в его общий план, — предупредил Бролен, мрачно глядя на остальных.

— Да этот тип просто плюет нам в лицо! — возмутился Бентли. — Надо что-то делать, иначе он действительно убьет кого-нибудь на наших глазах, а мы будем беспомощно за этим наблюдать! Это что, и есть полиция Портленда?

Салиндро встал и наклонился над Котлендом, положив руки на подлокотники его кресла.

— Мы делаем все, что в наших силах, тупица! Этот тип убивает наугад, он выбирает жертв, исходя из своих собственных предпочтении. Никакой связи между ними, никаких явных причин — это худший кошмар для любого следователя. Вы что, думаете, мы торопимся увидеть следующую жертву? Хотим рассказывать страшную новость ее семье? Подвергаться нападкам прессы из-за того, что этот парень слишком хитер, чтобы оставлять позади себя какие-либо улики? Вспомните, Джон Уэйн Гейси убил тридцать три человека и был арестован совершенно случайно. На счету убийцы, прятавшегося под псевдонимом «Зодиак», сорок три человека, а его так и не нашли. Здесь у нас две жертвы, и мы все чувствуем себя от этого очень скверно, но, увы, расследование — это такая штука, которая движется вперед медленно и неравномерно. А у вас в голове только одна мысль, это…