Камелия - Лесли Пирс

У Магнуса было выражение человека, которому разбередили старые раны. Его глаза широко раскрылись, губы дрожали. Он с силой сжал руки, чтобы унять дрожь.

— Тебе надо начать все сначала, Мэл. Понимаешь, когда ты сказала, что твоя мать совершила самоубийство, я подумал, что ты не можешь быть дочерью Бонни. Она была не из тех женщин, которые легко расстаются с жизнью. К тому же я всегда представлял, что ребенок Бонни будет светловолосым. — Магнус замолчал, его щека начала нервно дергаться. — Лучше расскажи мне обо всем по порядку.

Мэл давно отбросила мысль о том, что Магнус мог сыграть какую-то роль в смерти ее матери. Но шок в его глазах, когда он слушал о событиях восьмилетней давности, окончательно подтвердил его непричастность.

— На следующее утро я нашла письма, — объяснила Камелия. — Не знаю, почему я не отдала их полиции. Тогда я была слишком расстроена, чтобы здраво рассуждать.

Магнус кивнул. Он пододвинул кресло ближе к ней и взял ее за руку, слушая ее рассказ о похоронах, о стыде, сплетнях и злословии.

— Я была очень молодой и очень толстой, дочерью шлюхи, известной на весь город. Я просто хотела уехать из Рая и начать новую жизнь. Я спрятала письма подальше в чемодан, и только когда выросла, стала искать ответы на свои вопросы.

Камелия рассказала о своем пути в «Окландз», о решении не говорить ему о том, кто она такая на самом деле.

— Я была счастлива просто быть рядом с вами, Магнус. Но когда в прошлом году я познакомилась с Ником, все изменилось.

Тишина мучила их обоих. Ветер все завывал, а дождь барабанил по стеклам. Мэл пыталась убедить Магнуса в том, что все, что она ему сказала, останется между ними. Магнус смотрел перед собой невидящими глазами, заставляя себя возвращаться в прошлое, которое он давно уже похоронил.

— Теперь вы понимаете, почему я хочу уйти? — спросила Мэл. — Я не могу находиться здесь при сложившихся обстоятельствах. Но прежде расскажите мне хоть что-нибудь о вас и о моей матери. Я соединила некоторые эпизоды из вашей жизни, но еще так много неясного.

— Да, я понимаю твои чувства, — медленно произнес Магнус. — Мне нет оправдания, но я и не стараюсь его найти. Ты достаточно умна, чтобы понять, что даже взрослый, ответственный мужчина иногда может вести себя как ребенок.

Он откашлялся и поморщился.

— Когда я встретил Бонни, я находился на распутье, — начал он осторожно. — Позади осталась молодость и война. Мне было сорок два года, и предо мной открывалось несколько дорог. Я мог вернуться в Йоркшир к Рут и детям, но это означало бы возвращение в Крейгмор — наше фамильное поместье, а я уже говорил тебе, что не особо ладил со старшими братьями. Я мог преподавать английский язык и географию, но во мне взбунтовался авантюрист.

В послевоенные годы все казалось таким серым и мрачным. Все крупные города были разгромлены. Мужчины возвращались с фронта, и оказывалось, что у них больше не было дома. Ничего не хватало — ни еды, ни одежды, ни строительных материалов. Государство еле-еле волочило ноги, политики говорили о возрождении Англии, но ничего не делали для этого.

Меня преследовала голубая мечта, Мэл. Возможно, сейчас это покажется смешным, особенно людям, которые не испытали лишений тридцатых и сороковых годов. Но тогда меня поглотила всеобщая апатия, и я решил использовать те небольшие деньги, что у меня были, свое влияние и строительные навыки на благо общества.

В тот день, когда я встретил Бонни, я только что купил землю в Стейнс. Я поехал в Оксфорд, чтобы встретиться там с сослуживцем. Я не искал любовных приключений. Я был счастлив в браке, к тому же никогда не гонялся за юбками. Но мы с Базилом много выпили и познакомились с двумя танцовщицами.

Магнус замолчал, посмотрел на Мэл и слабо улыбнулся.

— Если бы не Бонни, я организовал бы строительство и вернулся бы к Рут, Софи и Стефану. Но Бонни буквально танцуя вошла в мою жизнь и перевернула в ней все вверх ногами. Тогда ей было семнадцать лет. Она была неотразима, мы провели вместе незабываемые четыре дня. Я наивно полагал, что смогу прожить эти дни, а потом забыть о них. Конечно же, я ошибался. Бонни закружила мою жизнь, внося в нее страсть и краски, о которых я раньше и не подозревал. Я не мог от нее оторваться.

Магнус замолчал, вспоминая месяцы тяжелой работы на стройке в Стейнс. Чтобы заглушить чувство вины, он выбирал себе самую тяжелую работу. Хотя, если бы он выбрал путь полегче, то никогда не достиг бы всего того, что имеет сейчас.

— Вы на самом деле ее любили? — спросила Мэл, наблюдая за тем, как Магнус сражается с болезненными воспоминаниями.

— Я всегда думал, что настоящая любовь должна быть такой, как у нас с Рут, — нежной, теплой, построенной на взаимной привязанности и общих интересах, — сказал он мрачно. — Я никогда не испытывал покоя с Бонни. С ней я всегда находился в опасности, это было как сумасшествие. Она постоянно путешествовала, выступала то в одном, то в другом городе. Наш роман сводился к нескольким часам близости то тут, то там. Но все же, несмотря ни на что, это была любовь. Бонни внесла что-то особенное в мою жизнь, она покорила меня силой своего духа и смелостью. Мне было очень сложно отказаться от нее.

— Это вы прервали связь?

— Да, — вздохнул он. — Когда Рут забеременела Николасом, я понял, что чувства моей жены и безопасность детей гораздо важнее моего эгоистичного удовольствия.

— Но вы не расстались с Бонни окончательно? — спросила Мэл. — Ник на два года старше меня.

— Вот это объяснить сложнее всего. — Магнус взял руку Мэл в свою и сжал ее. Его губы дрожали, в глазах блестели слезы. — Я не виделся с Бонни целый год. К тому времени я построил несколько поместий и домов в Лондоне, заработав на этом кучу денег. Я вернулся в Йоркшир и стал строить дома там. Я был счастлив с Рут и детьми. Я слышал о том, что Бонни начала встречаться с Джоном Нортоном, и больше не надеялся увидеть ее снова.

— Продолжайте, — потребовала Мэл, когда он замолчал.

— По чистой случайности я встретился с ней в одном из лондонских магазинов. Она готовилась к свадьбе с Нортоном, а я приехал в Лондон по делам. Мы пообедали вместе, вспомнили старые времена. До сих пор не понимаю, как я позволил ей себя уговорить. Я пригласил ее в свой номер. — Он с грустью посмотрел на Мэл. — Никогда в жизни я не испытывал такого стыда, как в тот вечер. Я могу во всем обвинить спиртное, но все равно это не оправдает моей слабости. Так, Мэл, ты и была зачата.

Мэл вспыхнула. Она не ожидала, что Магнус ее признает.

Он заметил ее смущение и улыбнулся.

— Сейчас впервые за столько лет я не стыжусь того вечера, — произнес он, нежно дотронувшись до ее щеки. — Я никогда не думал, что встречу тебя, Мэл. Я так хотел бы облегчить твои страдания, но в глубине души я очень горжусь тобой.

Мэл почувствовала нежность к этому честному и доброму человеку. Его последние слова объясняли все. Они были именно тем признанием, которого она желала.