Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники - Александр Доманин

Сначала, при переправе через Янцзы, тяжелое поражение терпит армия Хубилая. Сунцы оказались отнюдь не профанами в военном деле, и, отлично понимая, что Янцзы для них — последняя надежда, скрытно подвели к сооружаемой монголами переправе огромную армию. В результате, потеряв при форсировании несколько десятков тысяч человек убитыми и пленными, Хубилай не стал больше испытывать судьбу и счел за лучшее отступить на север.

Неожиданно затянулась и осада Хэчжоу. Китайцы оказали здесь отчаянное сопротивление, и вот весна перетекла в лето, а с ним пришла неимоверная и крайне непривычная для степняков жара. А где жара и скученность — там и болезни. И в июле 1259 года монгольский лагерь охватила эпидемия холеры. Менгу уже собирался прерывать осаду и отходить на север, в родные степи, когда болезнь поразила и его. 11 августа 1259 года великий каан монголов скончался. Империя вновь осталась без хана; наступило время междуцарствия, которое мог прервать только всемонгольский курултай Чингизидов. Но события сразу стали развиваться по иному сценарию.

Политическая, этнографическая, военная и психологическая ситуация в Монгольской империи в 1259 году резко отличалась от положения, которое было в 1227 году. Центробежные тенденции в огромной многонациональной державе заметно усилились, а призывы к общемонгольскому единству находили все меньший отклик у почти независимых улусных ханов типа Берке или энергично сколачивающего собственный улус Хулагу. Крайне размытая и ненадежная схема престолонаследия провоцировала властные амбиции членов чрезвычайно разросшегося Чингизидского рода. Уже предыдущие междуцарствия показали, что достичь общемонгольского консенсуса в такой ситуации очень сложно. Многое теперь решала обычная военная сила — у кого сильнее армия, у того и власть. А в армии этой, заметим, природные монголы в описываемое время составляли едва ли четверть.

К началу 1260 года стало ясно, что основных претендентов на великоханский престол двое: Хубилай, стоящий с большой армией в центральном Китае, и младший сын Тулуя, Аригбуга, сидящий в Каракоруме. По монгольскому обычаю, именно Ариг-буга, как младший сын, являлся наследником Тулуя; он руководил коренным монгольским юртом, и сохранившая верность степным законам часть монгольской аристократии поддерживала его. Ариг-буга, однако, не располагал значительной армией, а имперское войско умершего Менгу-каана заняло выжидательную позицию. У Хубилая, наоборот, была немалая армия, но он не мог опираться на поддержку большинства нойонов; реально он мог рассчитывать только на тех, кто находился у него в непосредственном подчинении.

Многое зависело и от других фигур на этой шахматной доске борьбы за общемонгольскую власть. Особенно важны были позиции Берке и Хулагу, каждый из которых располагал весьма значительными воинскими контингентами, и их поддержка одного из претендентов могла оказаться решающей. Не стоило сбрасывать со счетов и затаившихся до поры до времени Угедэидов и Джагатаидов, сильно обиженных Менгу и рассчитывавших поправить свои дела, продав голоса тому из притязателей на власть, кто заплатит больше. К тому же, без их поддержки нельзя было обеспечить подлинную легитимность власти, а для многих простых монголов это условие являлось весьма немаловажным.

Таким было положение в империи в мае 1260 года, когда Хубилай неожиданно предпринял шаг, взорвавший ситуацию. К этому времени он знал, что Ариг-буга готовит в Каракоруме всемонгольский курултай, уже давно отправил гонцов и к Хулагу, и к Берке, и даже успел заручиться поддержкой домов Джагатая и Угедэя. И тогда Хубилай открывает в основанном им городе Кайпинфу, на границе Китая и Монголии, свой собственный курултай. На нем присутствуют только его приверженцы и подчиненные, и лишь несколько отнюдь не самых влиятельных царевичей-Чингизидов. Курултай этот абсолютно не легитимен, тем не менее сторонники Хубилая провозглашают своего вождя великим ханом всех монголов и поднимают его на кошму из белого войлока. Это было прямым нарушением Великой Ясы Чингисхана, за которое полагалась немедленная смертная казнь. И все же Хубилай решился на такой рискованный шаг, отлично понимая, что если инициатива останется у Ариг-буги, за его собственную жизнь нельзя будет дать и ломаного гроша — вряд ли он забыл о злосчастной судьбе внука Угедэя, Ширамуна.

Но и Ариг-буга в этой ситуации не спасовал. Едва получив известие об «избрании» Хубилая, он также открывает курултай, не дожидаясь медленно движущихся к Каракоруму Берке и Хулагу, и монгольская империя получает второго великого хана. С точки зрения монгольских законов, этот его шаг также не до конца легитимен, но зато куда более обоснован и легален в глазах народа, чем аналогичные действия Хубилая. За Ариг-бугой и старый монгольский обычай, и поддержка большей части Чингизидов; даже место его избрания куда более приличествует великому хану. Но у Ариг-буги нет главного — сильной и преданной лично ему как полководцу армии, а это в новой Монголии теперь выходит на первый план.

В основе стратегии Хубилая было стремление не дать Ариг-Буге воспользоваться ресурсами оседлых земледельческих территорий. Имея основную базу в Каракоруме, Ариг-Буге необходимо было обеспечить поставки продовольствия для своей армии, в то время как Хубилай намеревался полностью отрезать его от центров снабжения зерном. Одним из таких центров была Уйгурия со столицей Бешбалыком. В Бешбалыке правителем города, контролирующим сохраняющую остатки автономии Уйгурию был сын Угэдэя Хадан-Огул. В отличие от своих ближайших родственников-угедэидов, Хадан-Огул предпочел поддержать Хубилая. В 1260 году Хадан-Огул одержал верх над армией Аландара, которую Ариг-Буга направил действовать на юго-западном направлении. Тем самым, он защитил от дальнейших вторжений войск Ариг-Буги территорию бывшего Тангутского царства в северо-западном Китае. Позднее отряды Хадан-Огула захватили Ганьсу к востоку от Уйгурии и тем самым преградили Ариг-Буге доступ к земледельческим ресурсам этого края.

Армия самого Хубилая стояла лагерем у Кайпинфу, вблизи от Великой Китайской стены. Она тем самым перекрывала третий возможный путь снабжения каракорумских монголов. Таким образом, Ариг-Буга сохранил под своей властью лишь одну земледельческую область — долину Енисея (Минусинскую котловину), находящуюся к северо-западу от Каракорума. Современные исследования доказывают, что в Минусинской котловине в XIII веке выращивали пшеницу, просо и ячмень, а многочисленные ремесленные мастерские производили различные бытовые изделия и оружие. Именно эта местность поставляла Ариг-Буге большинство необходимых ему припасов. Но нужно отметить, что экономические возможности этой области были не слишком велики, в силу ограниченности территории. Прокормить достаточно большое монгольское войско они были просто не в состоянии.

Таким образом, эта единственная база в Минусинской котловине оказалась не слишком надежным поставщиком продовольствия и других необходимых припасов для армии, которая противостояла войскам, имеющим в своем распоряжении гигантские ресурсы Северного Китая и Средней Азии. Тем не менее, уже с осени 1260 года Ариг-Буга мог рассчитывать только на нее. В это время Хубилай повел свое войско на Каракорум, и Ариг-Буге пришлось спешно отступить к Усу, притоку Енисея. Обе армии расположились на зимних квартирах, чтобы начать военные действия с наступлением весны. Рашид ад-Дин, весьма предвзято относящийся к Ариг-Буге, обвиняет того в коварстве, утверждая, якобы тот хотел обмануть Хубилая лживыми уверениями в готовности подчиниться старшему брату. По словам персидского историка, Ариг-Буга признался Хубилаю в том, что «мы, младшие братья, согрешили, и они (тоже) совершили преступление по невежеству, (ты) мой старший брат, и можешь за это судить, я прибуду, куда бы ты ни приказал, приказа старшего брата не преступлю, подкормив (животных), я направлюсь (к тебе) подойдут также Берке, Хулагу и Алгу — я ожидаю их прихода».{Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.2. С. 161–162.} Рашид ад-Дин пишет, что вместо этого Ариг-Буга хорошо подготовил нападение на армию Хубилая. Но даже если эти обвинения предвзятого персидского историка справедливы, едва ли настолько бесхитростная уловка могла обмануть многоопытного Хубилая.