Последняя черта - Феалин Эдель Тин-Таур

Доктор вздохнул. Знал заранее реакцию, но не удержался.

— Смерть вообще штука странная. Мы закончимся здесь, а мир останется. Такой же. Никто даже почти не заметит. А я не хочу, — внезапно решился сказать он, — что бы про меня забыли. Про других. Если я сдохну — то сделаю это настолько феерично, что кровь будет у людей стыть в жилах ещё десятилетиями. В Лету кануть не хочется.

Он нахмурился, помрачнел и сжал трость по крепче. Захотелось потянуться к картам — но он не доставал их ни перед кем, кроме Герасима. Они этого не любили.

— Я тебя не забуду, — пообещал Ворон. — До тех пор, пока сам не сдохну, уж точно. В своей смерти я не привередлив. Единственное, чего мне хочется — чтобы Алисе не было больно. Но так ведь не будет, да? — теперь уже он посмотрел на Дока с какой-то совершенно бесплотной надеждой во взгляде, которую мог разглядеть и понять только этот, рыжий.

— Будет, — согласился Доктор, — Ещё как будет. Поэтому постарайся не сдохнуть.

У Доктора даже бровь не дёрнулась. Он просто смотрел на пернатого проницательными, будто бездонными глазами, на дне взгляда которых языками шевелился чёрный огонь правоты, а потом отвернулся и снова смотрел на дорогу перед собой.

— Ты подержишь Дениса? Боюсь, простой веревки к дереву не хватит. Дёргаться будет — не удобно.

— Я полностью в твоём распоряжении. Он уже надёргался, хватит с него, — хмыкнул Ворон.

Старайся, не старайся... Смерть — это этап. В этом Док прав несомненно. И даже не этап бытия, а этап запланированной революции. Ворон уже не сомневался, что до него доберутся. Рано или поздно. Надеялся только, что остальные продолжат до победного. Хотя бы до момента, когда доберутся и до них.

Потому что он — продолжит.

Электрокар свернул с трассы на неприметную колею. Проехал ещё на батарее и остановился посреди в меру дремучего леса. Ворон заглушил двигатель.

Доктор, кряхтя под нос, выбрался наружу. Дохнуло холодом, он с неудовольствием обнаружил начавшийся снег, поднял ворот пальто и полез в карман за перчатками. Пальцы тут же прочувствовали все прелести осенней ночи. Повертев головой, парень указал Ворону на одно из деревьев, достал звякнувшую цепь из рюкзака — верёвки там не оказалось, а он то думал — чего такой тяжелый? — бросил её рядом с сосной и отошёл чуть в сторону, закуривая.

— Раздень его, если не сложно. Можно наголо. — Попросил Доктор. В рыжей голове уже построился примерный план действий. — Советую вырубить и тащить телом. Я приведу его в чувства. Тебе помочь чем-то?

— Да не...

Снег белыми хлопьями падал Ворону на коротко стриженную голову, пока он методично выполнял указания Дока. Открыл багажник, ёбнул Дениса хорошенько по ушам, стащил всё, что на нём было. Не без удовольствия отметил распухшие синие плечи, месиво коленей. Подтащил к дереву, закрепил цепь. Не вырвется, даже если оставить его в одиночестве. Так и замёрзнет посреди леса, отсвечивая окровавленной рожей и остатками бесполезного хуя. Лёха не приукрашивал — они здорово постарались.

— Я бы не убивал его, когда расколется, — предложил Ворон. — Если тебе не жалко цепь, то пусть сгниёт тут.

— Посмотрим по обстоятельствам. — Доктор раскладывал под светом фар приблуду: несколько склянок с неясными жидкостями, подписанных кривым почерком, разворачивал чехол с инструментами. Одну тряпку, довольно грязную, смочил, вначале помахал перед носом парня, сам задержав дыхание, а потом сунул поглубже в глотку.

— Я вытащу её только тогда, когда ты будешь готов говорить, — в голосе звучали все ледяные ветра далёкой Британии, — Прежде — нет. Ты меня понял? Хочешь рассказать сейчас?

Ноль реакции. Док вздохнул — как-то слишком тяжело, спрятал раскрывшуюся надежду на такой исход глубоко внутри, взял в руки скальпель, опустившись на колени.

Начал с кожи. Ворон превратился в ассистента. Пернатому была вручена небольшая газовая горелка, плоская железная пластина.

— Кончик всегда держи горячим, — только приказал Доктор и перестал его отражать до первой просьбы.

Не обращая внимания на вопли, что хорошо так глушила тряпка, разрезал треугольником кожу на груди, поддевал щипцами и отрывал. Потом сразу требовательно тянул руку — прижигал, с силой надавливая на оголённое мясо. Ногти — это слишком просто в его случае, решил Доктор. Нет, этот урод будет чувствовать всё — даже больше, чем всё. В прошлый раз ему не дали оторваться за синяки Касты, разбитый Лёхин нос, зато сейчас он сполна спросит за все следы на теле цветка, взращённого кровью.

Изредка Доктор прерывался, отходил курить — на метр, не дальше, рассматривал ночной лес, слушал его прекрасные звуки, поднимал голову и выдыхал. Возвращался к Денису — тот упорно молчал. Видимо, до сих пор боялся кого-то больше, чем Доктора. Он к этому привык — иногда приходилось попотеть, чтобы вытянуть из человека что-то кроме визгов и воплей.

Когда на груди почти не осталось кожи и вся она представляла из себя сплошь оголённое мясо — Док в какой-то степени даже отметил, что Дениска не такое ссыкло, как он думал о нём все это время. Была вероятность, что подопытный под воздействием наркотиков — нацисты любили баловаться с этим делом, "стимулируя" своих подопечных, но при таком раскладе действие скоро закончится.

Перешёл на лицо. Там уже не церемонился. Разобрался с мешающимся покрытием на одной щеке — спросил, выругался, сунул Денису под нос очередную тряпку с жидкостью, для остроты ощущений полив остатками склянки грудь. Парень пробудился, ответил ему затуманенным взглядом и мотнул головой. Доктор продолжил.

Пожалуй, самое интересное в человеке — это нервы и реакция на обращения с ними. Оголив лицевой, вытащил крючковатый пинцет и легко поддел его. Денис дёрнулся, закашлялся, подавился в эту самую тряпку. Доктор опять выждал, просто смотрел на него, а взгляд у Дэна был блуждающим, плохо осознающим действительность и Докторе решил рискнуть.

— Что ты хочешь мне сказать? — ровно спросил он, когда вытащил кляп. Денис сблевал тут же — Док только успел отшатнутся, что бы на него не попало.

— Всё, — просипел нацист, жадно хватая ртом воздух, — Всё...

— Где вы держали её?

Денис назвал адрес — одна из точек общих сборов в отдалённом районе Питера. Даже не окраина, а еще дальше. Там жило мясо, которые впоследствии должно было стать полноценным членами "банды" — на этом слове, прозвучавшем у него в голове, Доктор почти скривился.

— Пароль мобильника?

— Пять... Шесть... Десять...

— Ворон, пробуй. Там все номера?

— Д-да...

Пернатый вернулся, кивнул ему и Доктор продолжил.

— Почему ты пришел с ней?

— П-просс-сил-ли... Косяк...

"Видимо, наплели, что там не мы, а её бабушка, — решил про себя он, — И решили избавиться. Знали ведь, что из подъезда сам он уже не выйдет. Только не учли, что мы больше, чем просто обиженная на правительство молодежь..."