Золото мертвых - Андрей Александрович Васильев

И какие ко мне вопросы могут быть? Никаких. Впрочем, даже если бы прозвучало имя той ведьмы, о которой вы, Марфа, ведете речь, для меня ничего не изменилось бы. Я ее знать не знаю, понимаете? Мое дело — добыть клад, я с ним справился, а что да как — разбирайтесь сами. Князь, попрошу закрыть сделку, причем прямо сейчас.

Молчала Марфа, молчала и ее свита. Нехорошо так, угрожающе.

Ростогцев выполнил мою просьбу, после чего одним долгом у меня стало меньше.

— И что дальше? — Марфа сделала шаг вперед. — Михаил, ты же понимаешь, что содержимое этого сундука не может принадлежать тебе.

— Оно уже мое, — сузил глаза вурдалак. — Я его хозяин!

Ведьмы, в том числе и Стелла, подобрались, и я заметил, что у некоторых из них невероятно удлинились ногти. К ним теперь больше подходило название «когти». Да и вурдалаки тоже время не теряли, изготовившись к драке.

— Мне лично интересно, как это Марфа узнала, что мы тут будем? — вдруг подал голос Данила. — Кто нас сдал, а?

— На меня намекаешь, плесень? — хмыкнул я. — Так мимо выстрел. Я знать не знал, куда мы едем. А Останкино — оно большое.

— Не такое уж и большое, — возразил кто-то из вурдалаков.

— Да блин. — Я поднял руку вверх. — Клянусь Поконом, Луной, всеми богами новыми и старыми, что я никому ничего не говорил, потому как мне это нафиг не надо. Еще вопросы или претензии есть?

— Ты — нет. А вот шлюшка твоя — запросто, — снова подал голос Данила. — Ты же ей все небось рассказываешь.

— За языком следи, — одновременно сказали две ведьмы и я. Забавно получилось.

Скажем прямо — атмосфера сгустилась, было ясно, что если прозвучит еще хоть одно неразумное слово, то драки не миновать.

А мне вдруг стало смешно. Настолько, что я рассмеялся.

— Шапито, — поймав пару удивленных взглядов, объяснил я. — Прямо фильм Тарантино, только пистолетов не хватает. Ладно, как и было сказано это ваши дела, уважаемые, если желаете друг друга уничтожать — валяйте. А лично я дурью маяться с детства не любил, потому пойду, пожалуй, отсюда. Стелла, косынку свою мне дай.

— Что? — вытаращила глаза ведьма.

— Косынку дай, — повторил я. — Ту, что ты на голову вечером повязывала.

Опешившая ведьма достала из сумочки требуемое и подошла ко мне.

— По договору я имею право на долю от этого клада, — громко заявил я, забирая из рук Воронецкой пестрый кусок ткани. — Не знаю, чем у вас все сегодня закончится, но из уважения к обеим сторонам не стану брать предметы, которые, похоже, и стали камнем преткновения. Возьму только монеты, которые, как известно, являются вещью в себе. Возражения есть? Возражений нет.

Я откинул крышку сундука, расстелил на траве косынку, и стал пересыпать на нее увесистые кругляши.

— Выкупи нужное тебе содержимое, — вдруг предложил князь негромко. — Это нормальный вариант, Марфа. Драка сейчас ни тебе, ни мне ни к чему, тем более неизвестно еще, кто в ней победит. Ты сильна, спора нет, но и я не несмышленыш, верно? Трость мою видишь? Ну вот.

Марфа подала какой-то знак своим спутницам, внимательно слушая Ростогцева, те вынули из-под курток было засунутые туда руки.

— Клад мой по праву, и ты это понимаешь отлично, — продолжал князь. — И по Покону, и по чести. Но мне твои артефакты вообще ни к чему, меня интересуют деньги. Давай все спокойно обсудим, после, как водится, поторгуемся, и каждый останется при своем интересе. Хранитель прав — балаган мы тут с тобой устроили.

— Балаган — не балаган, а если бы не трость, то я бы не отступилась, — проворчала ведьма. — Торг, значит? Будь по-твоему. Я с Абрагимом договорюсь, он выступит гарантом сделки и с оценкой вещей поможет.

— Да, это лучший вариант, — согласился с ней Ростогцев. — Хранитель, не наглей!

— Все уже. — Я показал ему туго набитый узелок. — А вообще я в убытке остался, и ты это понимаешь. Основная ценность не монеты, а предметы, ты с них столько сострижешь дохода — ой-ой-ой. Но я готов забыть о недополученной прибыли, если узнаю, кто же все-таки крыса? Стелла моя, конечно, стерва редкая, но она точно не могла нас сдать, просто в силу того, что ничего не знала. Значит, это был кто-то другой. Кто? Марфа, не желаешь ничего рассказать?

— Знаешь, Хранитель, в другой ситуации я бы послала тебя куда подальше с легким сердцем. И еще наказала за наглость. Не за сегодняшнюю, тем более что ее и не было. За другую, недавнюю. — Уголки губ старой ведьмы приподнялись в полуулыбке, а я понял, что знаю ответ на свой вопрос. — Да и в целом — какое тебе дело до того, что я знаю, что не знаю? Ты — никто, решивший, что он имеет право на что-то. Но этот случай особый, потому что с дураками работать хуже, чем с подлецами. Подлец умеет делать выводы и искать выгоду, он хоть сколько-то умен. А дурак — просто дурак. И дом спалит, и сам сгорит. Да, Данила? Маловато у нас ума? Жадность есть, жажда власти есть, ненависть к своему создателю есть, а ума нет.

— Не могу сказать, что не догадывался, — тяжело промолвил князь Михаил. — Более того — был уверен в своих выводах, но приберегал этого мерзавца для какого-нибудь полезного дела, вроде хорошей и полезной для меня лжи, которую он подаст кому-то как правду. Он ведь не только тебе, Марфа, информацию сливал, но и Арвиду. И, возможно, Шлюндту.

— Просто наверняка, — подтвердила глава ковена. — Этот подобных типов вообще коллекционирует.

— Скажи мне, Валерий, ты все еще хочешь убить Данилу? — поинтересовался у меня Ростогцев. — Если да — пожалуйста, я разрешаю сделать тебе это, причем без виры. Отказываюсь от нее и от обиды на тебя перед ликом Луны. Я очень люблю золото, но за такую погань даже у меня не поднимется рука что-то взять. Правда, я не очень понимаю, как ты сможешь это сделать, нас убить не так-то и легко. Но ты столько раз про это говорил, что придется как-то подтвердить свои слова. Мир в тенях пустомель не любит.

— Вы чего? — взвизгнула Стелла. — Это же убийство! Он сроду вурдалака не завалит! Так нельзя!

— Судьба, знать, его такая, — пожал плечами князь. — Слова были сказаны, так что…

Вурдалаки расступились, и Данила оказался вроде как со всеми — но один. Он молчал, даже не пытаясь оправдаться, как видно понимая, что смысла в этом нет. Но страх на его лицо свою печать не поставил. Такое ощущение, что