"По своим артиллерия бьет..." Слепые Боги войны - Владимир Бешанов

Все же недостаток снарядов сказался отрицательно: а) на практике в самостоятельной стрельбе командиров взводов, которые на 50 % ее не имели; б) на практике всего командного состава в наблюдении разрывов; в) на практике в стрельбе на поражение, которая за редким исключением почти не производилась…

Командиры дивизионов в большинстве еще плохо справляются с управлением батареями, слабо владеют техникой целеуказания, не умеют организовать огневое взаимодействие батарей и запаздывают с распоряжениями о выдвижении или перемещении батарей на поле боя».

Среди причин, отрицательно влиявших на результаты боевой подготовки, назывались: некомплект командного и рядового состава во время лагерных сборов, квалифицированных работников штабов артиллерии, некомплект конского состава, некомплект приборов для стрельбы, телефонного, метеорологического и топографического имущества и строевых седел, перегруженность артиллерийских штабов административно-канцелярской работой, а командиров батарей — хозяйственными мелочами.

На 1928 год на проведение артиллерийских стрельб было отпущено по 21 выстрелу на одну «трехдюймовку», 13–16 выстрелов на другие калибры и по 8 мин на миномет. В связи с этим все шире практиковались так называемые имитационные стрельбы. Для сравнения: в царской армии каждая артиллерийская часть, согласно «Инструкции для подготовки полевой артиллерии» 1910 года, должна была отработать стрельбу с «позиций закрытых, полузакрытых (маскированных) и открытых, упражняясь в стрельбе как по войскам, так и по местным предметам различной степени видимости, укрытия и сопротивления», для чего ежегодно на легкую батарею отпускалось по 600 снарядов, в том числе 240 шрапнелей и 360 практических чугунных снарядов. И это считалось недостаточным для приобретения хорошей практики. А ведь в ходе войны появились новые цели, виды огня, способы пристрелки и корректировки.

Реальная жизнь в СССР кардинально отличалась от той, которую «показывали по телевизору». В передовицах «Правды» и сводках ОГПУ описывались параллельные миры, связь между которыми осуществлял химерический «чекист с человеческим лицом». Культивировавшееся на государственном уровне тотальное вранье породило приспособленчество и новое общественное явление — повальное очковтирательство. Этот феномен в Красной Армии впервые был зафиксирован в 1928 году: «Во время производства инспекторских стрельб почти во всех округах (нет данных из МВО и СКВО) были обнаружены случаи самого грубого очковтирательства, которые выражались в переодевании комсостава рядовыми красноармейцами, в составлении смен из хороших стрелков, гастролерства лучших стрелков из полка в полк и т. п.». Невозможно представить, чтобы в прежние времена «их благородия» принимали участие в подобных маскарадах.

«Военная тревога», кризис хлебозаготовок, решения партии об усилении «нажима» на деревню с целью изъятия хлеба привели к заметному росту в крестьянской по своему составу армии «крестьянских настроений». Сводка Политуправления РККА от 14 февраля 1928 года предупреждала, что «деревня через свои письма усиленно втягивает красноармейцев в деревенские дела и даже требует от своих сыновей в армии помощи и противодействия хлебозаготовительному нажиму», а иногда «даже пытается восстановить красноармейцев против службы в армии — предлагает бежать из армии, а в отдельных случаях просит вооруженной поддержки».

В казармы хлынул поток писем от родственников о начале нового похода большевиков против деревни:

«Это не жизнь пошла, а погибель всему миру. По всему видно, что придется пропадать, хоть бы вы там говорили. Вам вольнее говорить, чем нам. Говорите своему начальству, почему это делается. Поднимайте вопрос, иначе мы все до единого человека погибнем…

Советская власть есть бич народа, я бы предложил вам, красноармейцам, поднять вопрос на собрании о том, чтобы не морили людей голодом и не издевались над народом. Вам непременно нужно поднимать вопрос на собраниях, потому что вы из деревни и знаете нужды деревни…

Пусть она провалится, такая власть, долго ли еще придется терпеть, когда же всему придет конец, а вы еще служите и защищаете эту власть. Как получишь письмо, всем товарищам расскажи, какое обращение с нами, и вы там подумайте, можно ли жить так дальше…»

Политорганы и особые отделы с беспокойством отмечали «разговоры о возвращении времен военного коммунизма», расслоение среди военнослужащих, в том числе и среди командного состава, на кулаков, середняков и бедняков, обострение «антагонизма между крестьянами и рабочими слоями». Отдельные несознательные бойцы демонстрировали «нездоровые настроения» и даже делали «политические выводы», скатываясь на кривую дорожку контрреволюции.

Вопрос о политико-моральном состоянии РККА обсуждался на расширенном заседании Реввоенсовета, по итогам которого 27 июня 1928 года было принято соответствующее постановление. В нем указывалось, что трудности и противоречия, неизбежно сопровождающие рост и укрепление социализма, отражаются и на состоянии армии:

«В нынешний период эти трудности находят себе конкретное выражение в хлебозаготовительных затруднениях, сопровождающихся ростом активности кулацкой части крестьянства в условиях нашего общего наступления на частно-капиталистические элементы, и в активном противодействии социалистическому строительству враждебных пролетариату классовых сил, нашедших свое выражение в контрреволюционном вредительстве, тесно связанном с экономической интервенцией международного капитала, при наличности культурной отсталости страны и бюрократических извращений в отдельных звеньях советского и хозяйственного аппаратов».

Эхо борьбы с «враждебными классовыми силами» отозвалось в целом крепком организме Красной Армии «расширением отрицательных явлений», выразившимся в общем падении дисциплины, росте количества самовольных отлучек, случаев пьянства и дезертирства. В казармы сумели просочиться социально-опасные и кулацкие элементы, которые способствовали распространению крестьянских, а по сути, антисоветских настроений. Поэтому политико-воспитательную и кадровую работу следовало поднять на новый уровень, к нарушителям дисциплины и попустителям применить «самые резкие карательные меры», а классово чуждые элементы и представителей «нежелательной прослойки» из армии изъять. В соответствии с моментом постановлениями ЦИК и СНК от 23 мая и 22 августа были внесены изменения и дополнения в положения о военных трибуналах и военной прокуратуре, а также о порядке дисциплинарной ответственности прокурорских работников.

Такие интересные дела не могли не повлиять на ход боевой подготовки: за короткий срок в 37-й стрелковой дивизии БВО был изъят 121 человек, в 12-й кавалерийской УРО — 502. Кроме того, армия все больше втягивалась в хозяйственную жизнь страны, принимая участие в «стройках коммунизма», посевных и уборочных кампаниях, ударным трудом отмечала годовщины Всеармейского дня помощи весеннему севу. В воинских частях была развернута сеть курсов по подготовке «массовых колхозных кадров». Красноармейцы и младший начсостав последнего года службы, подлежащие демобилизации, изучали основы культурного земледелия и организации коллективного труда, кооперативной торговли и атеистической пропаганды, получали специальности тракториста, киномеханика, шофера, профсоюзного деятеля. В течение года таким образом было подготовлено более 67 тысяч человек.