НЗ. набор землянина - Оксана Демченко

– Ноль по колебаниям в энергии, ноль перемен по всем считываемым параметрам, – признал Олер. – Как жаль, что кэф-корабли не совершают преступлений.

– Зеркало! – снова рявкнула я.

Олер заткнулся и скис. Дэй недоуменно повел бровями – лицо уже почти нормального оттенка, только слегка бледновато. Кожа расправляется, он больше не старик, скорее дядя лет шестидесяти, быстро молодеющий. Саид только успевает кидать в пасть нашему жрунчику фрукты со стола. Хряпает вампирюга на лету, бультерьеры уважали бы, взгляни они на это. Во: выхлебал два кувшина воды. Немного полежал, блаженно жмурясь – и попросил Саида заняться крепежом оков на руках.

– Я вспомнил, – негромко сообщил Дэй почти обычным голосом, низким и бархатным. – Я сказал этому вот существу – «зеркало». Давно. Точнее, я подумал, я тогда не понимал наречия. Он сам вербализировал главное слово. Это была моя ошибка. Я долго не мог понять, что вступаю в контакт с сознаниями, с бессознательным и вербализирую то, что может оказаться крайне опасным. Понадобилось двадцать циклов, чтобы устранить угрозу. Слово «зеркало» он выбрал сам. И сам начал накручивать смыслы вокруг слова. Удивительно, все говорили и накручивали. Но лишь немногие пробовали в себе менять причину произнесения слова. Один охранник сказал – «цепь». Он помнил вину за многое, и эта вина его угнетала, рано или поздно он сломался бы, начал глушить сознание и уродовать себя и других. Но тот человек понял проблему. Я знаю. Он приходил к моей камере перед отлетом и сказал «благодарю». Мне стало немного легче. Еще несколько раз приходили люди. А другие исчезали. Не моя вина. Но это причиняло боль.

– Что значит «зеркало»? – решился задать впорос Олер, даже чуть придвинул кресло.

– Не знаю, – повел плечами Дэй и начал массировать запястья освобожденных рук. – Это ваше слово. Могу предположить, что вы страдаете неумением включать себя в картину мира. Вы так хотите быть над обществом, что стали зеркалом. Вы ведь знаете, что зеркало ничего не отражает кроме хаоса, пока в него не смотрят? В вас давно уже никто не смотрит. Вы чудовищно одиноки. Сами вы смотреть не умеете вообще, вы окончательно слепы. Это трагедия, вокруг удивительный мир, а вы планомерно превращаете себя в фиксирующее устройство, хотя рождены художником и мыслителем.

– Почему вы никогда не шли на контакт? – Олер отчетливо подался вперед в кресле.

– Если станете имуществом, вы быстро поймете причину, – сухо рассмеялся Дэй. – Сима едва ли не одна из всех в этом безумном универсуме ученых и сторожей не поверила, что я вещь. Опасная вещь. Она сразу сочла меня убийственным, но человеком. Увы мне, судя по ощущениям, она передумала. Это вернуло меня к жизни вернее крови и пищи: любопытство. Сима, я что – не человек? Ты выбрала более точный ответ?

– Я перетерла тему с Китом, – кивок на моего любимого кэфа. – Он согласен… в целом. Дэй, я хочу предожить тебе одну безумную идею. Очень может статься, это убьет тебя. И точно ты не останешься прежним. Вдобавок ты покинешь универсум, где тебе нет места так и так. Не из-за суда, просто твое призвание – оно не здесь.

– Сима, никто не предлагал мне самоубиться так ловко, чтобы я, располагая шансом сбежать, не использовал его и охотно согласился на глупость. Ты первая справилась, – тихонько рассмеялся Дэй. – Что надо делать?

– Формально для начала – составить признание. Мол, я, такой-то такой-то, исполняя свое предназначение, прикончил уродов общим числом до двадцати трех рыл. О содеянном не жалею, но готов отбыть в шлак, чтобы снять вопросы наказуемости и угрозы обществу.

– То есть я все же убил их, – огорчился Дэй. – Не помню совершенно.

Саид, вот ведь умничка, без подсказок, сам, бережно обхватил голову Дэя, заглянул ему в глаза и сцедил в память мой сон про древних и неизменных детей цветка энна, про Сэа – дочь шамана и тех подонков современного универсума, что медленно уничтожали девочку день за днем, без жалости, без капли сострадания. Жестом я попросила Саида, и он слил тот же сон, но вкратце, Олеру. Поморщился и сел отдыхать.

– Трудно с вами работать, интмайер, – отметил Саид не без мстительности. – У вас душа совсем ссохлась, нет в ней порывов и движений. Я телепат уровня доу, я умею это видеть. Для меня сложно читать ваши мысли, часто они не мысли вовсе, а команды и программные коды. Это… противно. Жизнь от вас отвернулась. Радось иссякла, а боль – она не щадит никого. Вы рискуете обречь себя на бессмертие, полное зависти и отчаяния. В центре вашего мира, как черная дыра – неутолимая жажда человеческого тепла, которого вы себя лишили, но инстинктивно тянете его на себя, а оно вас избегает… Это тоже зеркало. Вы так поняли слово и по-своему правы. Вы отражаете мир, но не впускаете его. Вот Симочка – она летнее окошко. Всегда открыта и ждет гостей. Для неё есть радость.

Пришлось поцеловать мальчика в макушку. Научился рассуждать. Иногда я ужасно, до привизга, горжусь им. Как будто у меня есть право считать, что нынешний умненький, славненький Саид – моя заслуга.

– У шлюза габрал Рыг, – собщил Олер. – Подал запрос о присутствии в рубке, официально. Я согласился принять габрала. Это часть вашего плана, Сима? Пока прямолинейный служащий марширует в рубку, объясните еще вот что. Я сам выбрал худшее для себя слово, но не умер. Почему?

– Вы мертвы, – с долей неприязни сообщил Дэй, глядя мимо интмайера. – Тогда я думал: он еще может ожить. Сейчас – не знаю. Но люди куда как загадочны. Вы отпускаете меня, это совершенно неожиданно. Может, вам рано хоронить себя в программных кодах? Конечно, Сима несколько слишком для вас спонтанна, но научить смотреть на мир она может.

– Только не хочу! – взъерошилась я.

– Наговариваешь на себя.

– Я отпихиваю, блин, ярмо! Что я вам, ломовая лошадь? Не желаю заниматься репетиторством. Как габлом вы назовете, так оно и поплывет… Разжалуйте меня в габберы!

Олер поморгал своими искусственными глазами. Я тоже поморгала – натуральными. И чего это вдруг я расшумелась? От радости. Дэй жив.

– Пока жив, – напомнил Саид. – Сима, что за история со шлаком? Я так спокойно жил три дня без чужих мыслей, а ты, оказывается, уже накопила какой-то страшный план.

– План и я – это несовместимо.

– Без меня ни шагу.

– Ха.

– Прошу уточнить, я вызван с целью разнять вас? – прорычал Рыг. Сел в отросшее из пола кресло и подвинул к себе уцелевшие фрукты. – Слушаю.

– Я, именуемый в пределах универсума, как объект Дэй… – начал Дэй.

Кит снова щелкнул пальцами, чтобы и мне досталось сладкое. Дей говорил довольно долго и подробно. Саид иногда шепотом вносил поправки формального толка. Габрал задавал протокольные вопросы и по очереди включал в беседу нас, надлежащих свидетелей. Затем связывался с габ-центром и там улаживал осложнения, потенциальные – так их обозначил Рыг. Дэй снова говорил, его спрашивали уже на три голоса. Олер участвовал в беседе и гнул неясную мне линию, находя и в этом варианте выгоду.

Наконец – как раз удалось догрызть третий фрукт – важные люди и нелюди все порешали. В отношении Дэя прекратили расследования «ввиду осознания вины и готовности пойти на согласованный и всех устраивающий компромисс». То есть из взрослого универсума убираться в шлак, если уж разумные до дрожи боятся всякого тихого звука из уст Дэя.