Подари мне поцелуй - Карен Хокинс

Все вокруг нее кружилось и мелькало.

– Господи, да что это со мной? – еле выговорила она. Джулия ощутила его дыхание прямо перед собой, когда он крепко обнял ее.

– Ничего страшного, обыкновенное снотворное.

Эти слова, явно означавшие для нее угрозу, прозвучали где-то вдалеке, но у Джулии не осталось сил ни на что большее, как только пробормотать несколько протестующих слов.

– Пойдемте, Джулия. – Его вкрадчивый голос раздался близко от нее. – Нам осталось пройти совсем немного. – Ник почти волоком повел ее через сад и дальше по тропинке к поджидавшему экипажу. В окружавшей их тишине в голове у нее гулко отдавался шум шагов, в то время как огни дома все дальше удалялись от них.

– Граф, – послышался из сада резкий голос. – Что вы здесь делаете?

Джулия различила женскую фигуру в серебристом платье и, присмотревшись, узнала кузину. Казалось, Тереза была в бешенстве.

– Я увожу жену моего кузена домой, – спокойно ответил ей Ник, как будто разговор шел о погоде или о том, чтобы поправить булавку на шейном платке. – Ей стало плохо.

Тереза окинула Джулию внимательным взглядом.

– Да она пьяна!

Он усмехнулся и неожиданно нежным жестом поправил волосы Джулии.

– Уходите, Тереза! Я знаю, что делаю.

– Похоже, это так, – фыркнула она. – И что вы собираетесь с ней делать дальше?

Ник пожал плечами, слегка задев лацканом сюртука щеку Джулии, потом повернулся к наемному вознице, который молча стоял в ожидании:

– Открывай.

– Слушаюсь, милорд.

Дверца открылась, и Ник, втащив свою спутницу в коляску, уложил ее на сиденье. У Джулии даже не было достаточно сил, чтобы держаться прямо, и голова ее бессильно опустилась на грудь. В темноте голоса казались ей неестественно громкими, отдаваясь в ушах с болезненной ясностью.

– Если вы увезете ее с собой, я расскажу об этом всем.

– Рассказывайте, кому вам будет угодно, Тереза. Я буду на полпути в Лэнгли еще до того, как вы дойдете до бального зала.

Тереза яростно взвизгнула:

– Лэнгли? Это там, где мы впервые...

– ...Где вы впервые поделились со мной своими трогательными воспоминаниями. Мой охотничий домик будет для этого как раз кстати. Это мое частное владение, расположенное в стороне от людских глаз; там нас никто не найдет.

В тишине послышались громкие рыдания.

– Будьте вы прокляты, Ник! Вы не можете так поступить со мной после всего, что я для вас сделала!

Он вздохнул.

– Вы имеете в виду вашу проделку с портретом? Это было, конечно, чересчур, но зато очень эффективно. Но как вам удалось уговорить такого труса, как Бентем, на такую отчаянную авантюру?

Рыдания внезапно прекратились.

– Это вас не касается.

– А по-моему, очень даже касается, – угрожающе произнес Ник.

– Вы обещали жениться на мне!

– Нет, моя дорогая. Это всего лишь иллюзия, которую создали вы сами. – Помолчав немного, Ник добавил: – Кроме того, я нашел другую, более соблазнительную добычу.

Джулия почувствовала, как его рука нежно погладила ее по щеке. На мгновение она даже обрадовалась, что слишком пьяна, чтобы ощущать нечто большее, чем просто безразличную смену ощущений, так как иначе она определенно была бы оскорблена.

Тереза пронзительно закричала, а затем последовала возня, закончившаяся звуком пощечины и истерическими рыданиями.

– Леди Франт слишком много выпила. Отвезите ее на бал и проводите к матери, – крикнул Ник своему кучеру, стоявшему поодаль. Не дожидаясь выполнения своего указания, запрыгнул в экипаж рядом с Джулией. Уложив к себе на колени, он прикрыл ее плащом, словно она была ребенком.

Вскоре после этого охватившее ее тепло и мерное покачивание экипажа погрузили Джулию в глубокий сон без сновидений.

– Вот вы где! – Голос Люсьена раздавался со стороны ступенек, ведущих на балкон.

Алек стоял у дерева, прислонившись к нему спиной, и пытался изобразить на лице полное безразличие к происходящему.

– Что вам нужно? – Прохладные струи фонтана охладили его злость, но оказались бессильны уменьшить боль, терзавшую его сердце.

Люсьен достал сигару и зажег ее; его глаза были суровы.

– Какого черта вы здесь делаете, оставив Джулию в таком положении?

Алек стиснул зубы.

– Она меня разозлила.

Злость, ярость, ревность... Черт, он испытал за этот вечер такие разнообразные чувства, на которые уже давно не считал себя способным. И все из-за того, что его жена любит другого. Эта мысль камнем давила его.

Люсьен недовольно хмыкнул.

– О да, у вас для злости очень веские причины. Ваша жена взяла на себя заботу о беспризорном ребенке, спасла молодую женщину от поругания, превратила вашу холостяцкую обитель в живой и полный жизни дом да еще потратила часть ваших денег на благотворительность. Я удивлен, как вы еще не требуете принести се голову вам на блюде.

– Вы не знаете и половины того, что знаю я. Она неисправимая, дерзкая и...

– И вы ее любите.

Боль в груди усилилась. Алеку пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем он смог продолжить:

– Джулия не верит, что Ник имеет прямое отношение к этому последнему скандалу.

Герцог пожал плечами:

– Ничего странного. Я удивляюсь, как она до сих пор не нашла для него места в вашем доме. Если бы вам удалось разлучить его со спиртным, из него вышел бы неплохой дворецкий.

– Это совершенно не смешно!

– Да уж, смешного мало, – сухо обронил Люсьен. – Если бы вы видели лицо Джулии, когда бросили ее посередине зала, вы бы со мной согласились.

На мгновение Алека охватило раскаяние, но ему быстро удалось его подавить. Он не хотел причинить ей боль, но и не способен был смотреть на нее, не испытывая при этом смертельного жжения ревности. Именно поэтому он оставил ее посередине зала, словно какой-нибудь невежа или грубиян.

Чувствуя, как в сердце заползает ледяной холод, Алек провел рукой по волосам. Он понимал, что виноват, но у него не хватало смелости признать свои ошибки. Всю жизнь он представал перед окружающими эгоистичным и невоздержанным, гоняясь за пустыми удовольствиями, пока ему не повстречалась серьезная, полная жизни и очарования девушка из далекой Америки, которая верила, что может изменить мир.

Его пронзила острая горечь раскаяния. Он любил Джулию всеми силами души. До встречи с ней он и не подозревал, что такое вообще возможно, но теперь не было никакого смысла это отрицать. Он ее любит, а она, черт возьми, любит Ника, человека, который словно создан для того, чтобы все разрушать и делать всех несчастными.