Стиль модерн - Ирэн Фрэн

— Вы видели ее труп? Труп Файи?

Последние слова она произнесла с некоторым удовольствием. Стив потушил сигарету и распрямился в кресле. Коктейли уже переставали действовать, и он понемногу приходил в себя.

— Именно так, — сухо ответил он. — Сегодня, после полудня, в часовне Шармаля. Там граф похоронил ее. На теле Файи нет никаких ран.

Мэй взмахнула ресницами, внимательно глядя на Стива:

— Браво! Но поскольку вы не придерживались намеченного нами плана, я не представляю, как вы до этого добрались. Могила ведь не открывается просто так, как банка с сардинами, не правда ли?

У нее появилось выражение забавляющегося котенка. Флакон с солью! Эта девушка — бесчувственный монстр, настоящая англичанка, дочь Альбиона в самых худших его проявлениях. И чтобы еще больше раззадорить ее, Стив заставил себя рассказать все, что с ним произошло. Она слушала, не выдавая своих чувств даже тогда, когда речь зашла о случае на Монмартре. Иногда только ее красивые пальцы дотрагивались до жемчужной цепочки, задумчиво перебирали складки со стразами, украшавшими платье. Наконец Стив подошел к главному событию этого дня и объявил ей о самоубийстве графа.

Она расстроилась, но заметила:

— Мне бы еще хотелось узнать, кто приезжал в черной «Вуазен», побывавшей в Шармале как раз после вас.

— Я не рассказываю сказки перед сном, мадам Лафитт.

— Извините, Стив, я вас задела. Этот день был для вас очень трудным. Выпейте некрепкий коктейль — это вам не повредит.

Он не успел разыграть отказ: она уже подозвала гарсона.

— Как вас отблагодарить? — снова заговорила она. — Как тяжело вам было вновь ворошить прошлое! Не думайте об этом теперь.

Они помолчали. Принесли коктейль. Но Стив, стараясь сдерживать свое раздражение, не в силах был даже его пригубить.

— Ну что ж, граф умер. Но и прошлое умерло, все прошлое.

Она положила руку ему на плечо и серьезно объявила:

— Вы знаете, существуют два типа людей: те, которые всегда смотрят назад, и те, что идут вперед. Вы из второй категории, Стив. Вы молоды, красивы, богаты, вам открыты все двери, все сердца… И вы — американец!

Он наконец поднял глаза и только сейчас заметил под ее веками большие голубые круги, которых не было еще месяц назад, маленькие складки вокруг рта. Его ярость сразу пропала.

— Что касается Макса… — Она вздохнула. — Я завтра же вернусь в клинику и поделюсь новостями с врачом. Макс, конечно, захочет с вами встретиться, но это не сразу. Новые виды терапии рассчитаны надолго… Вам необходимо отдохнуть, Стив. Вы помните о вилле, которую Макс снял для вас на Ривьере? Вам надо бы туда поехать. Конечно, там будет очень жарко, ведь сейчас лето. Лучше было бы отдохнуть в Довиле.

— Нет! Только не Довиль.

Мэй посмотрела на часы. Полночь.

— Как красива ночь, — сказала она, не обратив внимания на резкость Стива. — В ней больше синевы, чем черного.

И встала. Тут он заметил, что она поправилась, ее походка уже стала чуть покачивающейся.

— На этой вилле есть телефон?

— Конечно, — ответила Мэй. — Как вы и просили. И пара слуг. Я пришлю вам все бумаги завтра утром, если хотите.

— Да, — глухо сказал Стив. — Пожалуй, я поеду туда.

Они вышли и немного прошлись по саду, но снаружи едва ли было прохладнее, чем внутри.

— Лили… — медленно произнесла Мэй. — Лили может вновь появиться в любой момент. Вы уверены, что в могиле видели именно Файю?

— В конце концов, рядом с ней лежали ее волосы. Поверьте, второй такой шевелюры не существует на Земле!.. А потом, руки, ее руки!

— Знаете, Стив, я каждый день рассматриваю их фотографии.

— Их фотографии?

— Да, Файи и потом все фото Лили. И одна деталь, как мне кажется, ее выдаст.

— Деталь? Да нет, в Лили все вместе выглядит совершенно, абсолютно совершенно. В этом вся драма.

— Нет. Вы — мужчины. Вы видите женщин только как единое целое, вы не замечаете у них, как бы сказать, их индивидуальность. Но женщины создают себя по мелочам — это тщательный труд, тайный, точный, хорошо продуманный: штрих карандашом здесь, более или менее нарочитый там, невидимая ретушь пудрой, помада, которая на волосок отступает от края губы, ногти, отполированные так или иначе. В течение всей жизни в основном они остаются верны своим маленьким хитростям. И у Лили есть какая-то деталь, я уверена, которая отличает ее от Файи. Только я пока не могу это уловить. Вот почему, Стив, если она когда-нибудь вновь появится, я сама разгадаю эту тайну. Ведь это, прежде всего, история двух женщин.

У Стива не было больше сил ей возражать.

— Посмотрим.

— Да, посмотрим! — кинула Мэй, как вызов. — А вы пока отдохните. Я вам позвоню, если будут какие-нибудь новости. Возьмите билет на «Голубую стрелу».

В первый раз за вечер Стив слегка улыбнулся:

— Нет, у меня своя стрела, и тоже голубая!

За долгие дни путешествия Стив бодро преодолел все трудности пути по расплющенной от жары дороге, часто переполненной толпой, которая следила за гонками «Тур де Франс». Вскоре он достиг Гольф-Жуан, где Макс присмотрел ему виллу «Силезия», построенную русским князем в начале 1900-х. Дом стоял на краю мыса, откуда был виден весь Каннский залив.

Целую неделю Стив жил только настоящим. Утром спускался к бухточке, вдыхая, перед тем как броситься в море, запахи мирта и базилика, долго плавал, потом поднимался по лестнице, ведущей на виллу, иногда останавливаясь, чтобы рассмотреть каменные своды грота, над которыми вырисовывались копии античных статуй: весталки, блуждающие среди эвкалипта, охотницы, сбившиеся с пути и отдыхающие у подножия кипариса. Наконец, по балюстраде крыльца он возвращайся на террасу, где лакомился поджаренной рыбой, птицей, фаршированной морскими водорослями, пил охлажденное вино со странным вкусом малины, а на все время сиесты застывал, развалясь на софе в ротонде. Вечером он мечтал на террасе, увитой тенистой листвой плюща и кирказона: здесь, наверное, давала балы великая княгиня. За Эстерелем среди восточной дымки садилось солнце. Канны, пальмы, позолоченные купола розовых дворцов издалека напоминали Египет. В горах одна за одной освещались виллы — итальянские, мавританские или готические Домики. Тем временем «Гиспано» начинали на берегу свои бурные гонки.

В один из таких вечеров, по пути в ванную комнату, где Стив намеревался смыть соль с загорелого тела, ему внезапно захотелось ощутить рядом со своей другую кожу — горячую, молодую, наполненную солнцем. Вот уже восемь дней, как он приехал на виллу «Силезия», и еще ни разу не был в городе. На следующий день он снова сел за руль своей «Бугатти» и отправился в Канны на поиски того, что стало бы окончательным завершением его счастья.