Родить, чтобы воспитать - Петр Люленов

Воришки несли сумки, пыхтели, тяжело дышали и думали: «На этот раз удрать не получится. Выкрутиться будет невозможно. И без наказания нам не обойтись». Петя вспомнил, что мама потребовала от него, чтобы он в одиннадцать часов вечера был дома, и неожиданно для всех заплакал. И плача попросил, чтобы его отпустили. Обращаясь к бригадиру, начал извиняться за то, что пошел на воровство и уверял его, что больше никогда это не повторится. Но бригадир не отреагировал на плач подростка. Назвал это сентиментальностью и прикрикнул: «А ну замолчи! Ты смотри на него! Видите ли он осознает, что допустил ошибку! Почему до этого не подумал, что тебя ожидает? Ведь наверняка знал, что если тебя сцапают, то за воровство накажут. Но все же воровать пошел! Значит, рассчитывал, что тебя не поймают. А ты попался, дурак! И если я тебя сейчас отпущу, после ты снова пойдешь воровать. Нет, эту ночь ты посидишь в подвале сельского совета, где содержат всех штрафников и нарушителей порядка. А завтра мама и папа тебя оттуда заберут. В сельском совете на них составят протокол о том, что их плохо воспитанный сынок ночью воровал томаты с колхозного огорода. Судить за это будут не тебя, малыша, а твоих родителей. Вот пусть они после товарищеского суда и разбираются с тобой и добиваются, чтобы их чадо впредь даже не подумывало о воровстве. А вот если ты и после этого не поймешь, что воровство ― наказуемое дело, то значит, ты обыкновенный дебил. А дебилы из тюрьмы не вылазят, ― и бригадир снова крикнул: ― Пошевеливайтесь, плакать надо было до этого!»

Петя перестал плакать. Неожиданно споткнулся и упал, уронил сумку, но томаты не рассыпал. Вставая, стал оправдываться, что не поспевает идти за ведущим. И направляющий дружинник немного сбавил свой шаг.

А Леха тем временем думал: «Сказанное бригадиром касается и меня». Но тут же отверг эту мысль. Про себя даже обозвал бригадира дебилом за то, что тот не понимает, что в наше время без воровства не проживешь. Он снова вспомнил напутствие отца: не украдешь ― с голоду умрешь. И зло посмотрев на бригадира, в уме заключил: «Сам дебил, а собирается других учить. Сам ворует, а другим не дает. Отец прав: все бригадиры ― воры! Но интересно, как же он ворует? И если за нынешний случай этот дебил не выгонит меня из бригады, то я прослежу за ним и выясню, как он ворует».

Бригадир остановил строй и дал команду немного отдохнуть. Немного отдышавшись, Петя вновь подумал: «Мне ― хана! Доигрался! Родители точно меня убьют!

Ведь сколько раз мама меня предупреждала: «Будь примерным мальчиком! И не позорь нашу семью своими хулиганскими поступками. Что люди о нас скажут, если ты пойдешь кривым путем». Получается, что родители примерные и трудолюбивые люди, а их сыночек растет непутевым мальчиком?! ― Петя вздрогнул и про себя чертыхнулся: ― Черт возьми! Почему я об этом раньше не подумал? Наоборот, напутствиями родителей пренебрег, а вот на непонятно какие обещания этого глупого лидера поддался?! Может, бригадир прав: я и вправду дебил?! До сих пор папа только пугал меня ремнем, а теперь уже точно его применит. И сделает мою попу синей».

Размышления подростка прервал требовательный голос бригадира: «Берите сумки, и следуем дальше. Только больше не спотыкайтесь и не падайте», ― и все пошли умеренным шагом.

До села было близко. Пройдя еще немного, штрафники вошли в село и таким же строем продолжили движение по центральной улице села. Было уже поздно, поэтому людей на улице не было. Встречались только отдельные прохожие, которые останавливались и недоуменно наблюдали за строем шагавшей группы людей. Причем взрослые шли без ничего, а мальчики, пригибаясь, тащили тяжелые сумки. Не все понимая, прохожие пожимали плечами и шли дальше. Были и более любопытные, которые подходили поближе и пытались разглядеть людей, которые шли строем.

Когда дошли до центра села, то повернули в сторону здания сельского совета, возле которого на столбе горела единственная электрическая лампочка, и заметили женщину с палкой в руке. Это была Петина мама, Даша Ганева, которая искала своего сыночка. Она увидела приближающихся людей. Остановилась чуть дальше столба, на котором горел свет, и стала наблюдать. Приметив в строю своего сына, закричала и кинулась к нему с палкой в руке. Увидев маму, Петя истерически заплакал. Оставил тяжелую сумку, бросился ей навстречу и плача кричал: «Мама, спаси меня! Обещаю тебе, что я больше никогда не буду воровать!» Даша замахнулась было на сына, чтобы ударить его, но когда он ее обнял за талию, отпустила палку и спросила: «Петя! Как ты здесь оказался?» ― и стала разглядывать остальных мальчиков. А когда узнала Илюшу и Тимошку, перестала сдерживать себя и закричала: «Я так и думала! Эти дебилы тебя спровоцировали на какое-то грязное дело. Сколько раз я просила тебя, чтобы ты прекратил водиться с этими ненормальными мальчиками?! Но ты упрямо продолжал с ними дружить! Вот и доигрался».

И отчитав сына, встревоженная мама стала разглядывать взрослых мужчин. И очень удивилась, когда узнала в них руководителей овощеводческой бригады колхоза, где она работала. С тревогой в голосе спросила бригадира: «Сергей Никифорович, объясните мне, что все это означает?» ― не удержалась и сама заплакала.

Бригадир подошел к ней, попросил успокоиться и рассказал Даше о случившемся. Обещал, что завтра покажет всему коллективу бригады место, где много поломанных растений. Бригадир пожалел плачущую женщину. Она была одной из лучших колхозниц его бригады. Более того, ровесница и друг детства, с которой они вместе ходили в школу. Неожиданно предложил: «Бери-ка ты, Даша, своего отпрыска и разбирайся с ним сама! Не стану я передавать его за кражу в товарищеский суд. И делаю это из уважения к тебе и твоему мужу Николаю, которого тоже уважаю как очень порядочного человека. Надеюсь, вы в состоянии разобраться со своим сорванцом. А сумку я заберу и завтра сдам помидоры на колхозный склад».

Даша перестала всхлипывать, вытерла слезы и ответила бригадиру: «Спасибо тебе, Сережа». Взяла свое чадо за руку и при всех так ударила его палкой по попе, что сыночек взвыл от боли. Мама повторила удар. Мальчик запрыгал на месте как раненый суслик, но удрать не мог, потому что мама крепко держала его за руку и продолжала наносить ему удары по попе, приговаривая: «Это тебе от меня, это за твоих непутевых друзей, а это тебе за непослушание. ― Остановилась, дернула сыночка за руку. Затем отпустила его, но тут же схватила за ухо и спросила: ― Чего тебе не хватает? Неужели голодным сидишь дома? Кто тебя послал ночью воровать? Как тебе не стыдно позорить своих родителей? Зачем мне такой подлец! Лучше я его убью!»

Разозленная мама отпустила ухо сыночка, снова взяла его за руку и продолжила наносить ему удары палкой. Но на этот раз била не только по попе, но где попало, и кричала: «Убью тебя, подлеца! Лучше бы не рожала такого идиота! Видите ли, он решил воровать. В нашем роду воров никогда не было! И ты мне такой не нужен!» Мальчик орал во все горло. Втягивал только в плечи голову, поднимал руки, защищая голову, и кричал: «Прости меня, мамочка! Не надо меня убивать! Не буду я больше воровать! И с этими друзьями не стану водиться. Только не убивай меня!»

Учетчик бригады Никита пожалел мальчика. Подошел к матери, схватил палку, которой она безжалостно наносила удары, и сказал: «Хватит, Даша! Стукнешь сыночка палкой по голове ― ненароком убьешь его. Прекрати его бить, потому что завтра сама же будешь его лечить и жалеть, что так сильно его избила!»