Египтолог - Артур Филлипс

Пьер Лако,

генеральный директор Департамента древностей

Понедельник, 11 декабря 1922 года

Дневник: Кошки, банк, почта: poste restante меня ожидало запоздалое вознаграждение за время, проведенное в пустыне без поддержки и опоры. Лако удосужился наконец предложить мне мою концессию!

Остановись, мгновенье, дай тобою насладиться! Я помчался на участок Картера, даже не подумав очиститься от следов многодневной работы в полевых условиях. Не обращая внимания на жгучую боль в ноге, я отправился к лорду Карнарвону. Во мгновение ока все переменилось! Но на полпути я повернул назад и доковылял до гробницы, чтобы сделать эту запись, а также потому, что чуть не забыл об экземпляре «Коварства и любви в Древнем Египте». Только что написал посвящение: «Лорду Карнарвону, покровителю Египта, финансисту науки, Поборнику Атум-хаду, самой созидательной правой руке Атума от его почитателя и, осмелюсь сказать, компаньона. Р. М. Трилипуш, 11 декабря 1922 г.». И снова в путь!

Быть может, Лако — участник широко раскинувшего сети заговора с целью разбить мне сердце? Я прибыл на участок Картера, но не нашел ни его, ни графа, ни сборищ туристов, ни пашей, требующих дать им взглянуть на Тута хоть одним нечестивым глазком. Напротив, вход в гробницу вновь закрыт. Я спросил одного из многочисленных туземных охранников, куда делись его хозяева. «Его светлость с леди Эвелин вернулись в Англию. Мистер Картер отбыл в Каир, чтобы их проводить». Уехал! Моя светлость уехал в Лондон на большом пароходе. Как легко было на самодовольной душонке Картера, когда он спроваживал Карнарвона прочь от меня в тот момент, когда плод моей удачи налился соком — и поспешно изгнил.

Банк. Несмотря на строжайшую экономию, денег почти не осталось. Мои кредиторы меня отринули. Мои соперники намерены не допустить моей победы. Почта: послал «Коварство и любовь» и подробное изложение плана в поместье Карнарвона в Англии, но пока оно дойдет… Однако и то, что я успел найти, склонит лорда к решению финансировать мою экспедицию, сомнений нет. Теперь домой? Сочетаться браком с Маргарет без египетских сокровищ, без работы, зато с Ферреллом, под чью дудку она будет плясать? И даже если ее любовь возродится — на что нам жить? Или — сидеть и ждать ответа Карнарвона? Привести его на будущий год в Историческую Камеру?

А Картер уже в Каире.

В первый раз за одиннадцать дней спал в доме. Оставил «Виктролу 50» в гробнице, а жаль: патефонов здесь нет, а мне, чтобы уснуть, без музыки не обойтись.

Вторник, 12 декабря 1922 года

Д.: Неплохо перекусив, вновь переправился на левый берег к кошкам. П. Б.: пусто, пусто. Переправляюсь и ковыляю обратно к Дейр-эль-Бахри. Часто отдыхаю. Завершу работу, по возвращении представлю найденное Гарварду и получу обратно свое место. Или обращусь в музей. Или в другой университет.

КОЛОННА СЕДЬМАЯ, ТЕКСТ:

У ОСНОВАНИЯ КОЛОННЫ НАПИСАН НОВООТКРЫТЫЙ КАТРЕН В КЛАССИЧЕСКОМ АТУМ-ХАДУАНСКОМ СТИЛЕ

Мой Владыка пришел с пустыми руками, еще и гримасы

мне корчит:

Глад, и мор, и война, невезенье, апатия; так на все мои планы

наводит он порчу.

У него на глазах я возьму его дочь, и над тем, как сжигают его

стыд и похоть, глумясь,

С ней покончив, отрежу ему его лживый язык — и выброшу

в грязь.

Изображение: Дородный Владыка Щедрости с бегающими глазками в темной комнате наслаждается собой перед храмовыми статуэтками, свободной рукой он прячет царские деньги. Выше имеется сцена вторая: он разговаривает с человеком, который, догадываемся мы, являет собой вождя вторгшихся в страну гиксосов.

Излитый в стихах гнев царя, которому противопоставлено изображение не лишенного ни языка, ни жизни Владыки Щедрости, обделывающего за спиной царя свои темные делишки, свидетельствует о досаде Атум-хаду: преданный своим защитником, он не может разыскать его и уничтожить. Царь сотрясает воздух пустыми угрозами.

КОЛОННА ВОСЬМАЯ, ТЕКСТ:

ЕЩЕ ДВА НОВЫХ КАТРЕНА

Он ею был удовлетворен, оказав ей царскую честь,

Она же его предала: шлюха — шлюха и есть.

Дабы согласье вернуть в постель и в царственную семью,

Заместо одной он лежит теперь с целыми восемью.

Отвратительная крокодилица, отвергнувшая царя!

Он будет петь от радости, на муки ее смотря.

Она подвешена под потолком, изранена, плачет, стенает,

И в сердцах вереницы преданных, грустных мужчин

боль утихает.

Изображение: Достопримечательнейшее! Колоссальный портрет царицы в три четверти. Даже по прошествии тысячелетий красота ее не вызывает сомнений. Злость катренов не стыкуется с невесомым силуэтом дивной грации и очарования; возможно, царица была для Атум-хаду уже не живой личностью, но злосчастным воспоминанием? На этом рисунке запечатлена былая любовь — или мечта об ином мире, где они воссоединятся, забыв о царствах и войнах. Второй катрен больше похож на фантазию, чем на описание яви, нигде на стенных панелях нет упоминаний о том, что царицу пытали и выставили напоказ, дабы стало легче отверженным со всего царства.

КОЛОННА ДЕВЯТАЯ, ТЕКСТ:

АТУМ-ХАДУ ВЫСЛЕЖИВАЕТ СВОИХ ВРАГОВ

Изображение: Пока гиксосский военачальник сговаривается с Владыкой Щедрости, сам Атум-хаду неузнанным проникает в лагерь гиксосского военачальника, неузнанным входит в его шатер, наконец, неузнанным появляется в его доме, лежит на его постели и узнает его самые тайные планы.

КОЛОННА ДЕСЯТАЯ, БЕССЛОВЕСНАЯ

Изображение: Вероятно, вариации на тему колонны восьмой. Царица изображена в тридцати различных видах, иногда мы видим лишь голову или руки. Одну только улыбку художник пытался изобразить раз десять. Она спит и бодрствует, сидит и идет; разнятся ее одеяния; у ног ее появляются грациозные и миловидные псы.

Д.: К. П. Б. Пусто. Снова через реку на запад. Кровать — поистине желанная перемена. Интересно, можно ли поселить в доме кошек.

Среда, 13 декабря 1922 года

Д.: К. П. Б. Кто-то (Картер? Финнеран? Феррелл?) подговорил банковских служащих, и они устроили маленький спектакль: обеспокоясь моей раной и вопросами гигиены, цеплялись буквально ко всему, лишь бы выполнить злодейские приказы невидимого врага и помешать мне и дальше наводить ежедневно справки.

КОЛОННА ОДИННАДЦАТАЯ, ТЕКСТ: КОНЕЦ БЛИЗОК

Изображение: Атум-хаду в одиночестве сидит на троне, он страдает, согнулся пополам, схватился за живот. С другой (северной) стороны рядом с Атум-хаду изображен крокодил, буквально пожирающий царские внутренности. Гиксосские войска наступают по всем фронтам и направлениям. Разряженный и чопорный гиксосский военачальник, застыв зловещей тенью, искоса глядит на страдающего Атум-хаду — видимо, намекая, что причиной страданий царя стало его колдовство?