Мой темный принц - Джулия Росс

– Если я сделаю это, как я узнаю об истинных желаниях Софии? Я должен переговорить с ней наедине.

– Наедине? Каким же образом?

Его рука коснулась ее волос. Пенни подняла голову. Николас собрал для нее букет белых цветов.

– Я сделаю то, что должен сделать. Эрик отвезет тебя обратно в Норфолк. Это конец, Пенни. Позаботься за меня о Раскалл-Холле. Ты даже не подозреваешь, чему ты научила меня, любимая.

Он бросил цветы на траву, развернулся и ушел. Она поднялась на ноги и уставилась ему вслед, вспоминая белый лихнис Англии, зазывающий в ночи мотыльков своими свежими лепестками.

Из темноты вынырнул Фриц и взял ее за локоть:

– Он не должен уйти, мэм.

Она опустила взгляд и прикусила губу.

– Мне велено возвращаться в Англию.

– Да, это его приказ. – Старый солдат поморщился, шрам тенью заиграл на его щеке. – Он собирается тайно пробраться в Морицбург. Один. Полезет в петлю головой, если мы не остановим его. – Фриц кивнул в сторону хижины. – Он там.

Майор отпустил ее локоть. Пенни направилась прямиком к хижине и толкнула дверь. «В петлю головой». Николас писал что-то на листке бумаги, но тут же поднял голову.

– Твое последнее желание и завещание? – спросила она.

– Не совсем. Пришла пора расставаться, Пенни. Я написал тебе кое-что, возьмешь с собой. Не читай, пока не окажешься в Клампер-Коттедже.

Неужели он не услышал, как треснуло ее сердце, словно камень от скалы оторвался?

– Николас, – проговорила она. – Еще раз, последний. – Не сводя с него глаз, она стянула с себя жакет и отбросила в сторону туфли. – Пожалуйста. Еще разок!

Он поднялся и попятился от нее, ноздри трепетали, как у загнанной лошади.

– Я думал, ты любишь меня. – сказал он. – В минуту слабости мне вдруг показалось, что твоя любовь ко мне так же сильна, как и моя к тебе. Неужели ты решила разочаровать меня и доказать обратное?

Зазвеневшая в его голосе горечь хлестнула ее по лицу.

– Я люблю тебя. Ты не можешь бросить меня, умерев! Мой отец уже однажды проделал это со мной. Я не позволю случиться этому вновь. – Она расстегнула пояс и вытащила рубашку.

В крохотной хижине было душно от полыхавшей жаром печурки. Он сделал еще один шаг назад, опрокинув скамейку.

– Не в твоих силах остановить меня, Пенни. Ты не сможешь удержать меня или остановить…

– Но я могу подарить тебе еще одно воспоминание, – расстегнула она рубашку.

Он беспомощно уставился на нее. Она поймала его руку и положила ее на свою обнаженную грудь.

В порыве безумной страсти его губы встретились с ее губами. Его язык обжег ее. Пенни затрясло от желания, ноги стали ватными, руки перестали слушаться, казалось, вся кровь прилила к низу живота. Он исступленно целовал ее, массируя ладонью ее сосок. Пенни принялась расстегивать его одежду, надрывно смеясь, сотрясаясь всем телом, руки проскользнули под рубашку, наслаждаясь прикосновением к пропитанным огнем мускулам.

– Черт побери! – Она поняла, что он сдался, и попыталась отделаться от сомнений и легкого чувства вины. – Я не могу… – Он взял ее за плечи и отстранил от себя, указав на узкую кровать: – Сядь.

Она откинула одеяло и села на простыню, сгорая от желания. Николас встретился с ней взглядом и улыбнулся. Ей казалось, что она вот-вот вспыхнет, языки пламени прорвутся наружу из глубин ее души и начнут лизать ее кожу.

– Что для мужчины значит любить женщину? – Он одной рукой расстегнул ремень с мечом и бросил оружие на стол. – Всего лишь испытывать этот жар в паху? – Его камзол уже был расстегнут, так что он просто стряхнул его с себя и откинул в сторону. – Или понимать, что он проживет всю оставшуюся жизнь без нее и все же будет знать, что он везунчик, потому что ему выпало счастье, пусть даже такое недолгое, испытать то, что он потом потерял?

– Я не знаю, – сказала она. – Это не важно. Я люблю тебя.

Рубашка скользнула через голову и превратилась в бесформенный комок. Проворные пальцы расстегивали одну за другой пуговицы на бриджах, пятка уперлась в перекладину стола, стукнул об пол один сапог, следом за ним второй.

– Я бы отдал все, что принадлежит лично мне, лишь бы услышать это, Пенни. – Бриджи сползли с крепких мужских бедер, обнажив его восставший пенис. – Но как я могу пожертвовать ради этого целым народом?

Во рту у нее пересохло, веки болели от непролитых слез.

– Для принцев долг важнее любви. Так должно быть. Я знаю. Я всегда это знала, и моя мать тоже.

«Но моя любовь достаточно сильна, чтобы я попыталась остановить тебя и не дать тебе бессмысленно сложить свою голову в диком, безумном порыве!»

Он наклонился, стянул с себя чулки и встал перед ней. Она поднялась и сбросила с себя остатки одежды, свалив их в кучу.

– Словно Адам и Ева до грехопадения…

– Потом было гораздо лучше, – сухо бросил он. – Когда они узнали, что такое грех.

Желание сотрясало его, лишая последних сил, ирония прозвучала совершенно не к месту. Коснуться ее, взять ее. Ощутить, как ее пламенеющая кожа касается его. Он думал, что обретет душевный покой, вонзившись в нее. Что окружающий его мир исчезнет вместе со всеми его обязанностями, со всеми его воспоминаниями, уроками и позором.

Ее ноги обвились вокруг его бедер, руки блуждали по плечам и ягодицам, притягивая его к себе. Она была само тепло и нежность, податливая, открытая, отвердевшие соски темными шариками трутся о его грудь. В пылу страсти сердце его распахнулось навстречу этой нескончаемой нежности, потому что она приняла его, сказала, что любит его, позволила ему заглушить тревогу в своих жарких, ослепительных объятиях.

Он с головой погрузился в экстаз, не замечая ничего вокруг. Раскаленный добела восторг, взрыв сладострастия, и вот он упал рядом с ней, не в силах пошевелить рукой или ногой. Она прижалась к нему, лицо гладкое, словно вытертая дочиста грифельная доска, зеленовато-коричневые глаза блестят в трепещущем свете. Она молча всматривалась в него, словно пыталась навсегда запечатлеть в своей памяти его черты. Его лицо, волосы, плечи, руки и грудь. Как будто ей никогда в жизни больше не увидеть мужчину.

Он оттолкнул ее и поднялся. Пора бежать, пока не начался приступ дурноты, пока она не увидела…

– Пенни, ты должна пообещать мне кое-что.

– Пообещать? – простодушно взглянула она на него.

– Выйти замуж. Найти хорошего человека и выйти за него замуж. Не хочу думать, что ты всю оставшуюся жизнь будешь одна. – «Потому что ты заслуживаешь лучшего. Лучшего, чем я».

– Мне казалось, что все мужчины прирожденные ревнивцы.

Он нащупал свою одежду, думая только о том, как поскорее уйти.

– Я бы умер от ревности, но ведь мне не обязательно знать, правда?