Цвет ночи - Алла Грин

Кинли, который разрывал носом землю и чихал. Прошёл час, когда Жива и Валентина отошли в сторону. Тихие голоса их беседы доносились до меня, но ускользал смысл. Время от времени приходил и уходил Алексей. Рядом ожидали и другие цмоки. И все они пребывали в нетерпении, ожидая меня.

Постепенно я оказывалась в яме. И если сначала работа казалась мне трудной, то сейчас я осознала, что представляет собой настоящая сложность — выбрасывать землю наверх, когда края образовавшейся впадины поравнялись с моей грудью. Постепенно я поняла, что перчатки мне мешают — руки скользили по деревянному черенку, и я их сняла, выбросив наружу. Передышки были неизбежностью, но их продолжительность была слишком короткой — я едва ли успевала перевести дух. Ждущие меня боги, сверлившие меня взглядами, однозначно давали понять, что промедлению в сложившейся ситуации нет места.

Казалось, что на поверхности ладоней уже образовались мозоли. В какой-то момент лопата упёрлась в нечто твёрдое, и я с огорчением думала, что наткнулась на камень приличной величины, и что придётся как-то вытаскивать его наружу. Но это, к ужасу и странной извращённой радости, совсем неуместной, была крышка гроба. Он ещё не сгнил, скорее всего, в нём и перезахоранивали останки. Но кое-где он всё же прохудился. Внезапно моя нога провалилась. Я вскрикнула. Моя ступня оказалась внутри. Мной овладел страх, безотчётный и брезгливый, только наполовину контролируя себя, я была в шаге от того, чтобы попросить Яна вытащить меня оттуда, хотя и знала, что он не мог. Физически не мог из-за барьера. И когда я всё же произнесла это вслух, хоть моя просьба и была бесполезной, будто в тайне надеясь, что он сжалится и разрешит мне выбраться из рытвины, что придумает какой-то другой способ, чтобы извлечь оттуда камень, он чётко и безапелляционно сказал — нет. Отрезвил меня. И при этом стал не успокаивать меня, но объяснять, что это просто тело, напоминал, что я видела костомах, что я, в конце концов, видела Константина и не умерла от одного его вида, и что мне всё равно придётся это сделать. В какой-то степени, его слова всё-таки помогали.

Я устала и опустилась на колени, мне было все равно, что это могильная земля. Теперь раскапывала её руками, земля набивалась под ногти, я счищала её, сметала с поверхности деревянной крышки, обтянутой тканью. Затем лопатой принялась долбить, крошить дыру, которую проломила моя нога.

Запах. В нос ударил жуткий едкий запах. Тошнотворный, сладковатый, запах гнили, самой смерти. Подскочив на ноги, ведомая лишь одним желанием — отстраниться от него, я упёрлась грудью и лицом в стену земли, отчаянно борясь с нахлынувшими рвотными позывами, пыталась перебить ею зловоние. Затем следуя за голосом Яна, ведомая его приказом, вернулась и стала расковыривать доски, перекладывая их в другой конец ямы. Тело было укрыто покрывалом, я чувствовала ткань подушечками пальцев, осязала под настилом оставшегося дерева, прикасаясь к нему, то и дело одёргивая руки. Не знаю как, но я старалась вообще не дышать. Не знаю, было ли возможно не дышать так долго. Постепенно отворачивая покрывало, я видела, что оно было в какой-то белой плесени, в отпечатках тканей. В месте, где я подняла его, я наткнулась на кости — это были ладони. Крест был зажат в одной из кистей. Там же различалась и одежда — какой-то жакет или плотное платье, грязно-коричневое, пуговицы на манжетах отсвечивали бликами, ослепляя меня, дезориентируя в пространстве, и покоились концы платка — бледно-розового, из блестящей сверкающей ткани. Избавляясь от покрывала, я всё больше открывала вид на полотно и теперь лицезрела, его повязанным на черепе, почти полностью прикрытом розовой материей, лежащем на серой подушке.

— Начинай искать камень, — командовал Ян.

Я не видела камня. Я видела только тело, труп и груду одежды. Плотно зажмурившись, я запустила туда руки, принимаясь его раздевать. Точнее её. Стараясь не думать, что делаю, кто это и что перед мной, подо мной, и что я причиняю дискомфорт этому бренному телу, оскверняю его, хотя вероятнее всего, душе, которая когда-то давно пребывала в нём уже несколько веков абсолютно безразлично, что здесь и сейчас происходит. И как только я поняла это, как только вспомнила, мои мысли прояснились, я стала работать увереннее. Широко распахнула глаза и стала самозабвенно ворошить могилу, быстро, чётко снимая одежды. Всё же это был жакет. Расстегнув его, я коснулась как мне показалось вначале — скелета, только вот это было вовсе не грудой костей, а чем-то плотным, хоть и истлевшим. И когда сняла платок, увидела, что кости не белые, не рыжие, а чёрные, и что они покрыты плесенью, покрыты маленькими мотылями и личинками. Я ощущала под пальцами мух и червей, но это, как ни странно, уже мало меня волновало. Я представляла, что всё это происходит не со мной, и остро жаждала, просто побыстрее закончить. Я даже дышала, не ощущала уже едкого зловония, способного вывернуть мои внутренности наизнанку, не замечала подступающих к горлу рвотных позывов, а просто боль в лёгких и в желудке притупленную, ровную, настойчивую, сковавшую, но не способную меня остановить. Я копошилась в земле намешанной с останками когда-то бывшими человеком, мне казалось, что не только моя одежда по локоть, а даже мои волосы, неразумно не собранные в хвост, которые я постоянно поправляла, выпачканы в рыхлое неясное месиво. С усилием, напрягая натруженные мышцы, я подняла тело далёкой родственницы, расположила его полусидя, и оно неосторожно навалилось на меня, и голый череп упёрся в моё плечо, лбом соприкасаясь с голой кожей шеи. Я вскрикнула, но быстро затихла. Я полуобнимала его, как куклу, и шарила свободной рукой на полу гроба, и вскоре нечто гладкое, ровное и холодное, похожее на знакомое драконье яйцо попалось мне, когда я словно баюкала в объятиях, как ребёнка, мощи, и нашла спрятанное сокровище под его ногами. Мне не нужно было подтверждений в том, что я нашла — я быстро очистила тяжёлый овал пальцами от пыли и он замерцал перламутром. Поспешно отстраняясь от тела, я, насколько это было возможно, аккуратно уложила его обратно, выпрямилась и показала всем камень, в первую очередь Живе, встав на ноги и вытянув руку к поверхности ямы.

Она подтвердила, что это он. И всё, что мне оставалось — это выбраться наружу. Но Ян не мог мне помочь. И, наконец, оставив тело в покое, слегка укрыв его покрывалом, мысленно извиняясь перед его душой, которая меня уже не слышит, мне пришлось карабкаться на