Канализация, Газ & Электричество - Мэтт Рафф

— Когда тебя умоют самые прочные убеждения, — с горячностью сказал Гувер. — Ты заставишь их раскаяться, Рой.

— Непременно, — сказал Рой, возвращая меню официанту. — Но я могу всех, кого тебе надо, убрать…

Экран темнеет. Механический карандаш вписывает: НЙПБ/171.303 607 949 6.

— Хм-м, — промычал Джерри Гант. — Хм-м. Ну и ну.

— Прокрути еще раз, — сказала Джоан.

Давайте для начала выберем путь правды, увидим ее такой, какая она есть, и расскажем все, как есть, будем искать правду, говорить правду и с правдой жить. Вот что мы будем делать.

Ричард Милхаус Никсон в 1968 году, давая согласие на свое выдвижение кандидатом на президентский пост от республиканцев.

Хочу быть лошадью.

Елизавета II[216]в возрасте семи лет о своих планах на будущее

ПЛЕМЯ, НЕ ПРИНАДЛЕЖАЩЕЕ К БОЛЬШИНСТВУ

К закату «Ябба-Дабба-Ду» была готова к отплытию. Подготовка Морриса к несмертельным боевым действиям завершилась в мгновение ока: оказалось, что все нужное оснащение и оборудование есть либо на корабле, либо в хранилище Пиратской бухты, а звонок Фило застал Морриса уже на острове Свободы. Сложнее всего было собрать остальной экипаж — некоторые не реагировали на звонки пейджеров. Лекса Тэтчер и Эллен Левенгук несколько часов колесили по городу в своих машинах — каждой предстояло отыскать шестерых из двенадцати пиратов. Чтобы добраться до Нормы Экланд и Асты Уиллс, Эллен понадобилась кошка — они уединились на вершине другого заброшенного маяка, в верхней части Кони-Айленда; а когда Лекса нашла палестинских Каценштейнов в «Русской чайной» на Манхэттене, оказалось, что их «астон-мартин» только что отбуксировали на арест-площадку, так что их всех, плюс Ирму Раджамутти, пришлось втиснуть в «жука».

Но к исходу дня все уже собрались в Бухте. На пусковой палубе Моррис загружал в аппараты четыре желтых буйка, стараясь не замечать донимавшую его палестинскую родню. Аста, Норма, Ирма, Маршалл Али, Двадцать Девять Названий, Осман Хамид, Джейл Боливар и Эллен Левенгук спустились в лодку — с ними была и Серафина, которая упросила Эллен взять ее с собой, чтобы одарить одного героя напутствиями в дорогу. Фило обошел пирс, тщательно осматривая корпус лодки: его утренний оптимизм сменился глубокой, почти тягостной задумчивостью.

— Не передумал? — спросила Лекса. Она ходила с ним, держась за руку.

— Мысли, мысли, — ответил Фило. — Это ведь совершенно безумная авантюра, да?

Лекса кивнула.

— Многие бы так, видимо, и сказали.

Фило тоже кивнул. Потом добавил:

— Я думал о Флоре. О 04 годе… — Он сжал руку Лексы. — Ты же видела, как при Пандемии умирали люди? Своими глазами, не по телевизору?

— Я потеряла нескольких близких друзей, — ответила Лекса. — Я все время либо была с ними, либо делала репортажи. Вместе с Эллен, пока ей не сообщили, что болен ее близкий человек. И Джоан тоже была в гуще всего… В том году ее мать выступила против Папы, так что она все лето металась туда-сюда между Бостоном, Нью-Йорком и Филадельфией. В последний день чумы, когда правительство наконец стало организовывать центры помощи, она отправилась в Бруклин. Джоан была в Бед-Стае, когда все загорелось. Как всегда, в своем репертуаре — ее чуть не пристрелил какой-то тип из национальной гвардии.

— М-м, — протянул Фило, — у меня тоже так было.

— Меня до сих пор поражает, — сказала Лекса, — сколько людей заявляют, что не присутствовали при Пандемии либо что-то в таком вот духе, — это все равно что говорить, будто в день великого потопа они уехали за город.

— Ну, — ответил Фило, — тебе известно, что меня тогда действительно не было.

— Это другое. Я не об этом. Тебя-то при Пандемии здесь и впрямь не было.

Фило вышел в море примерно за год до того, как разразилась чума, — моряком 100-футового капера в составе экобригады «Воинов Радуги». Это, можно сказать, было преддверием деятельности Фило на «Яббе-Даббе-Ду». Воины обошли всю Атлантику — от моря Уэдделла на юге, где брали измором японский флот, который незаконно черпал криль, до Датского пролива на севере, где вытаскивали дрифтерные сети исландских рыбаков, — а также мотались с запада на восток, от Бискайского до Мексиканского заливов в поисках того, какие еще неправильности исправить. В каком-то смысле Воины походили на голландцев из Пенсильвании, с которыми вырос Фило: принципиальные, работящие, густобородые отшельники, они отрицали индустриализацию и насилие. У них на борту был коротковолновый приемник, но использовался он лишь для того, чтобы слушать сводки погоды и получать сведения о потенциальных мишенях с базы в Бостоне; почту им отправляли в тот порт, куда капер вроде как планировал зайти в ближайшее время, но эти предсказания зачастую оказывались ошибочными, и корреспонденцию пересылали из порта в порт. Поэтому Фило и не сразу узнал, что стал отцом.

— Закончив университет, — рассказывал он Лексе, — мы с Флорой разошлись и не виделись несколько лет. — Потом снова встретились в 03 году на пикнике, это была встреча с однокурсниками, а сразу после этого я ушел плавать и… ну, в общем, сама понимаешь, что произошло. Пенсильвания тогда была красным штатом, очень красным, там даже постановили, что поездка в другой штат делать аборт — преступление, ну и развернулась борьба насчет конституционности такого постановления. Верховный суд должен был вынести решение через две недели, а оно могло быть любым, так что Флора поняла: у нее всего несколько дней, а со мной связаться возможности не было. Так что взамен несостоявшегося разговора она мне написала письмо…

Письмо она отправила на старый адрес в Филадельфии; оттуда оно попало в Бостон, побывало в Порто-Алегре, Абиджане, Гибралтаре и Кале и лишь после этого нагнало Фило на Фарерских островах. К тому времени с даты, обозначенной на первом штемпеле, прошло десять с половиной месяцев, а с того рокового пикника — почти целый год. Фило прочел полдюжины листов, исписанных мелким почерком, сидя на лавочке у «Скандинавского дома» в Торсхавне, быстро провел в уме несколько арифметических действий и понял, что уже с мая является отцом, в крайнем случае — с начала июня… Если только Флора не передумала после того, как запечатала конверт.

Дозвониться с телефонной станции Торсхавна до Филадельфии не удалось, и Фило собрал Воинов Радуги и убедил их срочно двинуться к Восточному побережью Штатов. Переход был не из легких: море бушевало, дул сильнейший ветер, так что до Большой Ньюфаундлендской банки шли очень медленно, к тому же на полпути из-за качки упала чашка с травяным чаем и закоротило приемник. Так что Воины ничего не знали о разыгравшейся на суше Пандемии — они прошли Бостон и встали на якорь в заливе Делавэр. Фило сложил сумку и в одиночку отправился по реке Делавэр на лодке «Зодиак» — и на пристань Пенна[217]высадился уже затемно.