Партия эсеров и ее предшественники. История движения социалистов-революционеров. Борьба с террором в России в начале ХХ века - Александр Иванович Спиридович

династии. Каждая дружина должна состоять из близких друг другу людей. Это устранит измену, предательство. Каждая дружина должна действовать самостоятельно на свой риск и страх. Удар будет следовать за ударом, и царствующая династия будет побеждена.

Таковы в кратких словах принципиальные взгляды, отстаивавшиеся группой Юделевского и Агафонова. Группа «Инициативного меньшинства» основала свою газету «Революционная мысль»[77], на столбцах которой и стала пропагандировать свои взгляды.

Распри среди партийной эмиграции стали заметно увеличиваться с доходившими из России вестями о партийных арестах. Систематические провалы наиболее важных партийных предприятий еще в 1907 году породили слухи об измене, о предательстве в партийном центре. После февральского 1908 года грандиозного провала летучего боевого отряда Северной области в рядах оппозиции стали громко говорить, что кто-либо из членов Центрального комитета находится в сношениях с русским правительством. Парижская группа социалистов-революционеров приняла 16 марта резолюцию о вероятности существования в партии систематической измены, решила сообщить об этом всем заграничным группам с целью вызвать агитацию внутри партии за производство расследования, сама же образовала для раскрытия предателя особую конспиративную комиссию.

Представители последней вошли в сношения с известным эмигрантом Бурцевым, специализировавшимся в то время на раскрытии среди революционных партий изменников, и стали действовать сообща с ним.

Бурцев, располагая некоторыми данными, утверждал, что предателем среди партии является член Центрального комитета Азеф, что и довел до сведения Центрального комитета. Конспиративная комиссия, разобравшись в вопросе, пришла к тому же заключению и высказала Центральному комитету свои предположения сперва устно, весной 1908 года, а затем и письменно, в начале августа. Центральный комитет, включавший в своем составе лиц, из которых многие уже долго работали с Азефом, а также глава боевого дела Савинков горячо выступили в защиту Азефа, стали обвинять Бурцева и Парижскую группу в желании дискредитировать партию и Центральный комитет. (Центральный комитет уже и до 1908 года неоднократно получал предупреждения об измене Азефа, но не верил им, считая это интригами полиции в целях опорочения Азефа как революционера.)

Тем не менее Центральный комитет назначил комиссию для исследования всех слухов о провокации, имеющейся в партии, но комиссия ни к каким положительным, в смысле раскрытия измены, результатам не пришла.

После Лондонской конференции Центральный комитет решил покончить раз и навсегда с вопросом относительно партийной честности Азефа и организовал третейский суд, который в октябре потребовал от Бурцева документальных доказательств измены Азефа, грозя ему в противном случае преследованием за стремление внести в ряды партии дезорганизацию. Бурцев сумел повидаться осенью 1908 года за границей с бывшим директором Департамента полиции Лопухиным и подействовать на последнего рассказами о том, что якобы Азеф, находясь в сношениях с русской политической полицией, организовал покушения на Плеве и на великого князя Сергея Александровича и даже занимался организацией покушения на государя императора, и сумел узнать от него, что Азеф сообщал Департаменту полиции сведения про партию социалистов-революционеров.

На состоявшемся затем в конце октября третейском разбирательстве Бурцев заявил о своем свидании с Лопухиным и о том, что последний сказал ему про Азефа и его отношение к Департаменту полиции. Трибунал потребовал, чтобы Бурцев принял меры к явке Лопухина на суд с документами по этому делу, а если это невозможно – то чтобы он потребовал от Лопухина письменного показания.

Азеф, узнав о последнем, поехал в Петроград, там, явившись 11 ноября к Лопухину, предупредил его о грозящей ему, Азефу, опасности и просил не раскрывать пред революционерами [данных] о его работе на Департамент полиции. С подобной же просьбой обратился к Лопухину и начальник Петербургского охранного отделения Герасимов. Не дав никаких обещаний Азефу и Герасимову, Лопухин сообщил об обеих просьбах председателю Совета министров и министрам юстиции и внутренних дел. Со своей стороны и Центральный комитет принял меры воздействия на бывшего директора Департамента полиции и командировал в 20-х числах ноября одного из своих членов в Петербург за получением от Лопухина сведений об Азефе. Этому посланному Лопухин через третье лицо рассказал не только об услугах Азефа полиции, но и о том, что сам Азеф и Герасимов являлись к нему с просьбой не выдавать Азефа революционерам, и передал копию только что упомянутого письма, которое не оставляло сомнений в том, что Азеф сообщал политической полиции сведения, дававшие ей возможность принимать против партии соответствующие меры.

Выехав затем по своим частным делам в Лондон, Лопухин остановился там в «Вальдорф-отеле», где 3 декабря к нему явились с допросом глава Боевой организации Савинков и члены Центрального комитета Чернов и Аргунов и потребовали доказательств измены Азефа. Лопухин подтвердил все то, что говорил уже раньше об Азефе Бурцеву и, через третье лицо, командированному в Петербург делегату от Центрального комитета, и это послужило окончательным доказательством виновности Азефа перед партией.

По возвращении делегатов из Лондона в Париж Центральный комитет созвал расширенное собрание из наличных своих членов и ближайших партийных товарищей, в том числе боевиков, всего 14 человек. Несмотря на собранные улики, вера в Азефа была столь велика, что большинство собравшихся высказалось за необходимость произвести дальнейшее расследование и предъявить Азефу формальное обвинение. Четверо из присутствовавших высказались за немедленный приговор над Азефом, но Лапина и еще один боевик резко восстали против того, причем первая заявила, что она предупредит Азефа, если Центральный комитет не гарантирует, что на Азефа не будет покушения со стороны тех, кто стоял за немедленный смертный приговор над ним. Тогда же было доведено до сведения собравшихся, что один находившийся в России боевик обещает перестрелять всех членов Центрального комитета, если они осмелятся тронуть Азефа.

Ввиду таких обстоятельств, а также и из боязни, что убийство Азефа в Париже навлечет со стороны французских властей преследования на всю эмиграцию, было решено произвести доследование виновности Азефа. Когда же и доследование дало новые доказательства его виновности, Центральный комитет командировал к Азефу трех делегатов, в том числе и Савинкова, которые и предъявили Азефу обвинение в измене. Не добившись от Азефа признания своей вины, уполномоченные удалились, назначив Азефу явиться на другой день для дачи показаний. Ночью Азеф скрылся.

Тогда 26 декабря Центральный комитет издал следующее объявление: «Центральный комитет партии социалистов-революционеров доводит до сведения партийных товарищей, что инженер Евгений Филиппович Азеф, 38 лет (партийные клички Толстый, Иван Николаевич, Валентин Кузьмич), состоявший членом партии социалистов-революционеров с самого основания, неоднократно избиравшийся в центральные учреждения партии, состоявший членом Боевой организации и Центрального комитета, уличен в сношениях с русской политической полицией и объявляется провокатором. Скрывшись до окончания следствия над ним, Азеф, в силу своих личных качеств, является человеком