Сочинения в двух томах. Том 2 - Макс Пембертон

Фишер схватился за канат, чтобы подняться. Но тот лопнул, и юноша упал на спину с коротким концом каната в руке.

При виде новой неудачи оба встали безмолвно. Скала была такая крутая по эту сторону ворот, что было бесполезно пытаться влезть на нее. Нечего и говорить: опасность была очевидна. Вскоре они увидели людей, идущих по тропинке к дому, на крыше которого они стояли. Мессенджер заметался, но, как только его увидели, вторая пуля ударила в парапет, и рев дикой толпы стал еще громче и свирепей. Двое преследователей уже бежали по тропинке, находясь в пятидесяти шагах от каменного дома, но, к счастью, они не были вооружены. Мессенджер подошел к утесу, который нависал над концом здания, и увидел, что здесь крутизна была преодолимой. В другое время он бы принял за лунатика того, кто попытался бы взобраться на этот утес, но теперь, в полном отчаянии, он ухватился за соломинку и рискнул.

— Хель, — сказал он, — я попробую влезть на эту скалу. Ты пойдешь?

— Попробую, — ответил Фишел лаконично, и Принц вскочил на скалу, нервно цепляясь и перебираясь от одного куста к другому. Раньше чем юноша двинулся, тот уже приблизился к верхушке, висевшей над пропастью глубиной в двести футов. Он продолжал продвигаться там, где никто бы не прошел, где один неверный шаг мог его сбросить вниз. Голова Фишера закружилась, он понял, что не сможет следовать за Мессенджером, хотя его жизнь зависела от этого.

В то время как юноша колебался, не зная, на что решиться, в отверстии показалась голова огромного испанца; громкое восклицание вырвалось у него при виде своей жертвы. Только это и ускорило выбор Фишера. Пробужденный опасностью, он ударил испанца по голове, затем, когда тот отстранился с ужасным криком от боли, юноша поставил ногу на выступ скалы и начал быстро взбираться вверх. Несколько шагов он сделал легко, теперь крыша внизу уже не защищала его, так что если бы он обернулся и посмотрел вниз, то увидел бы страшную пропасть. Поднявшись футов на двадцать, он дошел до большого выступа скалы и дальше лезть не решался. В ужасе он закрыл глаза, поник головой и ждал конца, как вдруг что-то ударило его по руке, и он увидел перед собою короткую железную полосу, качавшуюся на канате. Он ухватился за нее и через три минуты лежал наверху вала.

— Я вам дам одну минуту, чтобы прийти в себя, не более! — проговорил Мессенджер, наклоняясь над ним. — Вам следует послать благодарственное письмо той женщине, которой принадлежат эти владения, за то, что она натянула канат на скале. Я вытащил последний столб и спустил вам канат. Но нам надо спасаться, я вижу движение людей в лесу!

Фишер приподнялся при последних словах и увидел, что они были на газоне большого парка; направо возвышались скалы, окаймленные группой сосен, налево — лес, состоящий главным образом из каштановых деревьев. Невдалеке, на расстоянии одной трети мили, возвышался замок, который они видели с другого залива; первые лучи солнца озаряли его. Из леса, доходящего почти до дверей этого здания, вышли не менее двадцати человек и с криком побежали по большой лужайке к нашим беглецам.

— Когда-то я хорошо бегал, — сказал Мессенджер, — и знаю, что вы тоже бегаете быстро. Вы должны теперь пробежать милю, прошу не отставать!

— Постараюсь, чтобы нас не догнали! — сказал Фишер и ринулся вслед за Мессенджером.

Они бежали минут десять с быстротою зайцев, сопровождаемые дикими криками испанцев. Когда они подбежали к лесу, преследующие отстали уже на две трети мили. Но Мессенджер продолжал бежать, прокладывая дорогу через непроходимый кустарник и густую чашу терновника, пока море не исчезло из виду, и тут они остановились передохнуть. Затем беглецы вернулись в лес, но держались параллельно берегу до тех пор, пока не пришли к сухому дну ручейка, над которым образовался навес из листьев. Они прошли таким образом еще четверть мили и наконец оказались в глубокой яме, защищенной кустами и молодыми деревьями, где и легли, прислушиваясь к отдаленным крикам в чаще.

Мессенджер и Фишер прятались здесь в течение всего жаркого дня. Они часто слышали голоса людей; треск валежника и терновника указывал, что поиски продолжались. Но к вечеру звуки прекратились, и тишина в лесу нарушалась только шелестом осины.

Было около девяти часов, когда Мессенджер, убедившись, что в лесу над ними никого нет, рискнул встать и быстро окинул взором окрестность. Пора было что-то предпринимать.

— Хель, — шепнул Мессенджер, — я совсем не знаю местности! Север, кажется, вон там, между чащею, а бухта лежит восточнее. Но как нам найти туда дорогу, Бог знает!

— Там будет толпа народу, — сказал Фишер.

— Конечно, если они не придумали чего-нибудь лучшего и не разошлись! Но это надо узнать. Видите холм с большим терновым кустом? Я подойду к верхушке холма как можно ближе. Во время моего отсутствия проберитесь к лужайке около чащи и постарайтесь там разузнать что-нибудь. Если вас увидят, советую начать читать молитвы!

— Вас долго не будет? — спросил Фишер.

— Столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать, буду ли я спать здесь или с Берком!

— А если нас увидят?

— Спасайтесь бегством! Выстрел может привлечь целый отряд на нас. Нужно соображать, мой друг, нельзя тут все обозначить, как на плане. Мне кажется, что путь свободен.

Сказав это шепотом, он снова пополз через кустарник с удивительною ловкостью. Но Фишер не стал наблюдать за ним, а тотчас отправился к высокой чаще, которая находилась к северу от русла потока. Ему было легче идти, чем Мессенджеру, так как он проходил по траве между посаженными молодыми деревьями, за которыми можно было укрываться. Однако шел он с большою осторожностью. Дойдя наконец до вершины лесистого холма, он почувствовал, что его лицо покрылось потом, и он прилег на несколько минут отдохнуть.

Сквозь чащу виднелось море, серебристое и спокойное, но залива не было видно. На поляне, окруженной парком и лесом, незаметно было ни привала, ни караула. Он хотел уже вернуться на старое место, как вдруг внезапный свет между деревьями заставил его броситься