Великие Тюдоры. "Золотой век" - Борис Тененбаум

В «Гамлете» на лорда Берли, тогдашнего премьер-министра, нарисована злобноватая карикатура – сейчас считается доказанным, что в роли Полония в пьесе представлен именно он. Например, на вопрос Полония, знает ли он, кто перед ним, Гамлет отвечает «…fishmonger…» – «…толкач, торговец рыбой…». Лорд Берли завел два рыбных дня в неделю с целью поощрить рыболовный промысел – и в результате его именно так и звали, «fishmonger». Не столь достоверно, но предполагается, что Мальволио в «Двенадцатой ночи» – это Кристофер Хаттон, лорд-канцлер и любимец Елизаветы, и изображен он фатом и самовлюбленным дураком. Королева, говорят, очень смеялась, пьесу ставили при дворе. Знать про клички и привычки министров могли и на лондонском рынке, тут ничего особо секретного нет – кроме храбрости насмешника-автора.

Дальше, однако, пошли вещи менее понятные.

Инструкции, которые Полоний дает в письме к своему сыну, Лаэрту, как оказалось, чуть ли не слово в слово совпадают с такими же инструкциями, даваемыми лордом Берли своему сыну Томасу, который в то время жил в Париже. Положим, это тоже совпадение и, так сказать, элементы народной мудрости – никогда не бери в долг, никогда не давай в долг и так далее, подробности смотри по тексту «Гамлета».

Но вот Гамлет говорит о мертвом Полонии, что тот пошел на корм червям. В английском оригинале – «…worms…» сделали из трупа Полония свою «…diet…». Но, согласно Джеральду В. Филиппсу (Gerald W. Philipps) лорд Берли любил повторять – в домашнем кругу, естественно, – что он родился тогда, когда шел Вормский Собор, на котором Мартин Лютер был осужден, но покарать которого не сумели. По-русски – Вормский Собор (или Вормский Рейхстаг), по-английски – «Diet of Worms»[63]…

Опять само по себе это ничего не доказывает. Может быть – это совпадение. Но может быть – это мрачноватая шутка кого-то, кто был вхож в дом лорда Берли?

А Бэкон, между прочим, доводился ему племянником.

Получается, что Фрэнсис Бэкон снова попадает в число подозреваемых? Пожалуй, что все-таки нет, не попадает. С вопросом «…авторства произведений Шекспира…» вообще имеется проблема. Очень нетрудно разделить негодование Делии Бэкон и признать (хотя бы внутренне, как бы без доказательств, про себя) – ну не может мелкий, жадный и отвратительно мелочный ростовщик из Стратфорда быть автором веселой комедии «Укрощение строптивой», глубокой и жуткой трагедии «Макбет» и фантастической «Бури»…

Согласившись с этим, надо бы ответить и на неизбежно логически следующий вопрос – а кто же это написал?

Поглядим в энциклопедии описание биографии Фрэнсиса Бэкона. Он был честолюбивым человеком, ориентированным на успех и карьеру:

«…В 1584 году в возрасте 23 лет был избран в парламент. С 1617 года лорд-хранитель печати, затем – лорд-канцлер; барон Веруламский и виконт Сент-Олбанский…»

То есть сумел подняться на самый верх – он стал пэром Англии. Но не удержался на вершине из-за чрезмерного корыстолюбия:

«…В 1621 году привлечен к суду по обвинению во взяточничестве, осужден и отстранен от всех должностей. В дальнейшем был помилован королем, но не вернулся на государственную службу и последние годы жизни посвятил научной и литературной работе…»

Прибавим, что в молодые годы он оставил и, можно сказать, предал своего друга и покровителя, графа Эссекса, участвовал в суде над ним – и суд отправил графа на плаху.

Такой человек не стал бы, наверное, цепляться к несчастному соседу, выжимая из него ничтожную сумму за чужой долг, так мелок Фрэнсис Бэкон, конечно же, не был – но он не стал бы озорства ради дразнить своего могущественного дядю, лорда Берли, обзывая его рыбником-толкачом…

В окружении лорда Берли нам надо поискать кого-то другого – и такой человек, представьте себе, находится.

Это Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд, кутила, мот и щеголь – а еще отчаянная голова, один из любимцев королевы Елизаветы, прозвавшей его своим «турком». Граф Оксфорд был зятем лорда Берли, с которым очень не ладил. Граф к тому же отвечал за развлечения королевы, и в этом смысле его соперником был Кристофер Хаттон. А Хаттон бешено ревновал – и жаловался ей в письмах (доказано, есть документы), что его преследуют насмешками два шута: сэр Уолтер Рэли, прозванный ею «водой», «water», «Уотер», и вепрь-Оксфорд – по гербу Оксфорда, голубому вепрю.

Тогда Мальволио – нелепый мажордом, вообразивший, что его прелестная госпожа в него влюблена и готова выйти за него замуж, – начинает действительно сильно походить на злой шарж на Хаттона, который как раз такие идеи и лелеял. И тогда становится понятно, почему королева Елизавета находила «Двенадцатую ночь» такой забавной…

Множество проблем, связанных с несоответствием жизни «…Шекспира, пайщика актерской труппы…», и «…Шекспира, автора произведений Шекспира…», немедленно отпадают.

Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд, тратил деньги не считая, разорился на путешествиях и всякого рода экстравагантных выходках, при возвращении в Англию с континента был ограблен пиратами и высажен на берег только что не нагим – в точности, как это случилось с Гамлетом. Более того – в «Гамлете» есть известнейшая сцена, в которой принц наносит удар сквозь занавес по некой крысе и убивает Полония, шпионящего за ним.

Так вот – в жизни графа Оксфорда произошел очень похожий случай. Он в возрасте 12 лет, после смерти своего отца был отдан под опеку лорда Берли, который, надо сказать, любил все знать. Эдвард де Вер подрос, стал уже юношей, был готов покинуть дом опекуна – и лорд Берли приставил одного из своих слуг следить за юным графом. Оксфорд обнаружил движение за занавеской – и пустил в ход оружие. Дело «…спустили на тормозах…» – было объявлено, что граф всего лишь защищался, так что все обошлось. Но любви между опекуном и его воспитанником это не прибавило…

В общем, по сумме косвенных доказательств, казалось бы, дело решено – настоящим Шекспиром был граф Оксфорд? В надежде найти не косвенные, а прямые доказательства возьмем довольно известную книгу, специально посвященную этому вопросу, – это «Шекспир под другим именем» некоего американца, Марка Андерсона[64]. Автор считает, что Шекспиром был Эдвард де Вер.

А сам он представляется нам как «…астрофизик, заинтересовавшийся вопросом авторства произведений Шекспира…».

Вообще говоря, когда начинаешь углубляться в такого рода литературу, иной раз натыкаешься на совершенно удивительные открытия, причем как раз у авторов почтенных и консервативных. Скажем, считается общепризнанным, что словарь Шекспира несравненно богат, превышает 20 тысяч слов[65]и что великий Милтон – наверное, следующий сразу за Шекспиром в иерархии английской поэзии – имел словарь примерно вдвое меньший, чем тот, что был у Великого Барда.