Путь на юг - Александр Майборода

Дубыня снял железный шлем с головы и почесал мокрый затылок.

— Однако странно, — проговорил он.

— Чего — странно? —- спросил Полыня и высунулся из-за стены.

Окинув взглядом местность, удивленно воскликнул:

— Ба, чего это они?! Куда все хазары делись?

— Однако, похоже, они сегодня не собираются идти на штурм, — проговорил Дубыня.

— Похоже, — согласился Польши и уже смелее нагнулся над стеной.

Дубыня потянул его за плечо назад.

— Осторожно, Полыня, так тебя подстрелят лучники.

— Так нет никого там, — сказал Полыня.

Он едва не уронил шапку. Поспешно схватил ее на лету и отпрянул назад.

— Вот, видишь, и сам мог свалиться, — проговорил Дубыня.

— А то жалко меня? — хохотнул Полыня.

— Жалко, хоть ты и дурень, — сказал Дубыня.

— Это почему еще я — дурень? — обиделся Полыня.

— Потому что нос свой вечно суешь, куда не следует, — невозмутимо проговорил Дубыня.

— Это куда я свой нос совал?

— Сейчас — за стену.

— Ну и что?

— Ничего. — Дубыня почесал затылок и задумчиво пробормотал: — И в самом деле — ничего. Похоже, они сегодня не собираются воевать.

— Может, они хотят уйти? — предположил Полыня, который уже уселся в тень.

— Тогда бы они уже ушли, — сказал Дубыня.

Их разговор прервало появление князя Вячеслава и Борислава. Во время штурма кто-либо из них обычно находился в башне.

Застав в башне тишину, князь Вячеслав спросил:

— Что тут происходит?

Дубыня шутливо промолвил:

— Так сегодня у нас выходной.

— Какой выходной? Где хазары? — спросил князь Вячеслав.

Полыня хохотнул:

— Передумали они сегодня штурмовать город.

Борислав выглянул за стену и согласился:

— И в самом деле, хазар не видно. И похоже, сегодня они на штурм не пойдут.

Князь Вячеслав тоже выглянул за стену. Он задумчиво глядел на лагерь хазар минут десять, затем проговорил:

— Во время приступов хазары понесли большие потери... как видно, они решили дать себе отдых.

— Думаешь — будут брать нас измором? — спросил Борислав.

Князь Вячеслав пожал плечами:

— Не знаю. Пока не знаю.

— Измором нас не возьмут — у нас запасов на семь лет, — сказал Борислав. — А за это время кто-либо придет нам на помощь.

— Семь лет под стенами города хазары стоять не будут, — сказал князь Вячеслав.

— Не будут, — сказал Борислав. —.Они же не сошли с ума?

— Слышал я об ихнем беке Абадии. Иудей жесток, хитер. Если нападает, то не отступает, не добившись своего. Несколько лет назад сжег и разрушил Армению за то, что ему показалось, что его дочь, которую он отдал замуж в Армению, отравили, — задумчиво проговорил князь Вячеслав.

— Но на что же они тогда рассчитывают? — спросил Борислав.

— Не знаю, пока не знаю, — проговорил князь Вячеслав.

Шустрый Полыня вмешался в разговор:

— Нутром чую, они какую-то хитрость задумали.

Князь Вячеслав покосился на него, — не в свое дело лезет простой человек, — но проговорил:

— Да. Только — какую?

На его вопрос никто не смог ответить, и князь Вячеслав, поняв, что хазары и в самом деле устроили себе выходной, ушел со стены. При этом он был сильно недоволен, потому что, когда не знаешь, что собирается предпринять враг, жди больших неприятностей.

Хотя Абадия и согласился с планом Аарона, однако сомнения у него остались — не так-то просто найти водяную жилу в толще каменистого утеса, на котором была построена крепость. Если это вообще возможно.

«Конечно, скорее всего, хазарскому войску все же придется уйти от города, так и не взяв его», — думал Абадия.

С таким развитием ситуации он уже смирился.

Разумеется, неудачное возвращение вызовет недовольство хазарской аристократии, подорвет авторитет бека. Впрочем, это особенно не изменит отношение к нему тюркско-аланской аристократии. Да и мадьяр, и кабаров и многих других племен. Они и так мечтают свергнуть его.

Но пользу из плана Аарона Абадия все равно получал. По крайней мере, пока он будет рыть скалу, осада города не закончится. Это время Абадия может использовать, чтобы обезопасить себя и первым делом, — срочно осуществить задуманное им перед выходом на войну дело — набрать корпус из надежных двенадцати тысяч воинов-иудеев.

Оставалось только покинуть войско под таким благовидным предлогом, который не вызвал бы подозрение оппозиции.

Такой предлог был — погибший сын Иегуда все еще дожидался погребения. По обычаю, его надлежало предать земле на родине со всеми причитающимися царскому сыну почестями.

Но пока велись активные действия, Абадия не мог покинуть войско. Потому он, чтобы предохранить тело погибшего от порчи приказал забальзамировать его и спрятать в специально вырытый колодец,

Но с началом плана Аарона военные действия затихли, и теперь Абадия мог покинуть войско: никто не мог обвинить отца в том, что он хочет произвести похороны сына по положенному обряду. Поэтому Абадия на следующий же день после окончания активных военных действий объявил о своем отъезде и назначил главой войска Иосифа.

В столицу Хазарии Итиль Абадия приехал через три дня.

Первым делом он вызвал к себе начальника охраны Аврахама и спросил его, здоров ли каган, и не пытался ли кто встретиться с ним.

Аврахам ответил, что, как и приказывал бек, к кагану никто не допускался, кроме парикмахера и портных. Каган здоров и доволен жизнью.

Абадия усмехнулся:

— Так уж и доволен?

— А чем же ему быть недовольным? — сказал Аврахам. — У него есть все, что он хочет: женщины, изысканные кушанья, нарядные одежды.

— И он даже не хочет выйти из дворца? — с сомнением проговорил Абадия.

— Зачем? — спросил Аврахам, и Абадия подумал, что он прав — тархану незачем выходить в мир, который он не знает и не должен знать, потому что каган — это живой бог, а богам незачем пачкаться общением с грязными существами.

— Пусть так и будет дальше, — сказал успокоившийся Абадия.

Вся следующая неделя у Абадии ушла на похороны сына.

Хоронили Иегуду пышно: одели в драгоценные одежды; рядом с ним в могилу положили его любимого коня, кувшины с изысканными винами и кушаньями, музыкальные инструменты, рабынь-наложниц чтобы в загробной жизни не было скучно.