Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Его лицо было восковым, глаза поблекли, белая прядь в волосах исчезла, а голос звучал ласково и печально:

— Карин, мне так жаль. Двуликий показал, что ты сделала. Я обязан тебе до конца своих дней и ничем не могу помочь…

Мы проиграли. Альрик успешно принял дары моря и зимы, его сила и не думала бунтовать. Рауд больше не был Белым Графом и не успел воспользоваться ловушкой, чтобы вывести преступника Болли на чистую воду. Я не вернула своего человеческого тела. Но мы живы, и это счастье.

— Должно быть, боги переутомились! — с преувеличенной бодростью воскликнул один из придворных, разрешая неловкую ситуацию. — Пусть передохнут… Поздравим нареченных! Да здравствует король Альрик и будущая королева Камелия!

Гости с облегчением присоединились к чествованиям.

— Ты чувствуешь свой снежный шарик, Карин? — спросил Рауд.

"А ты — нет?"

Глупый вопрос.

— Ты снежная кошка, и на тебе печать Нежи. Ты его чувствуешь?

Я постаралась сосредоточиться. В храме присутствовала магия всех богов, и зимняя в том числе, поэтому шарики здесь действовали. Мой тихо замерцал — и шаманская бусина тоже окуталась светом, вторя ему.

— Хорошо, — кивнул Рауд. — Карин, мне нужна твоя помощь. Я не могу управлять ловушкой без магии зимы, но способности сновидца остались при мне. Они совсем слабые, и все же мы можем попытаться достать Болли. Я отдал свой шарик отцу…

Пока он объяснял, что хочет сделать, во мне росла горячая дрожь — страх и предвкушение. Мы правда сможем? Я — смогу?..

Мы пристроились к толпе гостей, желающих поздравить нареченных. Рауд так и держал меня на руках, а под моим пышным мехом прятал шар-ловушку. Я чувствовала магию зимы, заключенную в ней, и человека, который ждал внутри, повесив на шею снежный шарик Рауда.

Это от меня и требовалось — чувствовать и передавать.

Альрик и Камелия являли собой разительный контраст. Он — полон энергии, румян и весел, или скорее пьян силой, она — бесцветна, как привидение. Болли крутился рядом с королем, улыбался, льстил и кланялся всем подряд. Поодаль я заметила Эмелону и старую Гинаш.

Рауд обменялся взглядами с канцлером Солленом и герцогом Клогг-Скраппом, произнес положенные слова поздравления. А потом повернулся к Болли и посмотрел на него. Просто посмотрел.

Шар-ловушка подо мной шевельнулся. Он соединял в себе магию зимы и чары сновидцев; мой снежный шарик-ранетка был его частью, и частью меня, и частью Рауда; шаманская бусина несла в себе призрачную материю Зыби. Все это множество магических взаимодействий, непостижимых для моего ума, соединилось в одну сцепку, а взгляд Рауда, обращенный к Болли, стал сетью, наброшенной на злодейскую душу фантума.

Губы преступника еще изгибались в елейно-глумливой улыбочке, но глаза сделались стеклянными и пустыми. Снежная ловушка вздохнула, как живая, и я взобралась Рауду на плечо, давая ей волю.

Вовремя! Шар уже не умещался в человеческой ладони, он вспух огромным пузырем, поднялся в воздух и повис над потрясенной толпой.

Тело Болли осело на пол. Никто не поспешил его подхватить.

— Что это? — взгляд Альрика метнулся от шара к бесчувственному тайному советнику, а от него к Рауду. — Даниш! Твоих рук дело?

— Ваше величество, — раздался сверху глуховатый, но сильный голос, — позвольте представить вам Агмунда Хьяри, вора и убийцу, который силой занял тело своего капитана Эйлейва Болли и обманом проник в ваше окружение, имея целью учинить заговор и переворот!

— Граф Да… — пробормотал король и запнулся. — Дагрун Даниш?

— Сновидцы, — зашелестела толпа. — Сновидцы в храме!

Внутри шара все так же шел редкий снег — из ниоткуда в никуда. Однако избушка и елки не увеличились в размерах вместе с ловушкой. Ничто не заслоняло обзора и не мешало четко видеть двоих мужчин, как будто скованных невидимой цепью.

Один был высоким, немного нескладным, с рыжей лохматой головой и суровым лицом. Другой все время менялся. На месте широколицего крепыша Болли в нарядном сюртуке вновь и вновь возникал грязный оборванный человечек, похожий на обезьянку из Южной Земли. Он подпрыгивал на месте, превращаясь в полупрозрачную крылатую тварь, которая пыталась взлететь и не могла, — а потом опять обретал облик кавалера Болли.

— Он бросил меня умирать! — кричал кавалер, ногтями соскребая с горла шейный платок, слово тот душил его. — Я два месяца добирался до суши! Я спал в воздухе! Вы, человечишки, так не умеете!

Дагрун Даниш сказал:

— Перед вами оборотень-фантум, животная ипостась — летучий шакал.

Крылатая тварь наконец взвилась в небо, и я узнала зверя, которого показала мне шаманка в Зыби.

— Фантум… летучий шакал… — гости недоуменно переглядывались. — Что это значит?

Но на многих лицах читалось понимание. Здесь собрались первые люди королевства, посвященные в тайны, о которых большинство ригонцев и не подозревали.

Отец Рауда шевельнул пальцами, и зверь рухнул в снег, обернувшись человечком-обезьянкой.

— Я должен был отомстить! — хрипло визжал Агмунд Хьяри, извиваясь тощим телом. — Ваше величество, я служил вам верой и правдой!

— Расскажи, как ты и твоя мать полтора года опаивали двор, чтобы приходить в сны высших сановников и навязывать им свою волю!

Дагрун Даниш не сказал: "опаивали короля", но Альрик вспыхнул — весь, от крахмального воротничка до корней волос, а потом резко обернулся, ища взглядом Гинаш Хьяри.

— Задержать ее!

С плеча Рауда мне было видно, как посторонние люди укладывали в кресло лишившуюся чувств Эмелону. В это время ее нянька, бросив свою подопечную, спешно пробиралась к выходу.

Наперерез ведьме кинулись гвардейцы, арку перегородили ули в двухцветных балахонах. И тогда Гинаш Хьяри вдруг крутанулась вокруг себя с немыслимой для ее седин быстротой и окуталась черно-багровой дымкой. В зале как будто стало темнее. В долю секунды дымка разрослась, во все стороны устремились клубящиеся щупальца. Гости в панике отшатывались от них, как от роя разъяренных ос.

Рауд говорил, храм препятствует злонамеренному колдовству. Но чары дазов строятся на своих законах, чуждых обычной магии…

Магов в зале было немало, и я ощутила, как в них вскипает сила, готовясь отразить нападение.

Первым успел Альрик.

Он только начал поднимать руку, а его магия уже рванулась вперед. Засверкала молниями, зашумела морским шквалом, полетела суховеями, взметнулась мощными древесными корнями, завыла ледяной вьюгой… Вся эта круговерть неслась по храму, вызывая крики и визг, срывая со стен маски богов, опрокидывая столики с напитками и закусками, шатая кресла и скамьи. По полу кружило мужские трости, дамские шали и веера. Пару человек сбило с ног.