Семь главных лиц войны. 1918-1945. Параллельная история - Марк Ферро

Сталин чувствовал определенную обиду на Рузвельта накануне его смерти. Он подозревал его в переговорах о сдаче генерала СС Карла Вольфа, командовавшего немецкими войсками в Италии. Сталин боялся, что последний мог перевести часть своих войск на восток, выставив их против Советского Союза. Рузвельт очень твердо заявил о своей непричастности к этому делу, и Сталин, в конце концов, поверил ему. Буквально за двенадцать дней до смерти Рузвельт, расстроенный, как он говорил, той атмосферой недоверия, что окружала их дискуссии, сумел, наконец, успокоить Сталина{383}.

В Германии о смерти Рузвельта первым узнал Геббельс. Он тут же передал эту новость Гитлеру, укрывавшемуся в Берлине в своем бункере: «Мой фюрер, я вас поздравляю! Судьба сломила нашего самого большого врага. Господь не оставил нас. Два раза уже Он спас вас от бешеных убийц, и вот Он только что убил нашего самого опасного врага. Произошло чудо!.. Это как кончина русской царицы Елизаветы, спасшая нас от коалиции против Фридриха II». Пили шампанское{384}.

«Ну вот, а вы не хотели мне верить», — сказал фюрер собравшимся вокруг него сотрудникам. В бункере царили шум и энтузиазм. Однако несколько часов спустя, вспоминал Альберт Шпеер, он обнаружил, что Гитлер сидит посеревший и измученный: «Он выглядел совершенно отчаявшимся человеком». Гитлер все же продиктовал приказ восточным армиям, подлежавший оглашению, когда на Берлин начнется наступление русских: «Теперь, когда самый главный военный преступник умер, мы находимся на переломном этапе этой войны». 16 числа русские пошли в наступление, имея 41 600 пушек, 6 250 танков и 7 560 самолетов{385}.

Через несколько дней пришла весть о смерти Муссолини.

Пока освобожденный Муссолини находился в Германии, маршал Бадольо развенчал миф о продолжении войны на стороне немцев и провел переговоры о перемирии с союзниками (3 сентября 1943 г.). Он почему-то думал, что союзнические армии высадятся где-то в области Рима и, таким образом, его собственные силы окажутся укрыты от немецкого мщения. Однако, помимо того, что навязанные союзниками положения договора были по отношению к королю Италии и к самому Бадольо не менее суровы, чем могли бы быть по отношению к фашистскому режиму, высадка союзников произошла к югу от Неаполя, вынудив неспособное защитить Рим от немцев правительство отступить вплоть до Бриндизи. Итальянские войска сдавались немцам без боя буквально повсюду; однако в греческом архипелаге Додеканес они отчаянно сопротивлялись, пока их не сломила люфтваффе, так же как и на Кефалонии: на этом ионическом острове в страшном побоище погибли 3 тыс. солдат и их генерал Антонио Гандин. Только часть флота сумела спастись.

Прием освобожденного Муссолини фюрером являл, согласно Геббельсу, «глубоко трогательный пример мужской дружбы и товарищества». Присутствовавший при этом Паволини сообщил дуче, что «национальное фашистское правительство ждет, когда Муссолини его утвердит, поскольку он его законный глава».

«Ваша работа достойна всяческих похвал, — ответил Муссолини, — но надо все начать с самого начала».

Кейтель и Роммель скептически относились к идее возрождения режима, «растаявшего, как снег на солнце». Гитлер, приняв необходимые меры, чтобы контролировать север Италии и Рим, думал, что дуче будет стремиться отомстить тем, кто его предал. Но последний примирился с Чиано благодаря вмешательству Эдды. Гитлер заметил: «Дуче, у вас есть чувство семьи, я вас понимаю». Однако этот факт возмутил присутствовавших фашистов, которые даже подумали, что «ядовитый гриб» Чиано опять станет министром иностранных дел.

18 сентября 1943 г. Муссолини обратился к итальянскому народу по радио из Мюнхена. Он объяснил, что ему пришлось переждать, «прежде чем возобновить контакт с внешним миром». Напомнил, что независимости страны добились республиканцы, а не монархисты, что ее апостолом был Мадзини. Новое правление, которое он установит, пообещал дуче, будет «национальным и социальным, иными словами, фашистским». Основная мысль Муссолини состояла в том, что нужно «вновь взяться за оружие на стороне Германии, Японии и других союзников, поскольку одна лишь кровь может смыть эту позорную страницу истории, искоренить предателей, уничтожить паразитов и плутократов».

Маршал Грациани, смертельный враг Бадольо, разжалованный в 1941 г. после своих неудач в Северной Африке, согласился стать военным министром, лишь бы не сойти за «труса».

Только немцы вовсе не хотели, чтобы итальянская армия возродилась. Малонадежную моторизованную дивизию «Пьяве» они разоружили, а вооруженные отряды, сформированные Грациани, взяли под свое командование{386}.

Гитлер не желал, чтобы Муссолини вновь обосновался в Риме, объявленном «открытым городом». Новая фашистская республика разместилась в Сало, у озера Гарда, неподалеку от Вероны, где был созван конгресс, чтобы выработать линию поведения нового режима. В умах царило такое смятение, что некоторые настаивали на ликвидации частной собственности, а это шло вразрез с самой сущностью фашизма.

Настоящими проблемами для итальянских фашистов стали, во-первых, борьба с партизанами (с тех пор, как в Италии проснулось антифашистское Сопротивление), а во-вторых, самоутверждение перед лицом немецких хозяев, ведущих себя в Италии как на завоеванной территории. Например, у Грациани требовали отчета о причинах его перемещений, Хофер был назначен гауляйтером Каринтии, Райнер — Верхнего Тироля, Ран играл при Муссолини ту же роль, что фон Ренте-Финк при Петене, министра пропаганды Паволини выдворили из Триеста, когда он заявил, что это итальянский город.

Вскоре начались немецкие карательные операции против движения Сопротивления, как в Польше и Франции: в Риме в Ардеатинских пещерах были казнены 335 чел. Итальянские пособники немцев устроили гонения на евреев, в скором времени депортированных. До сих пор фашистский режим, конечно, предпринимал определенные антисемитские меры начиная с 1938 г., в том числе и по инициативе Муссолини, чтобы понравиться фюреру, но без особого рвения. Французские евреи даже находили защиту у властей в зоне итальянской оккупации{387}. С возникновением Республики Сало ситуация резко изменилась, Примо Леви оставил тому свидетельства.

После того как прорвался абсцесс государственного переворота, здоровье дуче улучшилось, словно свежий воздух Гран-Сассо способствовал его выздоровлению. Несмотря на то что дуче был разочарован, он все же вновь обрел некоторую энергию, хотя множество немецких и итальянских свидетелей вопрошали, имелось ли у него в самом деле желание «вновь выйти на службу». Общество старых товарищей-фашистов немного тяготило дуче, а молодые, рвавшиеся к мщению, беспокоили его столь же сильно, сколь и удручающее осознание его полной беспомощности перед лицом немецких покровителей. В крайнем случае Муссолини с удовольствием взял бы в руки пулемет, чтобы сразиться с партизанами. Ему так хотелось тряхнуть стариной, пусть даже умереть, но в бою и с оружием в руках!