Лучший возраст для смерти - Ян Валетов

– Неважно, – сказал Васко. – Передумали – и ладно.

Заторы на толлах теперь не были проблемой – с помощью джипов их растаскивали за четверть часа. Ханна представила себе, как она проделывает этот путь в одиночестве, без Гонсалеса и его ребят, и ей стало не по себе. Своим решением пойти наперекор ее героическим амбициям Стаховски просто спас ей жизнь.

Городки, через которые пролегал их путь, казались пустыми. Возможно, оставшиеся в живых просто прятались при приближении чужих, потому что пулемет в кузове и хмурый пулеметчик в бандане возле турели не располагали к общению. А может быть, прятаться было уже некому.

Несколько раз Ханна видела следы пожарищ, пулевые отметины на стенах мелькающих за окном домов, искореженные, сгоревшие и простреленные машины посреди дороги. И практически в каждом городе, через который они проезжали, бросались в глаза разбитые витрины магазинов и лавок, распахнутые настежь двери домов, разбросанные по газонам вещи и утварь как верный знак того, что здесь похозяйничали мародеры. Самих мародеров видно не было, и это могло только радовать, ведь на ночевку пришлось становиться прямо на дороге, причем, как только начало темнеть. Включать фары для ночной езды Васко посчитал неоправданным риском. И он был прав. Среди сотен машин, брошенных на дороге, их авто практически не выделялись. Ночь прошла спокойно, хотя спали мало и выехали еще «по серому».

Сложности начались после полудня, на подъезде к Парку, где хайвэй разделялся на пять больших шоссе, шоссе ветвились мелкими второстепенными дорогами, и часть их уходила на запад, к городу, вливаясь в белтвэй, а часть шла на север и юг, охватывая десятки городков-спутников.

Развилки, съезды, повороты, толлы…

Здесь скорость движения упала в разы, каждая сотня метров давалась тяжело – на всех полосах беспорядочно теснились тысячи машин и Васко пришлось пробивать дорогу, отвоевывая у хаоса ярд за ярдом.

Зато практически не попадались автомобили со слитым топливом, и группа основательно пополнила запасы горючего. Пока Васко с ребятами расчищали полосу для движения, Ханна наносила на карту заправки, магазины, моллы, которых тут понастроили великое множество, и даже автомобильные салоны – на всякий случай.

Потом они свернули по указателю на «Парк развлечений» и Ханна почувствовала, как волосы на затылке начинают шевелиться сами по себе. Память невольно возвращала ее в пережитые страшные часы.

К мумии мамы.

К мумии отца.

К мучительной смерти маленького Джоша.

Машины въехали в ворота Парка, на огромную стоянку, рассчитанную на пару тысяч машин.

Если не приглядываться, все вокруг выглядело почти так же, как в тот момент, когда Ханна выезжала отсюда на пикапе отца. Но почти – это не совсем так же. Со стороны было похоже, что на стоянке порезвилась большая обезьянья стая.

Разбитые стекла, несколько сожженных авто, перевернутые машины, вмятины на крышах, искореженные дверцы…

– Внимание! – приказал Васко. – Смотреть в оба! В случае чего – стрелять на поражение!

– Здесь налево… – Ханна внимательно разглядывала все вокруг, не выпуская из рук автомат.

– Налево, – продублировал команду Гонсалес.

Он уже не крутил баранку, за руль джипа уселся Марко, а Васко со своей любимой автоматической винтовкой торчал в открытом люке, крепко упираясь ботинками в боковины сидений для равновесия.

Машины синхронно сделали левый поворот и выехали к зданию отеля.

– Что за черт? – выдохнул Васко, ошалело крутя головой. – Что здесь было, мать вашу?

Здание отеля выгорело дотла.

Черный обугленный скелет смотрел на них проемами лишенных стекол окон. По стенам виднелись потеки расплавленного металла – пламя растопило рамы. Крыши не было, небо заглядывало в развалины и натыкалось на обрушившиеся перекрытия.

– Ты говоришь, здесь было больше трех сотен детей?

Ханна кивнула.

От пожарища несло кислой вонью намокших углей. Солнце уже теряло высоту, падая за башни замка Спящей Красавицы, до заката оставалось пара часов.

– Думаешь, они еще здесь?

– Они здесь, – сказала Ханна негромко. – Я уверена, что они сейчас следят за нами. Давай прямо.

За развалинами «Парк Инн» начиналась центральная аллея.

Здания вокруг квадрата главной площади очерчивали административную зону, огромный фонтан посередине отмечал окончание мира взрослых и начало шоу, а проезд шириной с хорошее четырехполосное шоссе, вдоль которого располагались основные аттракционы, рестораны, павильоны со сладостями, игрушечные и сувенирные магазины, вел вглубь, в детское царство.

Машины выехали на главную площадь и в этот момент напряженную тишину нарушил мерный гулкий звук.

Бамм-бамм! Бамм-бамм!

Словно кто-то начал бить в металлический там-там.

– Слева! – крикнул Марко.

И тут же Чжен крутнул пулемет на турели, выискивая стволом цель.

– Не стрелять! – Ханна едва не сорвалась на визг. – Чжен! Не стрелять!

Бамм-бамм! Бамм-бамм!

– Справа!

– Сзади!

За считанные секунды они оказались в окружении.

Мозг Ханны заработал, как компьютер, пытаясь найти решение, но неожиданно выхватил из десятков лиц знакомые.

– Ненавижу мелких, – сказала широколицая и захрустела хлопьями. – У меня был брат, орал каждую ночь… Теперь не орет.

Она хихикнула.

– Что стоишь, сучка? Никто не придет на помощь – кричи не кричи. Нет теперь никого. Мы тебя убьем и нам за это ничего не будет, не поняла, что ли? Я теперь тут хозяйка и ты мне не нравишься, потому что ты красивее меня. Но это ненадолго…

Рядом с ней был тот, светловолосый убийца детей с алюминиевой битой, как там его звали? Том!

Это была атака.

Организованная атака, в которой участвовали несколько сотен обитателей Парка в возрасте от семи и старше, вооруженные чем ни попадя – палками, прутьями, досками с гвоздями, самодельными копьями… И эта широколицая сука с маленькими бесцветными глазками возглавляла нападение, управляя толпой молодняка не хуже гамельнского флейтиста.

Повинуясь ее командам, они накатывались на машины с непрошеными гостями волной, под ритм невидимых барабанов.

Бамм-бамм! Бамм-бамм! Бамм-бамм! Бамм-бамм!

Широколицая взмахнула рукой и град камней обрушился на автомобили сверху, из распахнувшихся окон.

Чжен рухнул, так и не нажав на гашетку, ствол пулемета уткнулся в небо. Бандана на голове китайца стремительно намокала красным.

Заточенный до остроты иглы металлический стержень, брошенный из толпы вонзился Гонсалесу в плечо и очередь его винтовки ушла вверх, не причинив никому вреда.