Гарантирую жизнь - Василий Головачев

– Ты не сказал, зачем она тебя обнимала. Вы были знакомы раньше?

– Она меня защитила от подгляда, – вспомнил Дмитрий выражение Марии. – А больше я ничего не имею права говорить.

– Даже мне?

– Даже тебе.

– А если я обижусь?

Дмитрий перестал улыбаться, взял Диану за руки, заглянул в глаза.

– Охотница, в нашей беседе были затронуты столь серьезные материи, что я до сих пор не могу прийти в себя. Одно могу сказать точно: мне нужна твоя помощь, твое присутствие, но только не спрашивай меня ни о чем! Говорить правду мне запрещено, а врать я не хочу. Если появится возможность, я сам все расскажу.

Диана помедлила, изучая лицо Дмитрия, ставшее суровым и твердым, вздохнула и прижалась к нему, пряча лицо на груди.

– Не знаю, почему я тебе верю как дура.

– Потому что ты, во-первых, не дура, а во-вторых, я тебе никогда не лгал.

– Если мужчина никогда не лжет женщине, значит, ему наплевать на ее чувства.

Дмитрий засмеялся.

– Видишь, ты все понимаешь.

– Ну, вы тут разбирайтесь, а я пошла домой, – сказала Софья, становясь печальной. – Отец обижается, что я с ним мало общаюсь. Посижу с ним, побеседую.

Диана поняла, о чем она подумала, высвободилась из объятий Дмитрия, подошла к женщине.

– Не волнуйся, Софи, ничего с твоим Глебом не случится. Судя по твоим рассказам, он у тебя воин и сможет постоять за себя.

– Надеюсь, – прошептала Софья, зябко вздрогнув.

А Дмитрий вдруг вспомнил, что Мария упоминала это имя – Глеб Тарасов. С этим человеком ему предстояло защищать «серебряного мальчика», и судьбы их были закономерно сплетены еще до знакомства. Связь Тарасова и Софьи лишь удивительным образом подчеркивала это обстоятельство.

В среду девятого августа разговоры о гибели ста с лишним послушников храма БЕСа все еще будоражили умы людей, но средства массовой информации вдруг перестали муссировать слухи и снабжать читателей и слушателей «новыми подробностями» случившегося. Будто где-то вверху перекрыли кран по данной теме, и тревожная информация перестала выливаться на страницы газет.

Дмитрий в обсуждении происшествия в храме БЕСа не участвовал, либо отмалчивался в кругу приятелей и сослуживцев, либо переводил разговор на другую тему. Он знал больше других, но анализировать жуткую историю мог только сам с собой.

Вероятно, руководство КОП тоже было потрясено происшедшим, гибель полковника Михно и шестерых «копов» могла обескуражить кого угодно, и Дмитрия оттуда никто не беспокоил. Даже Диана не напоминала ему о своих связях с КОП. Сам же он не спешил предлагать свои услуги и встречаться с «копами» не хотел.

По совету Марии Булавин продолжал работать в Школе и ждать нового контакта с работниками Катарсиса. Гибель секты БЕСа заставила его по-новому взглянуть на события последних лет в России, и он принялся искать информацию социально-исторического характера, для начала покопавшись в библиотеке отца и отыскав несколько любопытных книг. Особенно заинтересовали его труды Платонова, Асова и Стрелецкого.

А в четверг произошло еще одно таинственное событие, уже связанное непосредственно с ним самим. И если бы Дмитрий не имел соответствующей тренировки и не был готов к адекватному ответу на внешнее воздействие, все могло закончиться весьма печально.

Сначала он заметил слонявшегося возле его «Хонды» плохо одетого пацана лет двенадцати-тринадцати. Казалось бы, пацан как пацан, интересуется иномаркой, как и все мальчишки в его возрасте, однако Дмитрию не понравилось любопытство парня, почему-то весьма смахивающее на профессиональное наблюдение. Так присматриваются не к технике вообще, а к определенному объекту, требующему оценки.

Пацан сразу же, как только Дмитрий вышел из здания Школы, с независимым видом двинулся прочь, засунув руки в карманы грязных штанов, и это лишь подтвердило подозрения Булавина, что его машиной интересуются неспроста. Правда, в этот момент об этом он не думал, догадка пришла позже, когда он заехал в универмаг, чтобы пополнить продовольственные запасы, а потом вышел на улицу и у «Хонды» заметил того же пацана, но уже в сопровождении старика, одетого в ветхий пиджачок на голое тело и такие же неопределенного цвета брюки. Старик тоже сделал вид, что любуется витриной магазина, а не «Хондой», и Дмитрий насторожился. Интуиция шепнула, что эта парочка не просто шатается по улицам Вологды, а с определенной целью. Он даже хотел подойти к старику с пацаном, но те, заметив его движение, быстро юркнули в переулок. Догонять их Дмитрий не стал, да и мысли его были заняты другими вещами.

Однако вечером, уже возле своего дома, он снова обнаружил знакомые фигуры. Теперь к старику и мальчишке присоединилась молодая женщина, и все трое чинно прогуливались вдоль забора стройки напротив дома Булавина.

Такие совпадения случаются редко, да и то если их готовят заранее (как известно, самый неожиданный экспромт – это хорошо подготовленный экспромт), и Дмитрия наконец охватило знакомое чувство приближающейся опасности. Если бы у него, как у собаки, росла на загривке шерсть, она бы вздыбилась, но чувство было примерно таким.

Сделав вид, что не заметил маневров троицы, Дмитрий оставил «Хонду» во дворе дома и, быстро переодевшись в удобный для всех случаев жизни костюм – джинсы и футболку, спрятался в подъезде, наблюдая за двором.

Ждать пришлось недолго.

Сначала во дворе появился давешний юный «беспризорник», с равнодушным видом прошелся вдоль шеренги автомобилей, принадлежавших жильцам дома, на мгновение задержавшись возле «Хонды» Булавина. Справив малую нужду за полуразвалившейся кирпичной стенкой, оставшейся от старой котельной, он снова двинулся к машинам, воровато оглянулся и присел за колесом «Хонды».

Дмитрий бесшумно пересек двор и схватил парня за шиворот в тот момент, когда тот пытался проткнуть колесо специальной заточкой длиной около пятнадцати сантиметров.

– Привет, бандит, – сказал Дмитрий, ловко отнимая у мальчишки заточку. – Это кто ж тебе дал задание лишить колес именно мое транспортное средство? Кстати, не ты ли проколол мои колеса несколько дней назад?

– Пусти, падла, – прохрипел парень и вдруг сделал вполне профессиональный выпад пальцем с длинным ногтем в глаз Булавина. Если бы Дмитрий не следил за ним, он вполне мог лишиться глаза.

Крепко встряхнув мальчишку, Дмитрий выпрямился.

– Что ж, поехали в милицию, пусть разберутся, кто ты такой.

– Эй, мужик, отпусти мальчонку, – раздался вдруг гнусавый старческий голос.

Из-за угла арочного проезда вышел во двор старик, с которым до этого гулял пацан. В руке старик нес черную палку, определенно смахивающую на спецназовскую дубинку.

– Ваш парень? – прищурился Дмитрий.

– Не твой же. Отпусти, добром прошу.

– Что-то от вашей семейки добром так и веет, – с иронией сказал Дмитрий. – Этот сорванец хотел пробить колесо моей машины.