Затерянный в сорок первом - Вадим Мельнюшкин

– Нет, товарищ лейтенант, поверить должны немцы, – старшина начал горячиться. – Такой обман может выйти нам боком, когда раскроется, я не говорю уже о моральной стороне.

– Если раскроется, – продолжал упорствовать лейтенант.

– Товарищ Тихвинский, – пришлось вмешаться в разговор. – А с юридической точки зрения, скажите нам как профессионал, как это выглядит?

– Ну, – смешался юрист, но тут же выкрутился: – Как военная хитрость.

– Понятно. Насколько я понял, товарищ старшина предлагает совсем другой сценарий. Мы не маскируемся под немцев, то есть мы совсем не маскируемся, а действуем открыто. Для этого нам нужно знать маршруты колонн, вывозящих продукты.

– Почти так, сейчас немцы требуют просто свозить продукты либо в Полоцк, либо в крупные села, где организованы временные склады. Нужно перехватить перевозчиков и отобрать продукты, потом поделимся обратно. Но сделать это нужно так, чтобы немцы поверили. Неплохо было бы вообще захватить один из складов.

– Уже есть на примете?

– Либо Большие Жарцы, либо Кополь, но это очень близко к нам. В Жарцах вообще консервный завод работает и фрицев там чуть ли не взвод. Надо найти что-либо подальше и полегче.

– Лейтенант Калиничев, вы у нас по разведке, займитесь.

– Есть.

– Что еще у нас на повестке?

– Разрешите, – капитан встал, одернув гимнастерку, и положил на стол лист бумаги, плотно заполненный убористым мелким почерком. – Вот рапорт на присвоение воинских званий. Десять ефрейторских, двенадцать на младших сержантов и семь на сержантов.

– Хорошо, я ознакомлюсь.

По-хорошему, надо передать такие дела напрямую капитану, но какой-то червячок грыз меня изнутри, не давая устраниться даже от мелочей, а повышение в званиях и награждения это совсем не пустяки. Кстати, о награждениях…

– А где рапорт о награждении отличившихся? Почему мы вообще никого не награждаем?

– Не имеем права, да и нечем, – Нефедов, продолжая стоять, слегка пожал плечами.

– Насчет медалей и орденов вы правы, но подарки мы можем дарить?

– Да, подарки можем.

– Тогда разберитесь со старшиной, что у нас есть такого, что можно оформить как подарки, часы там, оружие, и подавайте рапорт на отличившихся. И да, рапорты на присвоения правительственных наград тоже пишите. Утвердят их или нет, через полгода или год, не наше дело. Наше дело отметить. Конкретно бойцам не говорите, что и на кого, но они должны знать – это тоже делается.

На этой чуть торжественной и пафосной ноте решили совещание штаба закончить. Весь день прошел в суете – готовились к транспортировке мин. Взяли два самых мощных грузовика, топливо еще было, но Кошка пугал страшным бензиновым апокалипсисом. Больше двадцати человек решили не брать, потому как если не достанем лошадей, то и полсотни не справятся, а такая масса людей в одном месте весьма подозрительна и трудно скрываема.

Но новой моей экспедиции не суждено было состояться. Точнее, не так, экспедиция состоится, но не та, не туда и не по этому поводу.

– Товарищ командир, там какой-то пацан вас спрашивает.

– Где?

– На втором посту, его на гать не пустили, но он знает вас, Байстрюка и Кошку.

Больше чем на Кольку думать не на кого. Сюда пусть ведут? А если еще кто? Пройдусь, не развалюсь, чай. Это был и правда Миколка. Рядом с ним лежал велосипед, я и не знал, что у него такой аппарат есть. Пацан был изрядно измучен, значит, дело спешное.

– Здравствуйте, товарищ командир.

– Здравствуй, что случилось? С отцом что?

– Нет, отец из Полоцка вернулся. Говорит, там что-то подорвали. Подпольщики, наверно. В городе облавы. В госпитале солдаты в черной форме. Никого не впускают и не выпускают. Вроде подпольщики эти в госпитале были.

Блин, Ольга! Сказал же ей не лезть ни во что! Так, думай, голова, думай, картуз куплю. Надо идти в город.

– Часовой, я его забираю. Пошли, – это я уже Николаю. – Теперь давай развернуто.

Кузьма поехал в Полоцк ругаться с властями, как и обещался, но поругаться не вышло. Город был оцеплен войсками, непонятно даже, откуда их столько взялось. Пустить его пустили, но встретиться он так ни с кем и не смог – в комендатуру доступа не было. Мезьера на месте тоже не оказалось. Из разговоров местных узнал, что предыдущим вечером произошел взрыв в ресторане для немецких офицеров. Вроде есть убитые и раненые. Раненых отвезли в госпиталь, и после этого никого близко не подпускают. Русских, работающих в госпитале, в городе нет – то ли арестованы, то ли еще что, но за всеми ночью приезжали люди в черной форме. С евреями два месяца назад так же было. Где теперь те евреи? Из города Говоров насилу выбрался – в пропуске у него стояло, что прибыл он утром, да и караул не успел смениться, так что выпустили, хоть и с нервотрепкой.

В общем, ясно, что ничего непонятно. В Полоцк надо идти, вот только под какой личиной? Под немца косить? Тогда надо либо внешность менять, либо документы хорошо подделывать. Первое очень делать не хочется, да и под кого мне косить – под покойников Зелинского или Фриша? Не вариант, они по местному розыску проходить должны были, а Фриш так и вообще личность известная. Сделать хорошую фотографию и переклеить в чужие документы тоже не получится – нет здесь таких спецов. Значит, надо либо под местного заделаться, либо стать Константином Шеиным. Документы у меня есть, а имя и фамилию командира отряда «Полоцкий мститель» никто не знает. Вот в лицо могут опознать. Многие, но только живущие в окрестностях. Сколько шансов, что местный предатель окажется в Полоцке вместе со мной и что мы встретимся? Да мизер. Угу, главное, чтобы к этому мизеру пару тузов к короткой масти на месте не прикупить. Морду можно слегка и подрихтовать, но так, чтобы на фото в документах похожа была. Это можно и позже обдумать – до города путь неблизкий.

Капитан и старшина уже знали о прибытии гостя и ждали нас у штабного навеса.

– Что? – Нефедов мял в руках незажженную папиросу, несмотря на то, что клятвенно обещал бросить курить. Каждый второй в отряде это обещал, но вот выполняли как-то нехотя.

– Неясно. К отряду это не имеет отношения, но, возможно, в Полоцке попал в беду мой связной. Я иду в город.

– Что в городе? – это уже старшина уловил суть проблемы.

– Похоже, чрезвычайное положение. Подпольщики кого-то серьезного достали.

– Тогда идти туда опасно, а вам вдвойне, – капитан бросил распотрошенную папиросу на землю и втоптал каблуком.

– Мне не опаснее, чем другим, я немного знаю город, пойду с Говоровым. Другим идти нет смысла – связной знает только меня, никаких паролей и отзывов не существует. Ни с кем другим связной контактировать не будет, да я никому сведения о нем не дам. Так что решено – иду я.

Старшина замер, молча шевеля губами, то ли молясь, то ли ведя обратный отсчет. Рука без рукавицы, лежащая на рукоятке подрывной машинки, напряглась и побелела. Рядом с ним замер помощник, держа оголенный провод около клеммы аккумулятора. Для перестраховки старшина бросил сразу две подрывных линии, благо провода у нас хватало. Цепь зарядов была соединена детонирующим шнуром. Кроме того, электровзрыватели, подсоединенные к подрывной линии, стояли в нескольких местах по всей длине поезда, поэтому даже неоднократный обрыв шнура или несрабатывание части взрывателей не скажется на окончательном результате. А вот вторая линия зарядов, которая должна была поразить сошедшие с пути или опрокинувшиеся пассажирские вагоны и срабатывающая с минутным примерно замедлением, могла ударить вхолостую. Ну, или, по крайней мере, не в полную силу.