Невыносимый - Александра Салиева

по помещению суровым голосом… отца. – Пятьдесят первую статью Конституции Российской Федерации еще никто не отменил.

Не знаю, кто из нас с сидящим напротив удивляется больше его появлению. Вот уж кого точно не ждала увидеть или услышать. Да еще при таких обстоятельствах. Но вместе с тем в душе растекается тепло от того, что несмотря ни на что не оставляет одну в такой момент, рискуя, по сути, всем.

В отличие от капитана, областной прокурор в своей форме, что называется, при полном параде, что лишь добавляет грозности его виду. Действует не только на меня. Спина у капитана становится прямее стального листа, когда он подскакивает на ноги. Правда, открыв рот, так и не произносит ничего в свое оправдание. Отец ему банально не позволяет.

– Свалил отсюда, – командует, словно у себя дома. – Пока погоны целы и на месте. Или я с каждого из вас спрошу, почему мою дочь здесь держат, хотя официально ее все еще везут в другой отдел, – хмурится и брезгливо кривится.

Едва заметно усмехаюсь. Вот так и работают менты под крышей. И почему раньше не подумала о таком? Когда только привели в это место. Заодно теперь понятно, почему до сих пор нет адвоката. Его и не будет. Минимум до утра. Впрочем, я не в накладе. Капитан в самом деле испаряется, прикрыв за собой дверь, оставляя меня и отца наедине. Тот занимает место мента. Но заговаривать снова не спешит. Уперев локти в стол, складывает ладони под подбородком и просто смотрит на меня. Устало. Даже чувство вины просыпается, что снова доставляю ему ворох проблем.

– Зря пришел. Тоже ведь погонами рискуешь, – замечаю как бы между прочим, но по сути констатируя факт.

– Все равно собираются снять, – пожимает плечами отец.

Сказать, что я удивлена – ничего не сказать. Уж к кому, а к нему и его работе никогда претензий не было. Если только как раз за исключительное качество ее выполнения. И то от недоброжелателей.

– За что?

Черты лица мужчины вновь искажаются брезгливостью.

– Не за что, а за кого, – хмыкает он. – Угадай. Не сложно. Я тебе говорил об этом. На твоей свадьбе.

Тоже кривлюсь.

– Вот что вы за нелюди такие в букве закона? С вами даже замуж нормально выйти нельзя, – вздыхаю. – Прости, – добавляю. – Я не хотела этого. Правда. Я и замуж-то не собиралась. Стало мне подарком на 8 Марта.

И все же не удерживаюсь от улыбки, вспоминая сам момент с предложением руки и сердца. Это было действительно красиво, неожиданно и очень приятно.

– Про то, какая ты у меня непутевая, и в кого такая удалась, мы потом обсудим. Сперва вот с этим всем, – опять кривится, махнув рукой в воздухе, – разобраться надо.

Опять вздыхаю.

– Они мне соучастие в вину вменяют, – объясняю коротко.

Судя по виду отца, для него это не новость.

– У них твое платье, а на нем кровь, которую на анализ в лабораторию уже отправили. Тут и гадалкой быть не надо, чтоб знать, чья она, и что тебе пришьют за это. Будут давить до победного. Или ты Орлова сдашь, или вместе с ним под следствие пойдешь. Если все зайдет настолько далеко, не уверен, что смогу помочь тебе. Вряд ли уже завтра буду в своих полномочиях, – вздыхает обреченно.

– Ясно.

Что тут еще скажешь…

Было бы странно, если бы исключили из дела. Тем более, многие видели, как я бежала на второй этаж к Игнату.

– Это первая проблема. Еще одна – Сергей Акимов. Мать русская. Но отец – заграничный магнат. Когда подключится он, это будет уже дело с участием иностранного вмешательства, эти любят практику гласности в СМИ. Там никак не отмажешься.

Эм…

– Это еще кто такой?

Хотя на периферии сознания что-то такое мелькает. Имя знакомое – точно. Но где я его слышала или может видела, вспомнить так сразу не получается.

– Если ты не знаешь, то я и подавно понятия не имею, что эти трое сделали твоему ненаглядному, что он так взбесился, да еще и на глазах у кучи народа. Как с катушек слетел, психопат недорезанный.

И вот тут я вспоминаю сегодняшние фото друзей сына губернатора. Закономерно напрягаюсь.

– Когда только успевают все? – удивляюсь вслух скорости исполнения людей Игната. – Я поняла, о ком речь, – поясняю для отца.

Тот страдальчески закатывает глаза. И снова рукой в неопределенном жесте взмахивает.

– Тут нет прослушки. Тебя тут тоже нет. Как и меня. Говори открыто. Начальник отдела должен мне по старой памяти. У нас всего двадцать минут, дочь. Потом и он не станет помогать. Со всех сторон давят, сама понимаешь, не куличики пекутся на Пасху.

И я не тяну время, говорю все, как есть.

– Этот Сергей и те двое недобитков – как раз те, от кого Игнат спас меня в прошлый раз. Он не помнил. А я, сам видел, как среагировала на их присутствие. Вот он и сорвался, когда узнал и все понял, – вздыхаю в очередной раз, ставлю локти на стол и тру ладонями лицо. – Платье в крови, потому что я к нему вернулась в зал, чтобы остановить от убийства. Так и перепачкалась. Игнат собирался сжечь его, но не успел.

Отец шумно выдыхает. Переводит взгляд в потолок. О чем-то своем размышляет. С минуту. Потом и вовсе достает из кармана пачку сигарет, вытаскивает одну и закуривает. Отодвигаюсь подальше, стараясь вдыхать запах дыма поменьше. Опять тошнить начинает. И я вновь задумываюсь о возможной беременности. По срокам не очень сходится, с учетом месячных, но и то, с чего вдруг меня стало тошнить от всего подряд, иначе не объяснить. В любом случае, я об этом потом подумаю. Не до того сейчас.

– Акимова забрали из бара. Тоже свидетелей не постеснялись. Увели, согнув пополам. Правда, камеры там не работают, и пока не удалось выяснить, кто именно его забрал, но мамаша пацана, как прознала, сразу губернатору на телефон упала, обвиняя во всем твоего Орлова.

Ну да, кого же еще? Большего же зла на Земле не сыскать.