Чужая луна - Игорь Болгарин

Врангель слушал молча, не перебивая.

Но когда Кутепов поведал ему об авантюрном плане захватить Константинополь, Врангель спросил:

— Ну, а что дальше?

— На этом и остановились. Я собирался днями выехать в Константинополь и во всем вам покаяться, ваше превосходительство. И попросить совета. Мы полагали перетащить на нашу сторону Мустафу Кемаля и вручить ему ключи от Константинополя.

— Кемаль не принял бы их. У него достаточно сил, чтобы свергнуть султана и овладеть Константинополем. Но он пока опасается союзников султана — французов и англичан. На мой взгляд, совершенно напрасно. Союзникам нужны проливы. Если они и выступят против Кемаля, то только в том случае, если он заявит свои притязания на проливы. Но он пока еще не до конца разобрался в раскладе сил и ищет сторонников. В частности, в надежде на будущую поддержку он заигрывает и с большевиками.

— Я так понимаю, и вы тоже считаете нашу затею авантюрной? — грустно спросил Кутепов.

— Вне сомнений. Но зато до чего же она изящна! Как фарфоровая статуэтка! — улыбнулся Врангель. — Впрочем, вы не очень огорчайтесь. Это я сегодня так рассуждаю, зная весь расклад сил. А вчера… вчера я поддержал бы ваши намерения. Это хорошая задумка. У картежников она называется «Игра по-крупному». Сейчас трудно подсчитать, какие бы выгоды мы при этом получили и какие потери понесли. Не случилось — и не случилось. Господь, как говорится, удержал нас от этого сомнительного шага.

— Иначе говоря, смириться? Даже если отношение к нам французов не изменится и все эти расшаркивания Томассена — всего лишь праздничный политес? — спросил Кутепов

— Я так не думаю. Я уже однажды вам говорил: время покажет. Посмотрим, как будут развиваться события. И пока не нужно отказываться от плана ухода из Галлиполи. Если отношение союзников к нам не улучшится, если они будут продолжать смотреть на нас с позиции «С них уже больше нечего взять», мы будем вынуждены предпринять по отношению к ним довольно резкие шаги.

Пришел Витковский, который всю пасхальную ночь провел в лагере. Похристосовался с Врангелем и Кутеповым.

— Прошу к столу! — пригласил его Кутепов и бодро спросил: — Доложите новости? Ветер стих, облака рассеялись, день обещает быть хорошим!

— Не знаю, — мрачно ответил Витковский. — Начался он не слишком хорошо.

И Витковский положил перед Врангелем листовку.

— Что это? — спросил Врангель.

— Большевистская листовка.

— Добрались-таки, — сокрушенно вздохнул Кутепов. — Проникли.

— Объявляют амнистию. Причем всем без исключения.

— Всем? — переспросил Врангель. — Так уж им и поверят.

— Довольно убедительная. Вполне допускаю, что многие поверят, — сказал Витковский.

Врангель бегло прочитал листовку, передал ее Кутепову. Тот читал медленно, вдумчиво. И затем вновь положил ее перед Врангелем и перевел взгляд на Витковского:

— «Поверят — не поверят» — не тема для дискуссии, — мрачно сказал он.

— Собрать бы их все и сжечь, — посоветовал Врангель.

— Боюсь, это невозможно, — сказал Витковский. — Вы ведь знаете русского мужика, ваше превосходительство. Если отбирают — спрячу. А их в лагерь, по моим предположениям, забросили много. Полагаю, в лагере уже обосновалось большевистское подполье. Одному незаметно разместить в лагере столько листовок не под силу.

— Тут я согласен с Владимиром Константиновичем, — поддержал Витковского Кутепов. — Кто-то сдаст, у кого-то отберем. Все равно много останется. Прочтут все, даже те, кто яростно сражался с большевиками.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Врангель.

— Пытаюсь понять, почему вдруг такое уныние? — глядя в лицо Врангеля, сказал Кутепов. — Мы что, не ожидали этого? Да, большевики, естественно, знают, что мы в Турции. И наверняка выяснили, где мы дислоцируемся. Несомненно, они посвящены в наши намерения вновь вернуться в Россию. Война большевикам не нужна: они добились своего. И теперь их задача: развалить нашу армию. Для этого они и заслали сюда, к нам какое-то количество своих агитаторов, которых мы постепенно будем выявлять и уничтожать. Война продолжается, господа! И все то, что пытался творить с нами здесь Томассен, это тоже идет оттуда, от большевиков. Нет, получил это задание не Томассен. Он всего лишь исполнитель воли своих хозяев.

— Я допускаю, что ваша пафосная речь, Александр Павлович имеет под собой все основания. Более того, я рассуждаю примерно так же, как и вы, — тихо и неторопливо заговорил Врангель. — Но я хотел бы услышать ваш совет: что делать? Спрошу даже еще конкретнее: что делать сегодня, сейчас?

— Сегодня? — переспросил Кутепов. Он не сразу нашелся. Он знал, как поступить в будущем. Оно всегда туманно, и о нем можно тоже рассуждать неясно, неопределенно. Но вопрос в упор: что делать сегодня? Сейчас? И медлить было нельзя. Врангель ждал ответа. Кутепов чувствовал себя гимназистом, который не выучил домашнее задание: — Я полагаю, уже сегодня надо будет посоветоваться с командным составом. Коллективная мудрость богаче мудрости одного человека, — попытался сблефовать, уйти от прямого ответа Кутепов.

— Не помешает, — с легкой укоризненной улыбкой согласился Врангель. — И насчет коллективной мудрости: она тоже, конечно, бывает полезна. Хотя далеко не всегда верна.

И после длительной паузы, дав понять Кутепову, что свою долю крапивы по голой заднице тот получил, Врангель продолжил:

— Мы растеряли или забыли замечательный опыт Евгения Александровича Климовича. Ели помните, он не так уж давно, в Добровольческой армии, создал великолепный контрагитационный аппарат. Благодаря его убедительным и своевременным листовкам тысячи и тысячи крестьян покидали Красную армию и переходили на нашу сторону. Что здесь? — Врангель брезгливо взял в руки принесенную Витковским листовку: — Пустота! Слова! Климович же всегда опирался на факты. Разве у нас их недостаточно для контрагитации? Те же восстания в Тамбове, на Кубани, в Кронштадте? Наконец, мы можем вспомнить «всероссийское кладбище» Крым. Их словам надобно противопоставлять факты. Только в этом случае нам поверят, и мы сможем рассчитывать на успех. А что касается совещания с командирами? Ну, почему же! У нас грамотные командиры, пусть и они подумают, как самортизировать вред от этого вброса листовок. И священники пусть поищут доходчивые слова.

— Я хотел сказать примерно то же самое, — совсем тихо сказал Кутепов. — Делать все, что надобно, но не забывать про агитацию. Согласен, это еще одно оружие, которое у нас порядком заржавело.

Первый день Светлой седмицы — иными словами, первый праздничный пасхальный день — выдался на редкость теплым и солнечным.

«Подъем» в это утро не играли. Впрочем, в эту ночь мало кто спал. Полусонные, но нарядные солдаты ходили в обнимку по территории лагеря, заходили друг к другу «в гости», искали земляков, вспоминали о своих краях, об оставшихся на далекой Родине родных и близких.