Сыщики преисподней. Элемент крови. Минус Ангел - Георгий Зотов

Разумеется, изначально никаким отцом отец Андрей не был и в семинарии ни единого дня не учился – двадцать лет прослужил в спецназе, где только ни побывал: и в Афгане, и в Карабахе, и в Чечне. В гостях у чеченцев его военная карьера и закончилась – как-то раз ночью двойной агент из местных вывел его разведгруппу прямо на минное поле. Одна осколочная противопехотка под самыми ногами отца Андрея рванула, и случилось чудо из чудес – пять человек погибли, а он, единственный, уцелел – ни царапины, только в воздух подбросило, да без сознания трое суток пролежал. Бывалые люди слушали это, как сказку, лишь головами качали – не бывает такого, чтобы человек выжил в самом эпицентре взрыва, но врачи военного госпиталя в Ханкале не дадут соврать. Другое дело, что очнулся подполковник совершенно другим человеком: начал говорить, что в момент взрыва ясно увидел ангела, который сказал: небеса сберегут его жизнь для великих дел. Вращая безумными глазами, объяснял, что может слышать голоса мертвых. Все от него отмахнулись – мало ли что люди болтают после контузии, но отец Андрей уже прочно вбил себе в голову, что он – не кто иной, как избранник. После выписки из госпиталя уволился из армии, босиком (!) пришел в Москву, чтобы на улицах слово свое проповедовать.

И говорил отец Андрей странные вещи. Мол, столько мы уже нагрешили, что давно пора всей Земле в тартарары лететь, и чем скорее, чем лучше. Сначала органы насторожились, но поскольку «батюшка» на своей даче ядерную бомбу из запчастей не собирал, у ученых выкупить вирус эбола не пытался и не призывал к массовому самоубийству на манер американского пастора Джонса, его оставили в покое. Официальная церковь, конечно, продолжила ворчать, ну да кто ее в наше время слушает.

…Лейтенант споткнулся об узловатый корень на тропинке и ушиб ногу. Вот суки поганые! Прям сафари, все черное, в глазах сливается. Там медведь чудится, там – волк, деревья – вековые, руками не обхватишь. Ветер завывал пуще, швыряя в лицо сорванные листья, – похоже, завтра случится ураган, как Гидрометцентр обещал, вот в плохих прогнозах они никогда не ошибаются. Пронзительный вой пробирал милиционера до печенок. Знамо дело, кому ночью в лесу не страшно, но бояться нечего – в их края никакие маньяки отродясь не забредали, а народец местный ленивый да пьющий.

Неподалеку хрустнула ветка. Потом еще одна. «Ничего себе ветрище», – подумал Артемий Павлович и тут же похолодел: ветка явно переломилась из-за того, что на нее наступило какое-то крупное тяжелое существо. Этого еще не хватало. Схватившись за кобуру, он выхватил ПМ, большим пальцем снимая предохранитель.

– Милиция! Эй, давай не балуй! Кто здесь? – прокричал он, водя стволом в разные стороны, и сам с трудом расслышал свои слова из-за ветра. Сквозь черные облака наверху наконец-то еле-еле проглянула бледная ноздреватая луна, и милиционер почувствовал сильнейшую дрожь, пробравшую его от затылка до лодыжек.

Всего в нескольких метрах от него, в густых зарослях дикого малинника, явственно угадывались очертания чьей-то крупной сгорбленной фигуры. Неизвестное существо стояло на задних лапах, крупные желтые глаза мерцали холодным блеском. Их злобный взгляд был устремлен прямо на милиционера и не обещал ему абсолютно ничего хорошего.

«Медведь», – промелькнуло в голове Артемия Павловича, и он, не целясь, трижды нажал на спуск «макарова», ощутив боль в кисти от отдачи оружия. Однако вместо ожидаемого рева раненого зверя или тяжелого звука падения он услышал легкий серебристый смех.

Существо плавно двинулось к нему, продираясь сквозь малиновые кусты. Выстрелив еще пять раз и убедившись, что пули не причиняют монстру никакого вреда, обезумевший лейтенант запустил в «ночного гостя» бесполезным «макаровым» и, не разбирая дороги, бросился бежать. Елочные лапы кололи лицо, кора деревьев в кровь обдирала руки. Он рвался напролом через лес к спасительному дому отца Андрея, хватая ртом воздух и ощущая, что мышцы ожиревших ног вот-вот взорвутся. Смех за спиной, однако, не ослабевал. Если бы сослуживцы видели своего коллегу в этот момент, они были бы шокированы скоростью, не характерной для стотридцатикилограммового толстяка.

…Через двадцать минут, с ног до головы покрытый кровоточащими ссадинами и синяками, потеряв фуражку и оба ботинка, Артемий Павлович, хрипя, вывалился на земляничную поляну у кромки леса. На пригорке светился окнами спасительный дом отца Андрея. Он в изнеможении упал на мокрую траву, чувствуя боль в суставах. Кажется, оторвался – последние пять минут преследователя не было слышно. Но что ЭТО было такое, боже ты мой? Медведь не медведь, человек не человек – какая-то жуткая уродская тварь, которую даже пули из пистолета не берут.

Первое, что он сделает, когда доползет до дома на холме, – позвонит в другое отделение, где дежурные хотя бы не спят на работе, и поднимет там всех в ружье. Пусть хватают все что есть – автоматы, слезоточивый газ, гранаты, – надо срочно прочесать этот участок леса и ликвидировать того, кто там может прятаться. Случается, конечно, что шкуру опытного матерого медведя не пробивают пистолетные пули, это лейтенант и от деда-охотника слышал. Ну да ничего – у ребят, что приедут по его вызову, с собой найдется кое-что посерьезнее.

Артемий Павлович вздрогнул от ужаса… Какой там на фиг медведь – медведи же НЕ СМЕЮТСЯ. Правдивые про них, ментов, анекдоты рассказывают – элементарные вещи до него доходят, как до жирафа. С трудом привстав на гудящие колени, он опустился на четвереньки, пополз было в сторону дома… И волосы на его затылке зашевелились – сзади раздался ТОТ САМЫЙ серебристый смех. Обернувшись с громким воплем, милиционер с облегчением увидел, что никого нет. Померещилось – ну, после такого сафари по ночному лесу и немудрено. Надо ползти – осталось совсем чуть-чуть.

…Черная тень на высоком толстом стволе дерева ловким движением переместилась к краю узловатой ветки – снова блеснули холодные желтые глаза. Напрягшись, существо молниеносно скользнуло вниз, стрелой обрушившись на согнутую спину лейтенанта.

Особого труда вскрыть входную дверь Калашникову не составило. Взрывать хлипкую, почти фанерную стену он посчитал излишним – в этой квартире ему хоть редко, но приходилось бывать в гостях. Он твердо знал, что черного хода не существует: если хозяин дома, он от него не уйдет. Крадучись, Алексей из крохотной прихожей осторожно проскользнул в спальню. Никого. Похоже, киллер уже ушел на дело.

Он остановился на пороге спальни и сразу понял, что его самые шокирующие предположения подтвердились. Глянцевая фоторепродукция черно-белого рисунка женщины, которой суждено было стать последней жертвой киллера, лежала на тумбочке – ее красивое злое лицо было жирно перечеркнуто крест-накрест. В углу, заботливо прислоненная к стене, стояла старая пневматическая винтовка австро-венгерского производства – та самая, выстрелом из которой, по предположению криминалистов, и был убит Менделеев. Пустые ампулы для вещества валялись на полу.

Убийца будто специально всеми средствами старался убедить Калашникова, что тот не ошибся в своих предположениях. Впрочем, возможно, дело не в этом – хозяин квартиры практически никогда не принимал гостей, поэтому мог не заботиться о том, что кто-то застанет его врасплох. И на Земле считается, что люди, подобные ему, обязательно имеют заскоки: к их своеобразным, порой забавным причудам следует относиться с доброй иронией.