Чарлстон - Александра Риплей

– Иисусе!.. Алекс, прости меня. Я очень перед тобой виноват. Ты такой хороший актер, что даже меня способен обмануть.

Алекс отпустил его руку:

– Забудем это. Мы оба ведем себя странно. Я больше ни словом не упомяну о Каине, и тебе не стоит извиняться. Давай закажем что-нибудь на ужин. Хелен отправилась к родственникам и теперь будет их терзать разговорами о ребенке, а мы уж отдохнем.

Стюарт улыбнулся. Хелен и Алекс должны были сделаться родителями через полгода, но Хелен уже теперь беспокоилась, не встретит ли их сын в колледже неподобающую компанию. Беседы ее, к сожалению, не отличались разнообразием.

Едва они свернули на улицу, где жил Алекс, как увидели пламя. Вдруг пламя исчезло; оба подумали, что ошиблись, и ничего не сказали друг другу. Но огонь мелькнул снова, взметнувшись из окна первого этажа, будто язык дракона. Алекс пустился бегом.

– Горит мой дом! – закричал он. – Позови пожарных!

Стюарт повернулся и побежал на угол, где висел пожарный колокол.

На обратном пути он подбегал к каждой двери и стучал в дома рукояткой револьвера, будя обитателей, – было далеко за полночь.

Добравшись до дома Алекса, Стюарт увидел, что фасад не затронут огнем, но внутри бушует пламя. Стюарт помчался по каретному проезду на задний двор. Он звал Алекса. Если Алекс в доме, он тоже войдет туда через заднюю дверь.

Мощенный кирпичом задний двор был залит неестественным, колеблющимся багровым светом из окон дома. Стюарт остановился, пытаясь перевести дыхание. Вдруг он увидел Алекса – с искаженным яростью лицом, которое зловеще озарял мерцающий алый жар. Он стоял на крыше каретного сарая, находившегося у самого входа, не боясь опасных языков пламени. Стюарт устремился вперед. Он хотел увести Алекса подальше от огня. Вдруг кто-то схватил его за руку.

Стюарт обернулся и увидел… Алекса.

Он переводил взгляд с одного Алекса на другого. Освещенные адским огнем лица были совершенно одинаковы. Кожа их не казалась ни белой, ни смуглой, так как была залита алым отсветом огня. Потрясение обострило восприятие Стюарта, и он услышал, что кричит человек на крыше каретного сарая.

– Предатели! – Голос возвышался до визга. – Все обещания, надежды – все пошло прахом! Они купили меня и моих людей, как если бы мы все еще были в цепях! Все, все пропало! Из-за воришки, который сидит в Белом доме. В Белом доме!

Стюарт почувствовал, как Алекс подталкивает его вперед.

– Я вижу его впервые в жизни, – пробормотал Алекс.

Папаша Каин заметил их. Он дернулся, как если бы в позвоночник ему воткнулась игла. Из груди его вырвался ужасающий смех.

– Ты опоздал, белый человек, – язвительно произнес он. – От дома Уэнтвортов останется только зола. Подходи. Арестовывай меня. Я горжусь тем, что сделал. – Глаза его сузились, и он пригнулся, вглядываясь в них сквозь дым, который валил из окна над его головой. – Вы не полицейский, – сказал он и, спрыгнув вниз, вышел из завесы дыма.

Чердачное окно взорвалось от жара, рубиновые в свете пламени осколки уже хрустели у них под ногами. Стюарт слышал, как они ударяются о землю дробным ломким стаккато. Время, казалось, замедлило ход, предметы предстали отстраненными.

Алекс Уэнтворт и папаша Каин не шевелясь, молча смотрели друг на друга; их разделяло двадцать шагов. Из дома донесся продолжительный грохот – в прожорливое пламя рухнула лестница.

Стюарт словно очнулся. Он поднял руку и прицелился из револьвера в Каина, с лютой яростью целя ему между бровей. Сердце гулко стучало от восторга. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, он надавил пальцем на спусковой крючок.

Что-то метнулось возле него, револьвер упал на землю, выстрелив впустую. Выстрел прозвучал громче, чем пушечный.

– Не смей! – приказал Алекс. Он все еще держал Стюарта за руку.

– Да ведь это папаша Каин, дуралей! Я убью его. – Стюарт пытался освободить руку.

– Я тебе не позволю, – сказал Алекс. – Ты что, ослеп? Ведь это мой брат. Я не позволю тебе убить своего брата.

Стюарт ответил ему криком ярости, но его крик был заглушен воплем, вырвавшимся из уст Каина. Он поднял руку, в которой оказался длинноствольный пистолет, прицеливаясь в Алекса Уэнтворта. Голову он откинул назад. Сухожилия на его шее напряглись, как веревки.

– Нет! – вдруг крикнул он с невыразимым отчаянием.

Стюарт рывком бросился к Каину, крик его еще стоял в воздухе. Но он не успел приблизиться – несчастный вложил дуло себе в рот и выстрелил.

– Нет! – Крик Стюарта прозвучал как эхо. Желанный миг мести, ради которого он жил, отняли у него, и он не знал, кого винить: то ли своего врага, папашу Каина, то ли Алекса, друга. Волна ярости, потрясшей его до основания, вдруг ушла, и он почувствовал опустошение. Головня упала с крыши ему на плечо, и он вздрогнул от невыносимо жгущего пламени. Стюарт повернулся к Алексу, на которого, казалось, нашел столбняк, и потащил его прочь. С улицы доносились колокола пожарных повозок.

В течение последующих пяти недель, которые Стюарт провел в Колумбии, они с Алексом старались не попадаться друг другу на глаза. Говорить было не о чем. Десятого апреля Дэниел Чемберлен покинул Правительственное здание штата и переехал в Массачусетс. Брошенные им сторонники рассеялись. В правительственное здание перебрался губернатор Уэйд Хэмптон и принялся возвращать Южную Каролину южным каролинцам. Не забыл он и о «Красных рубашках», которые находились при нем почти весь год. Компания Алекса Уэнтворта страховала теперь все государственные здания от пожаров, наводнений и ураганов. Стюарт Трэдд был назначен мировым судьей в Саммервиль, симпатичный городок в двадцати пяти милях от Чарлстона. Помимо жалованья и титула судьи ему выплатили сумму на приобретение судейской мантии.

– Пинни, пришла телеграмма. Сегодня приедет Стюарт.

– Хорошо, Лиззи. Как ты думаешь, он сумеет протиснуться сквозь толпу твоих воздыхателей?

– Прекрати меня дразнить. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет никаких воздыхателей.

– Мне кое-что рассказали.

– Кузина Люси преувеличивает.

Лиззи покраснела. В действительности каждый вторник, когда она принимала, к ней приходили по крайней мере трое, а то и больше обожателей. Люси, присутствовавшая при встречах, докладывала Пинкни, что Лиззи совершенно равнодушна к своим успехам.

– Конечно, – говорила Люси, – нужно учесть, что в этом году всего четыре, а строго говоря, три дебютантки, так как Аннабел уже помолвлена. Поэтому каждая из них имеет свой день в неделю для приема посетителей, не вызывая соперничества.

– Почему эти юноши не работают?

– Большинство из них работает, Пинкни. Они заходят к нам после работы. Только двое приходят рано, но они уже не юноши. Чарли Джонсон и Хэрольд Кортни.